Пит Эрли - Камень Апокалипсиса

На ту пору Эвану Спенсеру было двадцать три года от роду, и он с высокой башни плевал на благородное семейство вкупе с их богатством. Молодой человек подписал все подсунутые ему бумажки (в трех экземплярах каждая) и с дерзко вздернутым подбородком покинул адвокатскую контору. Кому нужны их деньги? По юношеской наивности он считал, что им с Мелиссой удастся прожить нормальную жизнь, никаким боком не касаясь влиятельной семьи. Первая ласточка, намекнувшая, что это не так, прилетела в тот же день. Мелисса объявила, что не собирается брать фамилию мужа.

— Сейчас масса женщин оставляет за собой девичью фамилию, — пожала она плечами. — Да и с чего мне захочется стать какой-то Спенсер?

Его ранние надежды на самостоятельность претерпели окончательное крушение после бракосочетания. Мелисса отказалась покинуть Шарлоттсвиль, а местные фирмы не хотели брать его на работу. Первый вопрос потенциального работодателя всегда был один и тот же: «Отчего вас не взял Ван-ден-Вендер?» Если уж его собственный тесть не дал ему работу, то им с какой стати это делать? Одно время Спенсер подумывал открыть частную адвокатскую практику, но вскоре признал полную тщетность такой идеи. Мелиссин флирт с безвестностью и бедностью закончился, и она не собиралась жить на скромный бюджет свежеиспеченной семьи. На свадьбу отец подарил ей чистокровного скакуна; содержать такую зверюгу на зарплату начинающего адвоката было просто немыслимо. Подарок этот был ловким, расчетливым ходом папаши. Он немедленно предложил, чтобы дочь держала свой собственный, аппетитный банковский счет, дабы и впредь иметь возможность ублажать себя приятными вещичками. Не имея никаких реальных перспектив на работу, Спенсер поджал хвост и отправился трудиться на «Ван-ден-Вендера и Уайта». Впоследствии он превратился в талантливого юриста, но это по-прежнему ничего не значило. Большинство членов адвокатской ассоциации Шарлоттсвиля видели в нем ванденвендерского зятя — и только.

В конечном итоге, хотя и не скоро, Спенсер доказал, на что способен. А потом вмешалась рука судьбы. В 1981 году один из местных федеральных судей попросил Спенсера подменить его на лето. Спенсер поначалу сильно нервничал, однако затем обнаружил, что обладает способностью толковать закон. В рамках двухуровневой судебной системы Виргинии мелкие транспортные нарушения и тяжбы до пятнадцати тысяч долларов решаются в суде общих сессий. Будучи единственным судьей первой инстанции в Шарлоттсвиле, Спенсер разбирался с широким спектром дел: хулиганство, хранение марихуаны, нападения с нанесением побоев и так далее. Эта работа ему настолько понравилась, что с окончанием лета он дал понять, что был бы заинтересован в постоянной должности.

Местная коллегия адвокатов — порядка двух сотен человек — неформально обсудила его квалификацию и согласилась (правда, не без уговоров и улещиваний со стороны Спенсера) дать ему рекомендацию. Коллегия направила его анкету тем политикам, которые представляли графство Альбемарль при генеральной ассамблее Виргинии в городе Ричмонд. Дальнейшая обработка принесла свои плоды: политиканы передали имя претендента в судейский комитет, и тот официально номинировал Спенсера на голосование всей генеральной ассамблеей. А уж решение этой инстанции оказалось простой формальностью. Спенсер так и не понял, сыграли ли здесь хоть какую-то роль его родственные узы с Августом Ван-ден-Вендером, но сам он гордился тем, что ни разу не попросил тестя подергать за ниточки.

Спенсер незамедлительно (и, если на то пошло, с наслаждением) оборвал все связи с адвокатской конторой «Ван-ден-Вендер и Уайт», а также с теми клубами и социальными организациями, в которые вступают юристы-новички, желая найти там потенциальных клиентов. Он купался в лучах своей новообретенной независимости. На шестой год от инфаркта умер судья выездной сессии округа, и Спенсер пустил словечко, что был бы не прочь занять это место, стоявшее ступенькой выше его текущей должности. Очередной раунд ловких телодвижений, и законодательное собрание назначает Спенсера на судейское место в 16-м округе. Сейчас он отрабатывал уже второй восьмилетний срок, и недавно пятерка судей-коллег выбрала его председательствующим. По практическим меркам закон в Альбемарле и соседних графствах означал Спенсера, и наоборот. Он главенствовал на всех заседаниях с участием присяжных. Лишь одна судебная должность стояла выше его текущего положения: место в составе Верховного суда штата. Попасть в такое кресло — вот в чем состояла конечная задача Спенсера, хотя на данный момент он был вполне удовлетворен. Главное, что Ван-ден-Вендер не держит его на поводке. Его уже не называют зятем Августа Шестого. Он — Эван Спенсер, судья-председатель всего округа.

Если кто-то и сомневался в его беспристрастности и самостоятельности, то все подозрения рассеялись вскоре после назначения на новую должность. В ходе планового аудита один из налоговых инспекторов графства обнаружил, что в ведении гольф-клуба «Фокс ран» числится площадка на двадцать семь лунок, хотя поимущественный налог платится, как если бы этих лунок имелось только восемнадцать. Когда инспектор поднял сумму выплат, руководство клуба взбесилось и подало в суд на апелляцию. Дело слушал судья Спенсер. Август Ван-ден-Вендер Шестой, занимавший пост одного из директоров, хвастливо заявил, что его зять автоматически займет позицию клуба. Не тут-то было. Инцидент задел Августа, причем настолько болезненно, что он развернул закулисную интригу в надежде вычеркнуть Спенсера из реестра игроков. Мелисса, к вящей досаде папы, меланхолично заметила, что мужа никогда и не заносили в официальные списки. Ему разрешали там играть просто оттого, что он на ней женат.

Однако пора вернуться к текущим событиям. Сейчас судья Эван Спенсер не думал ни о своем тесте, ни о жене, ни о тех двадцати трех годах, что они провели в браке. Запахнувшись в черную судейскую мантию, он сидел под портретом Джефферсона в зале слушаний и пытался вообразить, как сорокадвухлетняя (но молодо выглядящая) Патти Делани будет смотреться голенькой. Нельзя сказать, что судья Спенсер частенько баловался ментальным стриптиз-шоу с участием адвокатов защиты при разборе дел о кражах со взломом. В интимном смысле он всегда был верен Мелиссе, хотя и не мог гарантировать встречного заявления с ее стороны. Он обнаружил, что богатые — в смысле очень богатые — люди зачастую ведут себя так, словно стоят выше общественной морали, связывающей людей обыкновенных. Спенсер лично знал нескольких членов гольф-клуба, которых жены подловили на супружеской неверности. И все же такие случаи редко вели к разводам. Проблемные вопросы решали методом, который Спенсер про себя именовал «автозатычкой». Текущий рыночный тариф за то, чтобы студентка, подрабатывающая в ресторане гольф-клуба, держала язык за зубами, оплачивался натурой в форме серебристого кабриолета «ауди-ТТ». Стоимость улаживания семейного скандала с уязвленной супругой попадала в более высокую ценовую категорию: требовался «лексус» или «мерседес». А вот чем платили их жены за собственную ветреность… Здесь ответ не столь очевиден.