Геннадий Васильев - Охота на охотника. Детективные повести

© Геннадий Васильев, 2017

ISBN 978-5-4483-7189-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В самый последний день февраля, в самом начале этого дня в совхозе «Передовик», что располагался в шести километрах от районного Городка, случилось трагическое происшествие. Точнее, утром обнаружили следы трагедии, случившейся ночью. Начальник совхозной автобазы Петр Абрамов в середине седьмого часа шел на работу. Он любил просыпаться рано, и на работу приходил всегда раньше всех. Петр был крупный деревенский мужик с большими, как лопаты, руками, длинным лошадиным лицом и костлявыми и коленчатыми, как у кузнечика, ногами. Ему было около полтинника, но он выглядел много моложе. Он почти никогда не пил, по праздникам пропускал стопарь-другой, но удовольствия от этого не испытывал. Может, поэтому, а может, от природной силы просто был он здоров, никогда ничем не болел, на жизнь смотрел весело. И работу любил начинать рано.

Утро было морозным еще, темным, но радостным. Что-то неуловимо подсказывало уже весну, которая вот-вот должна нагрянуть. В Сибири так часто бывает – морозы держатся до последнего, а потом термометр растерянно замирает – и с невероятной скоростью устремляется вверх. Снег торопится таять, солнце как будто протирает глаза – и смотрит радостнее и приветливее сквозь отмытые небеса. Стоял в погоде как раз такой момент – переломный, когда термометр вот-вот должен был замереть в растерянности.

Петр открыл своим ключом двери конторы – у автобазы была своя контора, она располагалась неподалеку от совхозной управы. Была она одноэтажная, да больше и не требовалось. Он прошел по скрипучим половицам к своему начальническому кабинету, не торопясь отпер его. Кабинет, даром что звался начальническим, приемной и тем более секретарши не имел, из коридора человек сразу попадал, куда хотел. На дверях и табличка под оргстеклом была полустертой, на ней едва угадывалась надпись черной тушью по белой бумаге: «Начальник автобазы». Тушь выцвела, и букв осталось немного. Читалось: «…чальник …азы». Местные хулиганы из шоферов доцарапали поверх оргстекла буквы – получалось: «…чайник …козы». Читалось глупо и не смешно. Поэтому Петр решил табличку не менять, денег зря не тратить, тем более что было их в совхозе вообще негусто, а автобазе отламывались совсем крохи. Не так давно, впрочем, базу осчастливили. В совхозе затеяли крупномасштабное строительство, и директор, он же основной акционер и, значит, владелец ЗАО «Передовик» своей волей распорядился: для обеспечения завоза на стройку строительных материалов купить новый грузовик. В банке взяли кредит, купили КрАЗ. Новый грузовик стоял на площадке автобазы в ожидании, когда ему найдут водителя и когда найдется для него работа. Совхозные шофера ходили кругами, понимая: большой грузовик – большие объемы и, значит, приличная зарплата. Пока ничего этого не было. Кроме грузовика.

Петр включил свет, не спеша разделся, прошел за стол. Включил и настольную лампу. Глянул на часы – было без четверти семь. Минут через пятнадцать придет сторож, доложит о том, что происшествий не было, сдаст под роспись автобазу и отправится досыпать. Впрочем, «досыпать» – неправильно. Сторож автобазы на посту никогда не спал, хотя была сторожка с лежанкой, стояла бердана у изголовья, и вообще – кому нужна была та рухлядь, что осталась на базе с социалистических времен? Не спал сторож не по причине повышенной бдительности, а потому, что был он поэт. Александр Евгеньевич Скрипка сочинял стихи. Большей частью лирические, хотя местная районная газета печатала в основном другие – сатирические. Газетчикам казалось, что у Скрипки талант сатирика. Они восхищались такими, например, строчками Скрипки:

У постели больного сошлись врачи,

ощупывают живот.

«Ну что, коллеги, будем лечить?

Или пускай живет?» 1 1 Строчки деревенского поэта Александра Сурова, жившего в деревне Скрипачи Шарыповского района Красноярского края.

Он сам считал себя лириком… ну, если не есенинского масштаба, то хотя бы уровня Тряпкина. Потому сатиру, за которую получал скромные гонорары в газете, он строчил днем – это получалось быстро и ума не требовало, – а ночами, сторожа ради прибавки к пенсии автобазу, мучительно выдавливал из себя строчки о любви и деревенской природе. Александр Евгеньевич был лыс, сутул, в плечах узок, последние лет двадцать носил очки, ходил много лет в одной и той же фуфайке еще советских времен и валенках. Летом надевал всегда клетчатую рубашку и черную, вязанную женой, жилетку. Жена пять лет назад умерла, дети давно разъехались, и жил Скрипка бобылем. Поэзия, как он считал, осталась единственным местом, где он еще мог громко о себе заявить. Не то чтобы отличался он тщеславием, но славы хотел. Ночами, извлекая из себя лирические строки и водя дешевой шариковой ручкой по серой, опять же дешевой, бумаге, он ворчал: «Не ценят… Ничего… Тряпкина при жизни тоже не очень-то жаловали».

Вообще-то сторожу положено было сменяться в восемь утра. Но, поскольку начальник базы приходил к семи, оставаться в сторожке лишний час смысла не было. Тем более что добрый Петр Абрамов однажды сам сказал Скрипке: «Ты, Евгеньич, не волнуйся: платить я тебе все равно буду полную ставку сторожа, а домой ты уходи часом раньше. Только отчет в семь сдай мне, распишись в книге – и иди. Мне на твою одухотворенную физиономию лишний час любоваться скучно. Чувствую себя неполноценным». Из окна кабинета начальника автобазы хорошо видна была сторожка рядом с невысокими металлическими воротами, где ночевал Скрипка. Сами ворота были не видны, их закрывали стены сторожки. Окно сторожки светилось. Значит, Александр Евгеньевич должен вот-вот пожаловать.

Прошли, однако, отмеренные пятнадцать минут, потом еще столько же, а сторож не спешил. «Спит, что ли?» – скучно подумал Петр Абрамов. Еще раз подошел к окну, взглянул вопросительно на сторожку. Там по-прежнему горел свет, но никакого движения не улавливалось. «Спит старик, – решил Абрамов. – Все-таки сломался. Надо бы разбудить». Не одеваясь, он вышел из конторы. Вход в сторожку находился со стороны ворот автобазы и от конторы был не виден. Петр завернул за угол – и остановился от неожиданности. Двери сторожки были распахнуты. И тут же охнул: так же настежь распахнуты были металлические ворота базы. Он не мог этого видеть, когда шел к себе в контору: туда вели отдельная тропинка и калитка в заборе по другую сторону здания конторы. Петр осторожно заглянул внутрь. Тускло горела лампочка, рядом с лежанкой стоял включенный в розетку обогреватель типа «козел», на столе в стеклянной литровой банке – мутноватый от крепости чай, внутри – самодельный кипятильник из двух бритвенных лезвий.