Николай Гуданец - Охота на охотника

Наконец молчание нарушает Алина.

– Саша, дело очень серьезное, – сообщает она. – Очень, очень серьезное. Регине надо помочь.

– Пожалуйста, – киваю я. – Чем могу?

– Пусть она сама расскажет. Регина, расскажи все, и как можно подробнее.

Дама нервно разминает сигарету, я беру со стола спички и даю ей прикурить.

– Спасибо, – говорит она, выпуская струйкой дым. – Скажите, вы умеете хранить тайну?

– Никогда не пробовал. Но обещаю постараться для вас.

Она курит «Pall Mall», рублей двадцать за пачку, впрочем, тут я не знаток.

– Алечка мне рассказывала, что вы настоящий супермен, прямо-таки Рэмбо…

– Совсем нет, – возражаю я. – По духу мне гораздо ближе Штирлиц.

– Как? А, понимаю, шутка. Не знаю даже, с чего начать. Понимаете, я… боюсь. За себя, за дочку, мне… страшно. Я думаю, это мафия. Понимаете?

– Пока не понимаю.

– Да расскажи ты по порядку, – требует Алина. – Саша, дело в том, что у нее муж уехал в Америку, он сейчас в Нью-Йорке… Ну, расскажи сама.

– Юзик уехал в октябре, Юзик – это мой муж, понимаете, у него дядя живет в Нью-Йорке, давно живет, уже совсем старенький, – рассказывая, она затягивается глубоко и резко, пепел падает на меланжевые трикотажные рейтузы, она этого не замечает. – Ну вот. А нам с дочкой он уже оттуда прислал вызов, с оказией. Он там на полгода, в гости, но…

Регина, запнувшись, бросает взгляд на Алину.

– Говори все, как есть, – поощряет та.

– В общем, он сюда не вернется и хочет, чтобы я с дочкой приехала к нему, – выпаливает Регина. – Мы так решили еще давно, когда появилась возможность получить приглашение. Я сейчас оформляю документы, с билетами дико трудно, прямо ужас, очередь на два года, но мне пообещали ускорить, ну, вы понимаете, как это делается, были бы деньги.

– У Юзика отличная профессия, – вставляет Алина. – Он зубной техник, лучший в Риге.

– Да, он там уже устроился, – продолжает Регина. – Пока нет гражданства, приходится выкручиваться, как-то там полулегально, но он говорит, что все будет о’кей, со временем… На той неделе я ему звонила, мы наговорили рублей на двести, так я по нему соскучилась…

Не могу сказать, что я в восторге от этого знакомства. Нью-Йорк, зубной техник, мафия и Рэмбо, которого кличут на выручку. Ничем утешительным тут не пахнет.

– Так какая же мафия вам угрожает? – интересуюсь я, воспользовавшись крошечной паузой. – Сицилийская, албанская или с Брайтон-Бич?

– Нет, наша, простая советская мафия. Я так думаю.

– Вы думаете? Или она угрожает?

Регина гасит сигарету в пепельнице и откидывается на спинку кресла.

– В общем, тут замешан камень, – говорит она. – Я держала его в руках, это целое состояние. Понимаете, я держала у себя на ладони дом в Америке. За него там можно купить дом.

– Бриллиант?

– Нет, изумруд. Вот такой, – Регина сооружает из пальцев колечко и показывает мне.

Невольно воображаю граненое зеленое мерцание меж ее согнутых холеных пальчиков. Да, размеры воистину внушительные. Если это действительно изумруд и вправду мафия, моей собеседнице не позавидуешь.

– Но мы его не купили, – продолжает она. – Юзик очень долго думал, ведь такой соблазн, и отказался. Понимаете, если бы камень нашли на таможне, вы же понимаете…

– Разумеется.

– А теперь оказалось, что эту старушку убили, а меня вызывали к следователю, я в пятницу у него была… – Регина вытаскивает из пачки новую сигарету и начинает разминать ее по чисто отечественной, излишней в данном случае привычке.

– Погодите, – говорю я, беру спички, даю ей прикурить. – Давайте разберемся по порядку, а то вдруг откуда-то появляется убитая старушка.

– Да-да, простите. Я ведь рассказывала только что Алечке, и у меня все путается… Так вот, камень нам предлагала одна старушка, она травами лечит, я у нее брала кое-какие сборы для Иришки.

– То есть, для вашей дочки? – уточняю я.

– Да. Эта старушка жила в Задвинье, богомольная такая и вообще светлый человек. Ну, и ей нужны были деньги на ремонт, домик у нее совсем ветхий, и она мне сама предложила купить камень или найти покупателя… А Юзик как раз получил загранпаспорт и триста пятнадцать долларов обменял, еще по старому курсу, такое везение. А что такое триста долларов? Гроши, сущие гроши.

– Конечно, всего-навсего шесть тысяч рублей по черному курсу, – соглашаюсь я.

– Но ведь в Штатах-то это не деньги!

– Пожалуй, что так. Вы не знаете, откуда у старушки этот изумруд?

– Мы ее не расспрашивали, какая нам разница. Она сама сказала, что камень подарил ей один старичок, он умирал от рака, а она его пользовала травками. Он ее так отблагодарил перед смертью, понимаете? Она даже не знала настоящей цены, готова была отдать камень за бесценок, за десять тысяч.

– Но вы уверены, что камень настоящий? Это действительно был изумруд?

– Да, мы поначалу засомневались. И мы с Юзиком возили ее к оценщику, тот прямо затрясся, когда увидел каень. И еще, для верности, Янка, это Юзика друг, который нас тогда возил, предложил заехать к одному знакомому, который разбирается в камнях. Он на Югле живет. А теперь, оказывается, эту старушку зарезали. И еще у нее жила какая-то монашка, так и ее убили, это просто ужас…

– Как вы об этом узнали?

– От следователя. Он меня нашел по записной книжке, у старушки был мой телефон, ведь она лечила Иришку. А следователь стал обзванивать всех подряд, он до сих пор не знает, за что ее зарезали. Он говорит, что очень темное убийство, вроде ничего не взяли, не искали, даже две старинные иконы, очень ценные, на месте. Ясно же, что ее убили из-за изумруда.

– Значит, вы рассказали следователю про камень?

Регина глубоко затягивается сигаретой, которая догорела почти до фильтра.

– Нет, – с вызовом говорит она. – И не подумала даже. С какой стати? У нас с Юзиком алиби, слава богу. Ее убили в ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября, совершенно точно установлено. А мы с Юзиком тогда были в Москве, в гостинице. Я его провожала. Он как раз двенадцатого улетел в Нью-Йорк.

Замечаю, что Алина, сидящая справа от меня в углу дивана, оцепенела и как-то странно, неестественно вытянув шею, прикрыла глаза. Она словно бы пытается что-то рассмотреть, далекое и смутное, сквозь полуопущенные веки.

– А вы не боитесь, что вас привлекут за сокрытие сведений от следствия? – участливо спрашиваю я.

Регина нервно тычет в пепельницу окурком.

– Боюсь. Теперь я всего боюсь. Он ведь может взять подписку о невыезде… Понимаете?

– Еще бы, в вашей-то ситуации это совсем некстати.

– А еще я боюсь… этих убийц. Ведь я знаю про камень, я держала его в руках, я свидетель. Если я расскажу следователю и он начнет копать, они непременно до меня доберутся. Это мафия, понимаете?