Мишель Бюсси - Не забывать никогда

Поцелуи Осеан перебрались мне на грудь, мои ласки добрались до изгиба ее спины.

— Последние пятнадцать лет своей жизни мама занималась только мной. В детстве я перенес пятнадцать операций, провел на больничной койке в общей сложности двадцать месяцев. В десять лет я превратился в кошмар социальных служб. Я рос вместе с мыслью, что никогда не стану взрослым, что в моем организме слишком мало прочных деталей и он не выдержит долгую дорогу. Авария может произойти в любую минуту, и я застряну на обочине. Тогда я придумал себе будущее, вообразил судьбу Ахилла… Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать? Смирился со смертью в молодом возрасте, но с условием, что прежде сделаю то, что захочу; не буду ставить планку в годах, но буду стремиться к поставленным целям.

— А их у тебя много? — спросила Осеан.

В ее голосе звучала бесконечная нежность. Словно она влюбилась в меня после моих признаний. Я даже пожалел те смешные версии, которые начиная с подросткового возраста придумывал, чтобы соблазнять девушек.

— Пять… Пять лучей моей звезды.

Она поймала мою руку, ласкавшую ее кожу, и нежно ее сжала.

— Сама понимаешь, мать и слушать не хотела ни о каком будущем Ахилла! Одну почку, одно легкое, одно взрослое сердце, все это можно найти, купить или получить. В поисках органов она возила своего мальчика по всем госпиталям Франции, самые известные хирурги не могли отделаться от нее. С карточкой медицинского страхования она договаривалась об операциях, стоивших миллионы евро. Восемнадцать операций — это не шутка. Как только моя грудная клетка достигла размеров ее грудной клетки, она отдала мне свое легкое; тогда мне исполнилось пятнадцать. Это была моя последняя операция. Следующей зимой мамы не стало.

Пять тонких пальцев сжали мою руку.

— Моя последняя операция, — повторил я. — Теперь я стоил три миллиарда. Приятели из Ла-Курнев прозвали меня Робокопом. Совершенно новый организм, за исключением большой берцовой кости и стопы, частей человеческого тела, которые ни один хирург в мире не смог пересадить. Но одна нога не мешает бегать так же быстро, как бегают здоровые люди. Или еще быстрее. Я начал бегать вечером того дня, когда похоронили мать. И с тех пор никогда не останавливался.

— Понимаю.

— В пригороде Ла-Курнев меня знали все. Вам надо было всего лишь справиться у соседей по подъезду. Я инвалид с детства, я не мог изнасиловать Моргану и Миртий.

— Прости нас.

Воспользовавшись выдавшейся возможностью, я похитил у нее долгий поцелуй.

— Знаешь, взрослея день ото дня, я всегда помнил, что за мной по пятам идет смерть, и каждый раз 25 декабря просил у Санта-Клауса еще годик жизни… Так что если бы вы утопили меня на Сен-Маркуфе, мне, в сущности, было бы не о чем сожалеть…

— Даже о пяти лучах твоей звезды?

Я промолчал.

Может, я изменился? Может, отказался от судьбы Ахилла?

Высвободив руку из ее цепких пальцев, я обхватил ее грудь, круглую и полную.

— А разве моя звезда не продолжит светить и после моей смерти?

Осеан вздрогнула. Схватив мою руку, она прижала ее к груди, а потом медленно повела ниже, еще ниже, до самого края мира.

Привычным движением Осеан натянула через голову платье. Шелк обтянул ее тело, словно вторая кожа.

— Я хочу есть. Давай завершай свою премию Гонкуров, [13] Гонкуровская премия — самая престижная литературная премия Франции за лучший роман. а я пойду завершать приготовления к нашему пиршеству.

Значит, ко всему прочему Осеан еще и готовит?

Я смотрел, как она шла по комнате, как привычным движением подхватила бокал из-под шампанского и поставила его на место, а потом исчезла в кухне.

Прошло несколько минут.

Все это время я сидел в кожаном кресле и старательно заносил на бумагу каждое слово, каждое движение, каждое чувство, испытанное за истекший час.

Так завершится мой рассказ.

Через несколько минут я попрошу Осеан прочесть его. И мы снова займемся любовью.

Правда, красивая история? Низенький араб-инвалид, которого все считали убийцей, расстается с жизнью в объятиях женщины своей мечты. Что вы на это скажете?

Согласен, конец слишком слюнявый, чтобы вставить его в детектив. А в дамский роман? Красавица и Чудовище , версия эмигрантского пригорода…

Я поднимаю глаза. Над нормандским шкафом, украшенным резными гирляндами из всевозможных фруктов, круглое смотровое окошко, обрамленное кружевными занавесочками; в окошко видно темное небо, где сверкают тысячи звезд.

Которая из них моя?

Которая из них направляет пять лучей моей судьбы?

Мои мысли медленно плывут к прежней жизни, той, что начнется в понедельник в клинике «Сент-Антуан». Ибу сочтет меня сумасшедшим, Офели наверняка выложит целую коллекцию новых фотографий своих парней, кретин Жером Пинелли позеленеет от зависти.

На кухне поет Осеан. Кажется, это «То, что мы не сделали» Жан-Жака Гольдмана.

Ручка замедляет полет по чистому листу. Надо очень тщательно подобрать слова для последних строк моего романа.

Неужели я выиграл?

Неужели смерть наконец перестала преследовать меня?

Ручка повисла в воздухе, висит там несколько долгих секунд, до тех пор пока стук дверцы от духовки не заставляет меня повернуть голову. Появляется Осеан с тряпкой в руке. Пряный аромат щекочет ноздри. Охотничий соус, такой, какой не подают в столовых. Шампиньоны, лук-шалот, сливки и вино.

— Ты уверен, что никто не знает, что ты здесь? — спрашивает меня Осеан.

— Абсолютно!

Я уважал ее стыдливость и никому не сказал, что отправляюсь к ней. Красавица все еще стесняется своего неудобного любовника. Опасается, что Кармен не оценит. Боится, что дядя Жильбер станет ворчать. Или ее пугает реакция Моны?

Не Моны, Алины!

Она ревнует?

Обожаю аромат тайны. Пусть наша любовь останется в секрете, это придаст ей пикантности.

Ручка в последний раз касается бумаги. Я ужасно хочу найти симпатичную фразу, чтобы поставить финальную точку. Мучаюсь. Грызу колпачок.

— Готово! — кричит Осеан.

Тем хуже. Я уступаю, выбрав самый простой вариант.

Первые слова моего рассказа станут и последними.

«Мне долго не везло.

Я был уверен, что удача всегда на одной стороне, только не на моей…»

Честно говоря, я все еще сомневаюсь, что она перебежала на мою сторону.

10 августа 2014 года

Кому:

Национальная жандармерия,

Территориальная бригада коммуны Этрета,

Департамент Приморская Сена

Лейтенанту Б. Донадье

От:

Научно-исследовательский институт судебно-медицинской и криминалистической экспертизы (НИИ СМКЭ)

Лаборатория идентификации жертв катастроф