Ирина Зарубина - Компромат

— Можно, — улыбнулся он. — Теперь тебе все можно.

— Я тэбэ кохаю…

Поезд пришел ночью. Вагоны были пустые, даже проводники не встретили их. Больше на этой станции никто не вошел в поезд.

Они заняли купе посреди вагона.

Поели. Выпили.

— Ты хорошая, — сказал он. И погладил ее по голове.

Она улыбнулась.

— Я пойду покурю.

— Я буду тебя ждать.

Но не дождалась. Через десять минут заглянула в тамбур.

— Ты еще здесь?

Он выстрелил ей в глаз. Она умерла сразу. Тело ее мелькнуло в коротком полете от вагона до зарослей на обочине.

Он закрыл дверь. Слишком холодно.

То, что она была приставлена к нему своими, он не сомневался…

…Утром поезд остановили. Дорогу перегородила танковая колонна.

Она шла на войну, а поэтому лица мальчишек-солдат были еще веселы, и даже залихватски веселы. Не у всех, правда. Кому-то было страшно. Но и эти пытались улыбаться.

Из окон вагонов на солдатиков смотрели люди, а они смотрели на пассажиров. Может быть, кое-кто из солдат в последний раз видел мирных людей.

Экран зарябил, и Подколзин выключил монитор.

— Это из последней поездки, — сказал он. — Впечатляет?

— Впечатляет, — согласилась Клавдия. — Страшно впечатляет.

— Простите, не удержался. Знаете, привезешь материал и так хочется его кому-нибудь показать.

— Ну что вы, мне было очень интересно. Хотя немного не на ту тему.

— Да-да, сейчас я вам поставлю вашу тему. А что, прокуратуре больше заняться нечем? — Подколзин стал искать нужную кассету.

— Конечно, есть и другие дела, — не очень уверенно ответила Клавдия, — но это тоже важно.

Последняя фраза была особенно вялой.

— Ерунда какая-то, — улыбнулся Подколзин. — Ну кто всерьез этих голых баб… извините, голых женщин воспринимает? Вы знаете, например, что у нас количество сексуальных преступлений снизилось?

— Знаю, — кивнула Клавдия. — Как-никак я следователь горпрокуратуры.

— Интересная работа, — то ли похвалил, то ли пошутил Подколзин.

— Скучная работа, — отмахнулась Клавдия. — Вот у вас…

— А хотите посмотреть в деле?

Эта уже не совсем молодая женщина-следователь чем-то ужасно нравилась Подколзину. Ему хотелось ее очаровать. А он знал, что лучше всего выглядит, когда на плече у него телекамера и он в самой гуще событий.

— Хочу, — сразу согласилась Клавдия.

— Давайте завтра и встретимся. Я собираюсь коммунистическую тусовку снимать. На Октябрьской площади. Придете?

— А можно я не одна приду? — Клавдия обрадовалась, как девчонка.

— А кто еще? — поинтересовался довольно сурово Подколзин.

— Ой, Мишенька, это такой хороший парень. Вениамин его зовут. Веня. Он у нас в лаборатории работает, но мечта — стать оператором. Он просто бредит этим.

— А-а… — смягчился Подколзин, — пусть приходит. Только не мешать.

— Как мышки, — смешно сморщила нос Клавдия.

Оператор наконец вставил в видеомагнитофон кассету, и по экрану поплыли голые тела. В общем, красиво.

— Давайте пропуск, я отмечу, — предложил оператор.

Клавдия подала бумажку.

— «Клавдия Васильевна Дежкина, — прочитал Подколзин вслух. — Следователь горпрокуратуры». А вот как вас на работе зовут? Клавдия? Клава?

— По-разному. Но один мой друг здорово придумал — госпожа следователь.

— Милая, ты услышь меня! — фальшиво мурлыкал шофер, безбожно перевирая мотив. На лице его блуждала глуповато-блаженная улыбочка. Судя по всему, этот незатейливый вокал доставлял исполнителю истинное, ни с чем не сравнимое наслаждение. — Ми-илая, до сих пор стою я с гита-а-арою!..

— Под окном, — хмуро поправил Подколзин.

— Чего-чего? — оживился шофер, словно получив подтверждение, что и у него есть благодарный и внимательный слушатель.

— Не «чего-чего», а «где-где», — отозвался оператор, даже не взглянув в сторону спросившего. — «Под окном стою…» Классику знать надо.

Шофер бодро кивнул и, ничуть не смутившись, продолжил песнь тугоухого влюбленного.

Клавдия усмехнулась и негромко сказала Подколзину:

— Непростая у вас работа, как я погляжу.

— То ли еще бывает, — философски откликнулся тот.

Веня молчал. Он пожирал взглядом сутуловатую фигуру сидевшего чуть впереди него оператора и, казалось, не верил собственному счастью: он находится в непосредственной близости от настоящего… да-да, самого настоящего профессионала, выпускника ВГИКа и прочее.

Дежкина, понимая состояние своего юного коллеги, не докучала ему разговорами.

Подколзин, между тем, нервничал. Он то и дело поглядывал на часы, а затем бросал нетерпеливые взгляды за окно на проносящиеся мимо индустриальные пейзажи, раздраженно покусывал губу, когда микроавтобус замирал у светофоров, и просто-таки не мог дождаться, когда же путешествие подойдет к концу и они окажутся на месте назначения.

— Ми-и-илая!.. — продолжал гундосить шофер.

— Послушай-ка, милая, — не вытерпел оператор и повернулся к водительскому креслу, — нельзя ли побыстрее, а? Иначе мы приедем аккурат к самому финалу.

Шофер невозмутимо пожал плечами.

— У меня задача простая, — с дружелюбным упрямством отвечал он, — доставить вас на точку. А уж остальное, извиняйте, не моя печаль. Молитесь еще, чтоб в пробку не попали. А то такие тут пробки бывают — три часа стоять можно и не сдвинешься. Тю-у-у… — протянул он с детским восторгом, нажимая на педаль тормоза, — а вот и она, милая, я же предупреждал! Я уж знаю, это как закон: если поблизости митинг, так сразу и пробка на дороге. Проверено на опыте. Ми-илая, ты услышь меня-а!..

На этот раз слова романса, надо думать, впрямую относились к скоплению автомобилей, намертво перегородивших проезжую часть.

Тут были и рейсовые автобусы, и оказавшиеся впритык к ним шестисотые «мерседесы», и горбатенькие старые «Запорожцы» с задранной кверху куцей выхлопной трубой. Водители троллейбусов ругались меж собой из открытых окон, однако ругань была какая-то ленивая, незлобная. Сразу видно, людям скучно и нечем себя занять.

— Подавай назад! — закричал Подколзин, но, увы, было поздно: микроавтобус мгновенно оказался зажат со всех сторон гудящими машинами, безуспешно пытающимися лавировать в этом столпотворении.

— Говорил тебе: дворами поезжай! — сердито рявкнул оператор.

— И на старуху бывает проруха, — невозмутимо отвечал шофер. — Ничего, не переживайте. Где наша не пропадала!

Он крутанул руль влево, и машина рывком двинулась назад.

Тотчас послышался глухой звук удара и звон бьющегося стекла.

— Вот теперь приехали, — со вздохом сообщил шофер и полез из кабины.

— Куда прешь? — заорали откуда-то сзади. — Курдюк штопаный, куда прешь?

— Сам ты штопаный! — раздался в ответ голос шофера, прозвучавший, кстати сказать, с неожиданной силой и энергией. — Что, совсем ослеп? Не видишь, куда едешь?