Array Журнал «Фантастика и детективы» - Фантастика и Детективы, 2013 № 08

Княжичу Радомиру отведено было место по правую руку от герцога. Он тоже гораздо больше внимания уделял не угощению, а собравшимся в зале людям. Особенно часто пленник смотрел на дальний, непочётный конец стола: там мажордом нового хозяина усадил бывшего бургомистра и его дочь. Девушка сидела, низко опустив голову. Плотная кружевная вуаль, спускавшаяся с высокого головного убора, скрывала верхнюю половину лица.

— Зачем ты ездил в Венецию? — неожиданно спросил Рэйвен.

— Уже и об этом доложили, — невесело усмехнулся Радомир.

— У меня отличные шпионы, — серьёзно, без тени хвастовства объяснил герцог. — И, кстати, тюремщики считаются одними из лучших в империи. Имей это в виду на будущее. Так зачем же?

Юноша повернулся к собеседнику, посмотрел прямо в глаза, ответил громко, перекрывая сильным, звонким голосом шум застольной беседы:

— За рецептом средства, помогающего постичь самого себя.

Разговоры за столом смолкли, все головы повернулись к знатным сеньорам.

— Вот как? — герцог был явно раздражён и поведением пленника, и неуместным любопытством гостей. — Что же это за средство?

— Зеркало.

— Зеркало? — Рэйвен, прищурившись, смотрел на юношу. — Мне доводилось видеть зеркала. Это просто куски выпуклых стекол, способные отражать предметы, как вода и полированный металл. Однако отражения получаются кривые, нос на пол-лица. Причём здесь познание?

— Во-первых, я узнал способ делать их ровными и гладкими. Во-вторых, это не просто стекло, — возразил Радомир. — Это стекло, покрытое смесью металлов. Наш город не зря назвали Сереброградом: испокон века здесь добывали и обрабатывали серебро. Да и песка по берегам реки достаточно. Я хотел научить наших серебряных дел мастеров новому ремеслу.

— Неглупо, — поразмыслив, признал герцог. — Зеркала, даже кривые, стоят больших денег. И всё-таки, причём здесь познание?

— Иногда лучший способ понять самого себя — это взглянуть на себя со стороны, — уклончиво ответил Радомир.

Рэйвен пожал плечами и прекратил расспросы.

Гости мало-помалу вернулись к прерванным разговорам, застолье снова зашумело. Княжич вновь начал поглядывать на дочь бургомистра.

— Я слышал, она красавица, — неожиданно сказал герцог. — Это правда?

Радомир перевёл глаза на собеседника, посмотрел равнодушно.

— У каждого свой вкус.

— Но тебе она нравится? — продолжал расспрашивать Рэйвен.

— Милена — невеста моего старшего брата, — чуть помолчав, ответил княжич. — А для меня просто друг. Хотя я согласен с теми, кто считает её красавицей.

— Невеста наследника? Вот как, — герцог резко встал, поднял кубок. — За прекрасных дам! И особенно за ту, красота которой, по слухам, ярче света звёзд и сияния лунного диска! Прикажи своей дочери открыть лицо, старик! Подними вуаль, девушка, посмотри на своего нового сеньора!

Над столом опять повисла тишина. Некоторое время дочь бургомистра продолжала сидеть, уставившись в тарелку. Казалось, она не слышала ни приказа герцога, ни испуганного шёпота отца. Потом медленно, нехотя, повернулась в сторону нового правителя, откинула кружева, взглянула в упор. Рэйвен вздрогнул. Багровым пятном растеклось по белой скатерти пролившееся из его кубка вино. Пламя факелов бросало рыжие отсветы на нежные щёки девушки, колдовскими сполохами мерцало в её глазах.

Молчали гости, молчала Милена, молчал Рэйвен. Наконец, всё ещё не отрывая взгляда от красавицы, герцог негромко, но отчётливо сказал:

— Негоже такой жемчужине сидеть у самой двери. Подойди сюда, — сегодня вечером твоё место по левую руку от меня.

Бургомистр опять поспешно склонился к дочери, быстро зашептал, прося, уговаривая, умоляя…

Милена встала, ни на кого не глядя, прошла вдоль стола, заняла предложенное ей место.

— Виват! — хрипло каркнул повеселевший Рэйвен. — Что же вы сидите как на похоронах, дорогие гости? Разве сегодня не праздник? Разве я не велел пить за прекрасных дам, моё новоселье и нашу общую победу?

Приближённые и приглашённые поспешно схватились за кубки, громко повторили:

— За победу и прекрасных дам!

И пир продолжался.

Радомир в отведённых ему комнатах просматривал старинный пергамент из отцовской библиотеки. Дверь без стука отворилась, вошёл Рэйвен.

— Чем обязан? — с неудовольствием спросил княжич, сворачивая манускрипт.

— Она хочет одно из тех зеркал, о которых ты рассказывал в первый вечер на пиру, — сообщил герцог, бесцеремонно усаживаясь в кресло у очага и задирая ноги на каминную решётку.

— Милена? — догадался Радомир.

Рэйвен кивнул.

— Да. Говорит, что вернёт слово, данное твоему брату, и выйдет за меня замуж, только если я познаю самого себя. Говорит, для счастливого и прочного брака это просто необходимо. Видел бы ты её улыбку, когда она объясняет, насколько полезно некоторым людям взглянуть на себя со стороны. Со мной ещё никто не смел так разговаривать!

Княжич молчал.

— Какая-то девчонка… — медленно, словно удивляясь самому себе, сказал Рэйвен. — Я мог бы приказать. Заставить. Запугать. Сгноить в темнице.

— Но ты не можешь этого сделать, — понимающе, даже с сочувствием кивнул Радомир.

Герцог кинул на него злобный взгляд.

— Не могу. Я хочу, чтобы она полюбила меня. Чтобы тосковала по мне, ждала моего взгляда, слова, ласки. В жизни никогда и ничего не хотел так сильно. Пусть ей будет так же плохо, как мне сейчас.

— Странные у тебя понятия о любви, — заметил княжич.

— Мне нужно зеркало, — жёстко, сквозь зубы процедил герцог.

— Я понял, — холодно ответил Радомир. — Нужно — прикажи своим мастерам изготовить его. Рецепт у тебя, не так ли? Вот и воспользуйся им.

— Ты издеваешься надо мной, чёртов умник?! — взорвался, наконец, бешеной вспышкой гнева незадачливый жених. — Думаешь, я полный идиот? Ты прекрасно знаешь, что в рецепте что-то пропущено! Мои мастера поняли, что расплавленное стекло надо не выдувать пузырём, как это делали до сих пор, а лить на плоский лист металла и раскатывать, как пекарь раскатывает тесто — тогда оно получается ровным и плоским. Блестящая идея, сказали они, просто гениальная! И амальгаму мой алхимик делает точно по твоим записям — блестит так, что глазам больно! Но она не держится на стекле, сползает, как снег с весенних крыш! И никто, никто во всём этом проклятом городе не может понять, чего же не хватает для того, чтобы получить твоё волшебное зеркало!

— Души мастера, — спокойно ответил Радомир. — Настоящее, не кривое зеркало — ловушка для мимолётных образов, пристанище двойников, инструмент для постижения тайной сути собственного облика, средство заглянуть в глаза своему скрытому «я». Разве можно изготовить такую необыкновенную штуку, не вложив в работу частичку души?