Пит Эрли - Камень Апокалипсиса

Он постучал. Дверь приоткрыла усталая женщина с повязанным платком и вместо приветствия подарила ему хмурый, недоверчивый взгляд. Макдоналд представился и спросил позволения задать несколько вопросов насчет ее старшей сестры.

Хозяйка осмотрела его с ног до головы, потом вытянула шею и заглянула ему через плечо — узнать, какую машину он водит. Сегодня Макдоналд водил взятый напрокат «линкольн».

— Что мне с этого будет? — затем спросила она.

Для начала он попробовал чисто моральный подход. Не могла бы миссис Уэбис сообщить нечто такое, что поможет спасти невинного человека?

На наживку женщина не клюнула.

— Вы всерьез думаете, что мне жалко вашего клиента? — словно не веря его словам, спросила она. — Да этот сукин сын там с ними в масле катался! Сволочи! Тащат в дом всякую дрянь, а со своими вон как обращаются!

Женщина умолкла и вновь, уже более задумчиво, осмотрела Макдоналда.

— Пять сотен, — наконец сказала она. — Хотите со мной говорить — денежки вперед. А что? Вы же из этих, из адвокатов. Для вас это фантики.

Макдоналд сказал твердое «нет». И добавил:

— Закон запрещает мне покупать показания.

— Какие такие показания? Я и не собиралась. Нет, мистер, я вас просто направлю по нужным местам.

Тогда он выудил из кармана бумажник, а оттуда — стодолларовую купюру.

— Один фантик сейчас, другой — по окончании. Берите, пока дают. Не то уеду.

Не стесняясь, она выплюнула ему в лицо ругательство и схватила бумажку:

— За одну сотню много не получите, предупреждаю сразу.

С этими словами женщина распахнула дверь, и он ступил внутрь. Где-то в спальне гремел телевизор, орали ссорящиеся дети. На длинном потрескавшемся столике, отделявшем гостиную от крохотной кухни, стояли немытые тарелки с остатками обеда. Рядом в кресле-качалке сидел один из самых тощих людей, каких когда-либо видел Макдоналд. Сидел и молча курил сигарету.

— Это мой муж Гарольд, — сказала Уэбис.

Гарольд не привстал, даже когда Макдоналд подошел ближе, чтобы пожать руку. Вслед за хозяйкой адвокат сел на кушетку; ее желто-коричневые клетки навечно сохранили следы кошачьих когтей и белой шерсти.

— Нашего отца звали Джордж Финли, — приступила к рассказу миссис Уэбис. — Он служил в армии авиационным техником, так что переезжать приходилось часто. Мы с Максин родились в Германии, да и вообще все четверо детей родились за границей. Отца перевели обратно, когда ей исполнилось пятнадцать, а мне — десять. Его приписали к базе ВВС Неллис, это возле Лас-Вегаса. Отец до мозга костей был военным. Когда возвращался домой, мы выстраивались вдоль стенки, и он нас допрашивал, кто чем занимался. Потом они с мамой уходили в бар, а Максин оставалась за старшую. Кормила нас, купала, укладывала в кровать и ненавидела. Нас ненавидела и все эти хлопоты. Она всегда повторяла: «В жизни детей заводить не стану!»

Уэбис взяла из мятой пачки ментоловую сигарету, закурила и окуталась облаком, в котором, наверное, видела картины прошлого. Каждой дымной струйкой она словно очищала свою память.

— Похоже, она все-таки передумала, потому что ведь родилась Касси, — заметил Макдоналд.

— Да что вы? — неприязненно усмехнулась женщина. — Ладно, мистер Набитые Карманы, давайте с самого начала расставим все точки. Если я вам что-то расскажу, а вы потом меня вызовете в суд, то я заявлю, что в глаза вас не видела. Ясно? Моя сестра — сучка, а денег у нее навалом, так что науськать адвокатов и испортить жизнь человеку — для нее раз плюнуть. Если правильно меня поймете, то я с лихвой отработаю ваши две сотни.

— Хорошо, — кивнул Макдоналд.

— Мы сыграем в одну маленькую игру. Называется «игра в слова». Я даю вам подсказку, а вы сами пытаетесь догадаться обо всем остальном. Главное, чтобы Максин не поняла, откуда все стало известно. Итак, если молоденькую девчонку уже тошнит от родственничков, у нее нет денег на колледж и она не может найти работу — или не хочет ее искать, — какой самый быстрый способ выкарабкаться?

— Сбежать из дому?

— Глупости! — пренебрежительно отмахнулась миссис Уэбис. — Надо просто окрутить мужичка, забеременеть и заставить его на тебе жениться. А теперь вопрос номер два: что делать дальше? От родной семьи отделалась, но все равно этого мало, да к тому же на руках младенец и муж-придурок, и никого из них ты не любишь.

— И как же быть?

Она протянула руку за второй сотней. Макдоналд неохотно повиновался. Женщина встала и открыла дверь на улицу.

— Ответ вы найдете в Лас-Вегасе. Пошуршите там в архивах. Скажем, в свидетельствах о смерти, — сказала она, явно довольная собой.

Свидетельства о смерти!

Переступая через порог, Макдоналд пытался сообразить, чем бы еще раззадорить миссис Уэбис, чтобы она побольше рассказала.

— Еще один вопрос можно? Последний?

— Да хоть миллион! По сотне за каждый!

Гарольд, до сих пор не проронивший ни слова, вдруг зашелся ржавым смехом.

— Почему вы так ненавидите родную сестру? — спросил Макдоналд.

Она метнула в него испепеляющий взгляд, а потом как-то обмякла.

— Ладно, скажу за бесплатно. Осмотритесь вокруг. Давайте, не стесняйтесь. У моего мужа ноги не ходят. Автомобильная авария. Уже четыре месяца, как его уволили. Я прибираюсь в домах в компании с мексиканками, которые двух слов по-английски связать не могут. А Максин с Франком богаты. Так что догадайтесь сами.

Макдоналд не двинулся с места, правильно рассудив, что это только предисловие. Миссис Уэбис помолчала, затем добавила:

— Она думает, мы ей в подметки не годимся. Да вы вообще в курсе, как они с Франком встретились? Она устроилась на подработку в Лас-Вегасе. У них там конференции проводят, называется «Комдекс». Крупнейшее компьютерное сборище в мире. Ее наняли раздавать рекламные проспекты. Бывали на «Комдексе», нет? Обалдеете, помяните мое слово. Толпа компьютерных «ботаников» с лейкопластырем на очках, в кармашках у них чехольчики с авторучками — а кругом силиконовые шоу-девки, раздают брошюрки про компьютеры, которые даже и включить-то не смогут. Словом, сплошь мозги да гигантские сиськи. Исключая Максин, конечно. Ей стиральная доска фору даст. Или Гарольд. Но она умная и хитрая. Когда она узнала, сколько стоит Франк, то закусила удила. Про его изобретение прочла больше, чем его же собственный рекламный отдел. Он и клюнул на то, как она ловко болтает с клиентами. Представился — и она начала его вываживать, подтягивать леску!.. Через две недели под венец.

— Что ваши родители о ней думают?

— Ничего не думают. Умерли. Максин даже на похороны мамы не приехала. А когда пришло время вскрыть ее завещание, то вместо Максин пришел адвокат и заявил, дескать, она подаст на нас в суд и станет оспаривать подлинность документов, если только мы не дадим ей возможность первой покопаться в вещах и забрать все, что ей глянется. Если она чего-то хочет или ее загоняют в угол, то ждать можно чего угодно.