Альбина Нурисламова - Пропавшие в раю

Он снова промолчал, и Ирина не стала больше тратить сил на вопли. Разумеется, она догадалась, что он собирается делать и чем ей это угрожает. Резким движением отстегнула ремень безопасности и принялась колотиться в дверцу. Алексей не стал мешать Ирине, зная, что она все равно не сможет выбраться. Даже если каким-то чудом разобьет окно. Пока будет бить, пока вылезать – они уже доберутся до границы.

Быстро оставив безуспешные попытки открыть дверцу, она, тяжело дыша, повернулась к нему. Он бросил на Ирину беглый взгляд, против воли отметив, что и такая – разъяренная, перепуганная, – она потрясающе красива. Это, однако, не помешало ему мысленно пожелать Шустовской провалиться в тартарары.

– Чего ты добиваешься? – прорычала она.

Ехать приходилось наугад, почти вслепую. Алексей пристально следил за дорогой, но, на мгновение глянув на Ирину, отвлекся, и «Опель» заехал колесом в яму, к счастью, неглубокую. Их тряхнуло, Алексей от неожиданности прикусил язык, но почти не почувствовал боли.

– Обмен, – прохрипел он, – ты делаешь так, что Маруся приходит в себя. Отпускаешь нас. А я отпущу тебя.

Шустовская зло расхохоталась.

– Глупец! Какой глупец! – она прижала пальцы к вискам, потом внезапно вскинула и заломила руки, как трагическая актриса. – Ты что, ничего не понял? Я не сумею сделать ее прежней! Это может только Варвара! А если ты сейчас выберешься за пределы Каменного Клыка, Маруся долго не продержится. Умрет. Лучше давай вернемся и…

– Никаких возвращений! – отрубил он. – Забудь об этом.

– Тогда я ничем тебе не помогу! – выкрикнула Ирина. – Когда до тебя дойдет: она навсегда останется глупым животным, пока жива Варвара! Ты все равно не спасешь ее! Этого не исправить, – Шустовская понизила голос и принялась убеждать его. – Послушай меня, Алеша. Я понимаю, ты в смятении, растерян. Это как перед свадьбой: прежняя жизнь кончается, а в новой неизвестно, что будет.

Ирина говорила торопливо, отчаянно. Алексей старался не слушать ее, сосредоточившись на дороге. Ему казалось, голова сейчас взорвется от напряжения, ладони стали влажными.

– А я тебе скажу, что тебя ждет! Это будет прекрасная, насыщенная жизнь. У тебя будет все, что пожелаешь. И никакой тупой борьбы за существование, страха перед болезнями, смертью, бедностью! Вдумайся: никаких проблем, никаких болезней! Что такое люди? В конечном итоге они обречены превратиться в гниющие куски мяса, разлагающиеся в тесной яме! А перед тем как сдохнуть, долгие годы стареют, дряхлеют, корчатся от боли. Тело становится некрасивым, слабым, дряблым, неуправляемым. Разве старики с их слюнявыми ртами, трясущимися руками, недержанием мочи, сединой – не отвратительны? А разум? То, что отличает людей от животных? Разум становится слабым, мозги – неповоротливыми. А некоторые попросту сходят с ума! Алешенька, посмотри на Марусю! Вспомни свою бабку! Я же знаю, как ты боишься этого!

Он ошарашенно покосился на Ирину и едва не выпустил руль от неожиданности. Он был уверен, что никогда никому не говорил о своем страхе. Или, выходит, из него это все же вытянули?..

