Пер Вале - Наемные убийцы

- Больше вопросов нет, - сказал Рокотун.

По его лицу можно было подумать, что ему очень скучно и он мечтает уйти домой.

- Меня интересует этот нож, - Бульдозер вдруг вскочил с места, подошел к столу судьи и взял нож в руки.

- Обыкновенный садовый нож, - сообщила Хеди-Мария Вирен. - Он у нее давно. Всякий может убедиться, что ручка потертая и лезвие сточено.

- Тем не менее его можно считать опасным оружием, - заявил Бульдозер.

- Я не могу с этим согласиться. Таким ножом воробья не зарежешь. И к тому же Ребекка крайне отрицательно относится к насилию. Оно ей совершенно чуждо, она даже неспособна дать человеку пощечину.

- А я настаиваю, что это опасное оружие, - твердил Бульдозер, размахивая садовым ножом.

Однако голос его звучал не очень убедительно, и как ни улыбался Бульдозер свидетельнице, ему пришлось мобилизовать всю свою выдержку, чтобы отнестись к ее следующей реплике со своим пресловутым дружелюбием.

- Вы говорите это либо по злобе, либо просто по глупости, - сказала свидетельница. - Вы курите? Пьете спиртное?

- Вопросов больше нет, - отрубил Бульдозер.

- Допрос свидетелей закончен, - подытожил судья. - Будут ли еще какие-нибудь вопросы, прежде чем мы заслушаем личную характеристику и заключительные речи?

Адвокат Роксен встал, цокая языком, и медленно проковылял к судейскому столу.

- Личные характеристики, - сказал он, - как правило, представляют собой всего-навсего дежурные сочинения, составленные ради того, чтобы их автор мог получить свои полсотни крон или сколько ему там положено. Поэтому я - и надеюсь, моему примеру последуют другие серьезные люди - хотел бы задать несколько вопросов самой Ребекке Линд.

Он впервые обратился к ответчице:

- Как зовут короля Швеции?

Даже Бульдозер не сумел скрыть своего удивления.

- Не знаю, - ответила Ребекка Линд. - А это обязательно знать?

- Нет, - сказал Рокотун. - Не обязательно. Вам известна фамилия премьер-министра?

- Нет. А кто это?

- Глава правительства и высший политический руководитель страны.

- В таком случае он негодяй, - заявила Ребекка Линд. - Я знаю, что Швеция соорудила атомную электростанцию в Барсебеке, в каких-нибудь двадцати пяти километрах от центра Копенгагена. Говорят еще, что правительство виновато в загрязнении среды.

- Ребекка, - приветливо произнес Бульдозер Ульссон. - Откуда вам известно про атомные электростанции, если вы даже не знаете фамилии премьер-министра?

- Мои друзья обсуждают такие вещи, а политика их не интересует.

Рокотун подождал, давая время всем переварить ее ответ, потом сказал:

- До того, как вы пришли к этому директору банка, фамилию которого я, простите, прочно забыл, приходилось вам бывать в каких-нибудь банках?

- Нет, никогда.

- Почему?

- А что мне там делать? Банки существуют для богатых. Я и мои друзья никогда в такие заведения не ходим.

- Но вот вы все-таки пошли. Почему же?

- Потому что мне понадобились деньги. Одна моя знакомая сказала, что в банке можно получить деньги взаймы. И когда этот поганый директор сказал, что есть народные банки, я подумала, что, может быть, там мне дадут деньги.

- Значит, вы пошли в тот банк, потому что верили, что там вам дадут деньги взаймы?

- Ну да. Только я удивилась, как все оказалось просто. Я даже не успела сказать, сколько мне надо.

Бульдозер, смекнув, куда клонит защита, поспешил вмешаться.

- Ребекка, - заговорил он, улыбаясь всем лицом. - Есть вещи, которые мне кажутся непостижимыми. Как это можно при нынешних средствах массовой информации не знать элементарных фактов о своем обществе?

- Это ваше общество, не мое, - ответила Ребекка Линд.

- Вот и неправильно, - возразил Бульдозер. - Мы живем вместе в этой стране и вместе отвечаем за хорошее и плохое. Но мне хотелось спросить, как это можно не слышать того, о чем говорят по радио и телевидению, не знать того, о чем пишут газеты?

- У меня нет ни радио, ни телевизора, а в газетах я читаю только гороскопы.

- Но ведь вы девять лет учились в школе?

- В школе нам талдычили всякую ерунду. Я почти и не слушала.

- Но деньги, - продолжал Бульдозер, - деньги всех интересуют.

- Меня не интересуют.

- Где вы получали средства к существованию?

- В социальной конторе. Да мне совсем немного надо было. До последних дней.

Судья монотонно зачитал личную характеристику, которая, вопреки мнению адвоката Роксена, оказалась небезынтересной.

Ребекка Линд родилась 3 января 1956 года в семье, принадлежащей к низшим слоям среднего сословия. Ее отец заведовал канцелярией в мелкой строительной фирме. Семья была вполне обеспеченная, но Ребекка рано ополчилась против родителей, и конфликт особенно обострился, когда ей исполнилось шестнадцать лет. В школе она занималась кое-как, после девятого класса бросила учебу. Преподаватели оценивали ее познания ужасающе низко; она не была совсем лишена способностей, но они приняли своеобразное и далекое от действительности направление. Ребекка не смогла устроиться на работу, да и не очень к этому стремилась. В шестнадцать лет противоречия в семье достигли такой степени, что она ушла из дома. Отец заявил, что так было лучше для обеих сторон, поскольку в семье росли другие дети, которые в большей мере отвечали чаяниям родителей. Первое время Ребекка жила в домике на садовом участке, принадлежащем ее знакомым, и она сохранила возможность пользоваться участком после того, как ей удалось получить маленькую квартирку в старом доме в районе Сёдермальм. В начале 1973 года она познакомилась с американским дезертиром из натовских войск, и они стали жить вместе. Его звали Джим Косгрейв. Вскоре Ребекка забеременела, она мечтала о ребенке, и в январе семьдесят четвертого у нее родилась дочка, Камилла. В это время у маленькой семьи начались затруднения. Косгрейв хотел работать, но его никуда не брали, потому что он был иностранец, да еще и длинноволосый. За все годы, проведенные в Швеции, он только две недели работал уборщиком на пароме, возившем пьянчужек через Ботнический залив. К тому же он тосковал по США. У него была хорошая специальность, он рассчитывал, что вполне сможет обеспечить себя и семью, только бы вернуться на родину. В начале февраля связался с американским посольством и заявил, что готов добровольно вернуться, если ему дадут необходимые гарантии. Стремясь залучить его на родину, ему обещали, что наказание будет чисто формальным; кроме того, разъяснили, что его охраняет соглашение, подписанное со шведским государством. Двенадцатого февраля он вылетел в США. Ребекка рассчитывала выехать следом в марте, поскольку родители Джима обещали помочь деньгами. Но шли месяцы, а от Косгрейва - ни слуху ни духу. Она пошла в социальную контору, там ей ответили, что ничего не могут поделать, так как Косгрейв иностранный подданный. Тогда Ребекка решила сама поехать в США, чтобы выяснить, что же произошло. Обратилась в банк за деньгами; чем это кончилось - известно.