Альбина Нурисламова - Пропавшие в раю

– У меня только тысяча, – неловко произнес Алексей и добавил извиняющимся тоном, – только что в церкви всю мелочь отдали.

Нищенка не растерялась. Выудив из глубин своего заношенного платья вполне приличный, добротный пухлый кошелек, она бодро проговорила, нимало не смущаясь:

– А давайте я вам сдачу дам! Сколько вы хотели мне дать? Полтинник?

Маруся изумленно раскрыла рот. Алиска в голос расхохоталась. Алексей потемнел лицом от гнева и прошипел, отчетливо выговаривая слова:

– А ну, пшшла отсюда, прошмондовка!

Они чуть не бегом направились к машине. Почему-то стало стыдно и неудобно. А псевдонищенка кричала им вслед отборным матом, перемежая ругательства с проклятиями:

– Чтоб вам пусто было! Чтоб вы передохли все!

Маруся старалась не слушать, не обращать внимания. Но настроение было испорчено. Одухотворенность, тихое спокойствие исчезли без следа, перечеркнутые этим «чтобы вы передохли все». От спонтанного похода в церковь осталось тяжкое, досадное ощущение.

…В пять часов, когда они садились в машину, чтобы ехать за покупками, Алиса еще не вернулась. И в половине седьмого, когда приехали обратно, нагруженные пакетами, тоже. Звонить на сотовый было бесполезно: вылетев из дома, Алиса оставила мобильник в своей комнате. Алексей сдвинул брови и буркнул:

– Ладно, время еще детское. Набегается и придет. Надо, в конце концов, ее когда-то воспитывать!

Маруся жалобно покосилась на дом Надьки и ничего не ответила. Они вместе накрыли стол в гостиной, Алексей открыл вино. Несмотря на обилие вкусностей, ужин не удался. Маруся то и дело выжидательно смотрела на дверь, Алексей испытывал странные чувства. В груди теснились вина за свою резкость, жалость к Марусе, боль за Алису. И при этом – смутное удовлетворение, девчонка получила по заслугам! За последнее было стыдно, это были жестокие мысли, которые будто бы принадлежали не совсем ему.

Вино выпили быстро, не смакуя. Поели, почти не воспринимая вкуса еды, поговорили, думая каждый о своем. Ближе к восьми Алексей прервал воспитательную пытку.

– Идем, – решительно сказал он и поднялся из-за стола.

Маруся, ни слова не говоря и не спрашивая куда, потянулась вслед за ним к дверям. Уже через минуту они стояли возле дома Сысоевых, приземистого одноэтажного строения, сильно растянутого по периметру участка. Забор был обычный, сетчатый, и Маруся увидела, что в здание, помимо центрального, ведут еще несколько входов – по всей видимости, там располагались номера для постояльцев.

Алексей нажал на кнопку звонка у калитки, потом еще раз. Никто не вышел: очевидно, звонок не работал. Он уже собрался попробовать позвать хозяев, но тут дверь отворилась, и на пороге дома показалась Надя Сысоева. На ней были узкие светлые брючки, водолазка ядреного малинового цвета и короткая курточка. Увидев, кто пришел, она не спеша спустилась с крыльца и, старательно покачивая бедрами, направилась к калитке. Взгляды, которые она при этом бросала на Алексея из-под косой челки, были откровенно призывными. Маруся почувствовала, как к ее беспокойству за дочь примешивается раздражение.

– Здраа-а-асть, – по обыкновению прогундосила Надька, перекатывая во рту жвачку.

– Добрый вечер, – отрывисто и сухо произнесла Маруся. Алексей ограничился коротким кивком. – Надя, Алиса у тебя? Позови ее, пожалуйста.

– А ее нету, – невозмутимо ответила девушка, методично работая челюстями.

– Как нет? – хором переспросили Маруся и Алексей. Оба ни на секунду не сомневались, что Алиска зализывает раны в компании новой подружки. Больше ни с кем из местной молодежи она знакома не была.

– Так, – лаконично отозвалась Надя, – нету, и все. Мы хотели в центр сходить с утра, а она не пришла. Я одна ходила. Только вернулась.

– Ясно, – помрачнел Алексей. Перепуганная Маруська вцепилась в его руку. Надя, не смущаясь присутствием жены, открыто строила глазки симпатичному соседу.

– Может, зайдете? – обратилась она исключительно к нему. Маруська в этот раз уже не обратила внимания на ее неуклюжие заигрывания.

– Надя, ты не знаешь, куда Алиса могла пойти? – быстро спросила она.

Девушка повела плечами.

– Не-а, не знаю. Так не зайдете?

– Не зайдем, – Алексей круто развернулся и, не обращая более внимания на барышню у калитки, потащил Маруську домой. Надя обиженно смотрела на их удаляющиеся спины, потом выдула огромный розовый пузырь и показала им вслед язык.

– Что теперь делать? – со слезами в голосе бормотала Маруся.

– Что, что… Искать, – сосредоточенно ответил Алексей. – Объедем весь поселок. В пиццерию зайдем, поспрашиваем везде. Здесь идти-то особо некуда. Сидит небось в какой-нибудь кафешке. Сопли на кулак наматывает. Поселок маленький, кто-нибудь ее видел. Найдем! – Голос его звучал уверенно, и Маруся немного успокоилась. Алексей всегда знал, что делать, и она привыкла полностью полагаться на него. У них была неощутимая разница в возрасте, всего два года, но Марусе часто казалось, что муж гораздо старше, мудрее и опытнее.

Однако на сей раз он ошибался. Никто не видел Алису. Зайди она в кафе или магазин хоть на минутку, не осталась бы незамеченной. Потратив больше трех часов на поиски и расспросы, они вынуждены были признать: Алиса не появлялась в центре. Не заходила на почту, не покупала пиццу в заведении Варвары. Варя и Валик, искренне расстроенные и испуганные, обзвонили всех знакомых и соседей, спрашивая, не видел ли кто новенькую жительницу Каменного Клыка. Ответ все дали отрицательный.

Уже совсем стемнело. Маруся и Алексей беспорядочно кружили по улицам поселка, вглядываясь в окружающий мрак. Блестели фонари, уютно золотились окна домов – сиротливые пятна в сплошной черноте ночи.

– Здесь очень темно, – севшим, огрубевшим от слез голосом выговорила Маруся.

– Что ты хочешь, село. Звезды вон, смотри, какие яркие, – откликнулся Алексей.

Крупные искрящиеся ночные светила и правда казались куда ближе, чем они привыкли видеть у себя в городе. Словно широко распахнутые небесные глаза, они приглядывались к тому, что происходит здесь, на Земле. Южные звезды, совсем другие, чужие созвездия… «И зачем только мы сюда приехали!» – впервые с тоской подумала Маруся. Она изо всех сил старалась найти дочь, все на свете отдала бы, только бы своенравная, взбалмошная Алиска сейчас оказалась рядом. Окружающие уговаривали обезумевшую мать: никуда не денется, здесь и преступности-то нет, волноваться не о чем. Дурит сумасбродка, характер показывает, родителей дрессирует. Сидит себе преспокойненько где-нибудь на отдаленном бережку, злорадствует, пусть, мол, поволнуются…

Маруся соглашалась подождать. Позволяла уговорить себя. Честно пыталась успокоиться. Но где-то глубоко внутри уже поселилась устойчивая, тяжелая, тоскливая уверенность: у нее нет больше дочери. Она слишком мало ее знала и, главное, недостаточно любила, чтобы эта любовь могла образовать вокруг Алисы плотное защитное кольцо и уберечь от любой беды.