Пит Эрли - Камень Апокалипсиса

— А я-то думала, вы хотели подписать признание и бежать из страны!

— Я отказался.

— Да, но если не хотели бежать… Зачем же вы пытались продать свой «ягуар»?

— Деньги! Мне нужны деньги, чтобы сражаться с ними в суде!

Когда показалось здание суда, Спенсер сказал:

— Надо сменить машину. Видите вон тот зеленый «форд-эскорт»? Остановитесь рядом!

Делани повиновалась, Спенсер выскочил наружу и открыл дверцу «форда».

— Это чья машина? — нахмурилась она.

— Моя! Моя машина! Скорей же!

Делани села в «форд» и тут же сморщила носик.

— Ничего себе! Так вы курите? Слушайте, давайте все-таки в полицию, а?

— И что мы им скажем? Да нам никто не поверит! Нет, надо подыскать безопасное местечко, затаиться и разработать план!

— А мне-то зачем прятаться? — запротестовала она. — Я ничего не сделала!

— Хватает того, что вам известна правда. Этого они не простят.

Пока Спенсер вел машину, Делани прикинула, где можно укрыться.

— У моих друзей, владельцев итальянского ресторанчика — помните? — есть домик на Голубом хребте, неподалеку от заповедника Шенандоа. И я знаю, куда они кладут ключ!

К тому времени когда машина достигла гор, Спенсер несколько успокоился, окончательно поняв, что от преследования удалось оторваться. Он остановился у бензоколонки с магазинчиком, и, пока заправлял бак, Делани зашла внутрь купить кое-что из провизии. До домика оставалось минут тридцать по узенькой грунтовой дороге со множеством выбоин и неожиданных поворотов.

Как и обещала Делани, ключ был спрятан между бревнами возле крыльца. Она заранее предупредила, что их поджидает деревенская, если не сказать спартанская, обстановка. Действительно, домик состоял из одной-единственной комнаты со скрипучим деревянным полом. Весь центр занимала пузатая антикварная печка. Плита для приготовления пищи, топившаяся дровами, стояла у стены напротив входа. Рядом — раковина и ручной насос (ярко-алый, снятый, видимо, с какой-то древней пожарной машины), которым полагалось накачивать воду из колодца, сделанного непосредственно под домиком. Никакого электричества. Удобства — во дворе. Из мебели только двуспальная кровать на металлической раме, столик для пикника с облупившейся хромировкой, три стула и обшарпанный комод с зеркальцем. На веранде Спенсер нашел кипу газет, мешок с пряжей для вязания, небольшую поленницу и топор. Вряд ли это место можно даже сравнивать с «Приютом Клифтона», но за последние часы они настолько измучились — физически и психологически, — что жаловаться не оставалось сил. Делани разыскала спички и зажгла настольную керосиновую лампу. Спенсер тем временем разводил огонь в печке.

— Я купила спагетти.

Тут Спенсер сообразил, что за целый день у него крошки во рту не было. Делани вытащила кастрюлю из-под раковины, накачала в нее воды и поставила на плиту.

— Тут тоже надо разжечь огонь, — попросила она. — А интересно, сколько уходит времени, чтобы вода закипела над таким костром?

— Над костром? Здесь, в плите?! Гм… А вы, оказывается, и не состояли в герлскаутах…

— Ах-ах! Зато вы, наверное, опытнейший знаток жизни на природе! — съязвила она в ответ.

— Десять минут, — твердо заявил Спенсер, хотя, по правде говоря, понятия не имел, сколько надо времени.

— Ну нет, я бы сказала полчаса, — возразила Делани. — Спорим? Проигравший моет посуду.

Пока женщина разбирала пакеты с продуктами, Спенсер разжигал плиту.

— Я не была в герлскаутах, но отлично помню их девиз: «Будь готов!» — С этими словами Делани извлекла из пакета три бутылки вина и хихикнула.

— Что тут смешного?

— Про штопор забыла!

— Ничего удивительного. Кстати, девиз «Будь готов!» относится только к бойскаутам. Подозреваю, девчонок учат скандировать что-то насчет домашнего печенья.

— Половая дискриминация! — Делани сделала строгое лицо. — Нахал какой!.. А девиз у них у всех одинаковый, вот так-то!

Тут она наконец нашла коробку, полную кухонной утвари.

— Ага! Однозубая вилка! Запасливый народ эти итальянцы!

И принялась выковыривать пробку.

— А ведь из-за вас меня сегодня чуть не убили, — заметила Делани чуть позднее, разливая «Каберне» по синим одноразовым стаканчикам.

— Сердечное спасибо, что спасли мне жизнь! Кстати, вы заметили, что в нас тычут пистолетами два вечера подряд? Вот уж завтра развлечемся! Вы как думаете?

— Давайте за отца Грассо, — неожиданно предложила она.

Они чокнулись пластиковыми стаканчиками.

Делани спросила:

— А что вы видели, когда крутились под потолком?

— Видел только свет. Яркий-яркий. Избитая фраза, такое часто слышишь от людей после клинической смерти. Мол, видели свет. Я тоже ничего добавить не могу. Хотя… такое ощущение, будто свет этот меня… чистил? мыл? — Он сделал еще глоток. — Никогда я не верил в потустороннее. Вплоть до той ночи я даже не был уверен, что Бог существует. Зато теперь, когда я знаю, что Он абсолютно реален, меня такой гнев разбирает…

— Гнев?

— Да. Не знаю, смогу ли толком объяснить… Ладно, попробую. Вот смотрите: до того как я впервые коснулся камня Апокалипсиса, у меня был выбор. Я мог в Него верить, а мог и не верить. Сейчас выбора не осталось.

— Вот и хорошо. Больше не надо мучиться этим вопросом.

— Хм-м… А позвольте спросить: можно ли кого-то заставить любить? Скажем, я заявлю, что застрелю вас, если вы меня не полюбите. Что тогда? Станете вы меня любить?

— Никогда! Хотя, вероятно, ответила бы, что люблю. Чтобы просто остаться в живых!

— Вот именно. А если бы я предложил сто миллионов долларов в обмен за вашу любовь?

— Нет, наверное, не полюбила бы. Но сказала бы «да», чтобы получить денежки.

— Так, так. В обоих случаях настоящей любви не было бы. Только на словах. Либо от страха, либо ради вознаграждения. Разве не то же самое представляют собой рай и ад? Если бы Бог действительно хотел, чтобы я любил Его, я должен был бы любить добровольно. Он ведь не может подкупить меня, или припугнуть адом, или убедить чудесами. А если Он именно этим и занимается, то, значит, нарочно перекладывает гири на весах.

Спенсер подлил ей вина, затем наполнил свой стаканчик.

— Теперь понимаете, Патти? Причины вашей веры — вот что главное! Вы должны верить в Него за то, кем Он является, что Он собой олицетворяет. Думаю, отец Грассо это понял, когда коснулся камня. Не нужно никакого белого булыжника и конца света, чтобы убедить людей в Его существовании!

— Вряд ли я могу с вами согласиться, — ответила она. — Думаю, вы путаете логические связи между наказанием и вознаграждением…

Они еще час спорили, пили вино, опять спорили и, наконец, настолько увлеклись, что забыли засечь время, ушедшее на кипячение, да и про саму воду позабыли, пока она не напомнила о себе звяканьем кастрюльной крышки.