Федор Анич - Расскажи, как надо жить (СИ)

– Дима! Дима! Я знаю, чем все закончится! – радостно мчусь на своей коляске в комнату.

Мелодия, исполненная моим мычанием в телефон, трансформировалась в музыку очень быстро. Диме не нужно было объяснять, что у меня нет музыкального образования и я не могу понять, как и что нужно укладывать в мелодию, он делал все сам.

В воскресенье вечером он позвал меня в свою комнату, чтобы показать то, что получилось. Свою бывшую комнату я не узнал. Там царил настоящий творческий хаос: по всему полу были разбросаны исписанные листы, расчерченные линиями и закорючками, некоторые были смяты в порыве творческого полета и валялись кучками под столом, возле тумбы, но большая часть, конечно же, под х-образной подставкой под синтезатор. Не застеленная кровать стала пристанищем одежды, на кресле валялись какие-то книги и листы, листы, листы.

Ничуть не смущаясь, ногами Дима расчистил дорогу, чтобы я мог проехать, и помог мне подкатиться к синтезатору. Усевшись на место импресарио, он потер руки и возбужденно спросил:

– Ты готов?!

Я кивнул. Меня сжирали страх и нетерпение. Я хотел услышать, что получилось из того, что казалось мне пустой тратой времени. Всю ночь и весь день из Диминой комнаты доносились лишь отрывки музыки, я не слышал целого полотна, но не вмешивался в деятельность творца, искренне надеясь, что он закончит сегодня, а не засядет перед синтезатором на недели.

На подставке стояли пачки белоснежных листов с набело переписанными нотами, под которыми располагался текст. Заглавия не было, но текст я узнал – Roberto.

– Предупреждаю сразу, что это инструментальная версия. Но в моей голове уже сложилась даже аранжировка. Если оценивать все существующие песни по пятибальной системе скорости, то Roberto – на чистую тройку. То есть это не явный медляк, но и бешеного расколбаса ожидать не стоит. Весь акцент здесь – на слова.

Дождавшись от меня утвердительного кивка, Дима волшебным, невесомым движением опустил пальцы на клавиши, и я услышал мелодию, которую слышал вчера в голове и качаясь на волнах которой я сочинил текст песни.

Недолго вступая, Дима начал с легкого и не агрессивного повествования, адресованного возлюбленной Роберто. Растягивая слова так, как требовала того музыка, Дима рассказывал их историю с тем неуловимым изяществом, которое доступно только тому, кто действительно знает, о чем поет. Припев был нежен, мелодичен и безупречен, как казалось мне.

Второй куплет был адресован виновнику всего – Фернандо, человеку, изменившему их мир. И он был окрашен нотками обиды, сбрызнут хорошо завуалированной агрессией и невероятной нежностью. Как ему удалось передать эти чувства через столь сухие строки текста, я не знаю. Может быть, все дело в том, что Дима прекрасно знал эту историю, может быть, он сам был ключевой фигурой этой истории? Я не знаю. А может быть, свое волшебство сделала музыка?

Второй припев был немного быстрее, чем первый, и Дима расставил иные акценты. Он не просил не называть его именем Роберто, а требовал этого. Я даже не знал, что в английском языке акценты на словах могут значить так много – ведь текст не менялся: Don’t call my name, Don’t call my name, но, боже мой, какой разный эмоциональный посыл у этих двух припевов!

Момент, когда Роберто стоит на крыше и не знает, что ему делать, Дима отыграл на полную мощь: он доводил свои руки до исступления, поднимая голосом темп всей песни, накаляя обстановку до предела, и когда пришло время развязки, финального припева, я не мог сдержать слез, как и он.

Когда он закончил, я аплодировал.

– Это потрясающе, Дима!

– Тебе понравилось? Правда? – спросил он, вытирая слезы рукавом. По состоянию рукава я понял, что он проделывал это не в первый раз, и над этим синтезатором было пролито немало слез.

– Правда!

– Ты готов услышать «Better Then Love»?

– Не томи! Давай скорее!

– Она будет быстрее, я почему-то решил, что она должна быть более танцевальной. В общем, смотри сам.

Шмыгнув носом, он перебрал листочки на стойке, отыскал нужный, легким взмахом ударив по клавишам, прямо сразу начал петь. Начало было положено: я понимал, что дальше песня будет только развиваться, становиться быстрее и мощнее с каждым аккордом.

Распевая первый куплет очень агрессивно, Дима собирал в нем столько эмоций и чувств, что я невольно зажмурился от переизбытка своих собственных. Мне было тяжело смотреть, как он исполняет эту песню. Я знал, перед каким выбором стоит персонаж этой песни и мне становилось страшно с каждым новым словом, с каждым новым вздохом. Подбираясь к кульминации, Дима немного передохнул.

– Открой глаза, Вась, открой.

Я открыл. Его душили слезы, я видел, как сложно это ему дается, и смотрел. Вздохнув глубоко, он продолжил. На синтезатор посыпались удары, он отзывался всей своей мощью, я рыдал, а Дима пел и пел…

Все закончилось. Дима тяжело дышал. Я – тоже.

– Это все, что есть у меня, – сказал он. – Что ты думаешь?

– Я думаю, мы не имеем права это скрывать. Мы должны показать всем.

– Как? – удивился Дима.

– По-моему, youtube все еще существует?

Мы не стали искать проблем там, где их нет. На мой сотовый телефон мы записали видео, где Дима исполнил две песни: «Roberto» и «Better Then Love», и выложили оба на youtube.

После этого Дима уснул как убитый, а я, в наушниках, еще несколько раз прокрутил записи, чтобы понять, действительно ли это потрясающе или мне просто так показалось. Но нет, с каждым разом песни становились все более мощными. Но, конечно же, для меня. Я не знал, как отреагируют люди, услышав наше тврочество. Может быть, совершенно не так, как мы того ожидаем. Может быть, кому-нибудь они и понравятся, но шансов, что нас заметят в океане информации в Сети очень мало.

Утром я забыл совершенно о том, что вчера ночью мы разместили песни. Мне было плохо: болела голова, сердце и сильно кололо ноги. Я попытался вызвать врача на дом, но по тем симптомам, что продиктовал, ко мне отказались ехать, объяснив, что ничего страшного нет и нужно сдать анализы. Дима умчался на работу к десяти, и мне пришлось самому вызвать такси для состоятельных инвалидов и поехать в клинику.

Мой кардиолог, Федор Петрович, перешел в частное медицинское учреждение. Теперь, по приезде в больницу, я сразу же получал всю необходимую помощь. Во-первых, потому что клиника частная и дорогая, а значит, в ней просто обязаны экономить мое время и оказывать максимально посильную помощь в самые сжатые сроки. А во-вторых, потому что знаком с Федором Петровичем уже лет девять, если не больше. И ему совершенно не нужно заглядывать в мою карту, он и так все знает.

– Итак, посмотрим, – сказал он, глядя на результаты ЭКГ, флюорографии и анализы крови. – Сердечная мышца вполне в норме, правда, перетруждаешь ты сердце, Вася, перетруждаешь. Рибоксин по-прежнему пьешь? В той же дозе?