– Да, да, мне многое известно! – отмахнулась Ирина и заговорила еще быстрее. – Это сейчас неважно. Важно то, что тебе больше ничего не будет грозить: ни безумие, ни боль, ни смерть. Ты всегда будешь молод, красив, богат, здоров. Сможешь читать, ездить на красивой машине, заниматься сексом, слушать музыку, плавать в море, есть вкусную еду и пить изысканные напитки. Займешься чем-то, на что не хватало сил и времени. Может, напишешь книгу. Или займешься живописью, как я! Захочешь строить, разводить сады, заниматься дизайном – пожалуйста! Все, что вздумается! Я тебе обещаю, ты будешь доволен и счастлив…

– Счастлив?! Боже мой! Разве мертвец может быть счастлив? – взвыл Алексей. – Вдумайся, что такое ваша жизнь? Из чего она состоит?! Ты сама не понимаешь, что давно мертва! Знаешь, как я догадался, что с тобой что-то не так? Ты сказала, я «чувствительный». Дело не в этом! Просто от тебя воняет! Чудовищный, трупный запах не перебить никакими духами!

– Ложь! – прошипела она.

– Это правда, и ты это знаешь! И Ева знала, потому и хотела уничтожить Камень! Ваши души умерли, разлагаются внутри ваших тел и смердят! Вы не Избранные! Вы проклятые! Нелюди! – исступленно кричал Алексей. Машину бросало из стороны в сторону, тело гудело от напряжения, ногу свело судорогой, пот заливал глаза, но он не обращал внимания.

– Заткнись! – завизжала Ирина и бросилась на него, как разъяренная кошка.

Вцепилась в волосы, расцарапала длинными острыми ногтями лицо, едва не повредив глаза. Он попытался заслониться от нее правой рукой, но у него ничего не вышло. Шустовская почти висела на нем, хрипела и извивалась, горячее дыхание обжигало щеку. Зловоние стало почти непереносимым. Мельком глянув в ее сторону, он увидел оскаленные зубы, словно она собиралась укусить его за горло. Инстинктивным движением Алексей коротко ударил ее локтем, попав куда-то в область солнечного сплетения. Шустовская охнула и на миг ослабила напор. Воспользовавшись этим, он выбросил вперед кулак и изо всех сил ударил ее в лицо. Голова ее дернулась в сторону, Ирина откинулась на сиденье.

Глаза ее были закрыты, она не шевелилась. Алексей прекрасно знал, что не сумеет причинить ей серьезного вреда и она вот-вот придет в себя. Однако удар на какое-то время оглушил Шустовскую, и это позволило ему выровнять машину, глянуть на навигатор. До границы Каменного Клыка оставалось совсем немного – пара десятков метров.

Ирина пришла в себя гораздо быстрее, чем он надеялся, и сразу же возобновила попытки остановить его. На этот раз она не стала тратить время на атаку, а попыталась вывернуть руль и остановить машину. Алексей яростно сопротивлялся. Занятые борьбой, они не заметили, что «Опель» несется к краю неглубокого оврага с довольно крутым склоном. Почувствовав, что автомобиль проваливается куда-то в пустоту, Алексей хрипло закричал. Ирина тоже завопила, и дальше уже ни он, ни она ничего не понимали и не осознавали. Машина, подпрыгивая и сотрясаясь, летела на дно оврага. В овраге росло несколько развесистых деревьев, и «Опель», уже никем не управляемый, боком вписался в одно из них на полном ходу и безжизненно замер.

Алексей очнулся почти сразу после остановки автомобиля. Голова раскалывалась, при каждом движении отзываясь новой волной боли. Откуда-то доносился тихий жалобный стон. Маруся? Он приоткрыл глаза, поморгал, разгоняя противную серую пелену. Накатила тошнота, и он судорожно сглотнул тягучую вязкую слюну. Повел глазами вправо и увидел Ирину.

Ее швырнуло грудью на приборную панель, и теперь она лежала неподвижно, как сломанная игрушка, под странным углом вывернув голову. Высокая прическа растрепалась, и волосы свесились на лицо, закрыв его, как шторой. Ирина была усыпана осколками: машина въехала в дерево боком, удар пришелся на ее сторону. Окно разбилось, и в проеме, как коричневые корявые руки, торчали ветки. Лобовое стекло тоже треснуло, но выдержало.