Татьяна Устинова - Подруга особого назначения

– Это газета за пятницу, – начал Димка, – и в ней написано, что есть совсем другой человек. Живой. Такого не бывает.

– Не бывает, но есть, – буркнула Варвара, – и тот, в самолете, Иван Александрович, мне кажется, что-то знает и газету мне подсунул неспроста.

Было еще кое-что, связанное с Иваном Александровичем, но Варвара не хотела рассказывать об этом Тане и Димке. Для начала ей нужно обдумать это самой.

Одной. Без них.

Это было совсем не правдоподобно и очень страшно.

– Подожди, – сказала Таня, – подожди, подожди. Все началось после смерти непонятно кого у вас на работе.

– Ну да, – кивнула Варвара. Чай в ее кружке остыл, стал коричневым и как будто мутным. На душе у нее тоже было коричнево и мутно. – В этом все и дело. Кто-то умер, мы даже точно не знаем кто. Димке дали по голове, меня услали в командировку, в самолете со мной очутился тип, который сбил меня машиной, в отеле у меня утащили конверт, который я должна была передать, а когда я вернулась, оказалось, что от моей квартиры ничего не осталось, – голос у нее повело вниз, но она его удержала, – и попутно выяснилось, что где-то поблизости болтается полмиллиона швейцарских франков, которые украли.

– Нас всех убьют, – будничным голосом сказала Таня, – за тыщу рублей убивают, а тут полмиллиона франков!..

– Они не имеют к нам отношения, – осторожно заметил Димка.

– Это мы знаем, что не имеют, – рассматривая холодный чай в своей кружке, проговорила Варвара, – а кто-то явно думает, что имеют. Что мы должны вернуть, что нам не принадлежит. – И она ткнула в листок с компьютерным текстом.

– Полмиллиона? – изумился Димка, – ты считаешь, написано об этом?!

– Ну конечно, об этом, – бодро ответила ему Варвара, как будто он был неразумный шалун, а она ласковая няня, – и выход у нас только один – выяснить, где на самом деле эти полмиллиона и существуют ли они вообще.

– Нет, – сказал Димка, – это очень глупо.

– Надо мне Васю к родителям отправить, – задумчиво произнесла Таня, – пока каникулы.

– Димка, тебя тоже нужно отправить к родителям, – сказала Варвара, – что-то странное творится…

– Я не мальчик Вася, – ответил Димка резко, – мне нельзя.., отправить!

– Отправим, и пойдете как миленький, – вступила Таня, – “нельзя отправить”! Кто тут за вами будет смотреть?

– Я сам буду смотреть за собой и за вами, – заявил Димка и немного покраснел, – и я сам решу, когда и куда я.., себя отправлю!

– Завтра на работе, – не вслушиваясь в их перепалку, начала Варвара, – я напишу записку, что мы не знаем, о чем вообще идет речь. Пожалостливее и подлиннее. Пошлю почтой.., абонентский ящик 280. И попробую выяснить, кто такой был этот Петр Борисович Лиго, и почему про него пишут, что он Павел Белый, и почему он не умер, когда на самом деле он умер…

– Это должен выяснять полицейский участок! – крикнул Димка. – Это нельзя выяснять тебе!

– Опомнитесь, ковбой, – сказала Таня насмешливо, – ваш полицейский участок остался на техасщине. Здесь ничего такого нет.

– Я не ковбой, – процедил Димка сквозь зубы.

– Позвоните девять-один-один, – продолжала развлекаться Таня, – Чип и Дейл спешат на помощь.

– И окно, – пробормотала Варвара, и они оба на нее посмотрели, – почему все-таки было открыто окно? Кто его открыл? И почему не работал компьютер, когда шеф сказал, что посетитель работает на компьютере?

Димка и Таня все смотрели на нее. Она запустила было обе руки в волосы и отдернула их от головы, как будто обжегшись, – на голове все было странно и непривычно, до сих пор непривычно.

Из ее номера в отеле утащили конверт, который она должна была отнести на улицу Московскую, дом двадцать.

Расставшись с Иваном после немецкой пивнушки, она отправилась искать эту самую Московскую и нашла ее.

Дома с таким номером на этой улице не было. Улица кончалась на шестнадцатом доме.

Даже если бы конверт остался у нее, передавать его было бы некуда и некому.

В бюро пропусков дежурила Люба, с которой у Варвары были хорошие отношения. Вообще говоря, у Варвары сложились хорошие отношения со всеми, кроме собственного начальства, но Варваре в сложившемся положении дел ничего изменить не удавалось.

– Любаш, – пропела она подхалимским голосом, просовывая в стеклянное окошечко свою обновленную голову, – привет. Я тебя хотела попросить…

– Ух ты-ы-ы! – изумилась Люба и даже перестала прихлебывать кофе, – что это с тобой случилось?! Ты хороша просто страсть как!

Люба любила бразильские сериалы, и часто выражалась по-своему, по-бразильски.

– Как это ты так?! Где это тебя так?! Это просто ужас, как ты хороша! Ты чего? Влюби-илась? – и она погрозила Варваре пальчиком.

Несмотря на то что Варвара пришла “по делу” и “по делу” просовывала голову в стеклянное окошечко, устоять перед искренним Любиным восхищением ее новой несказанной красотой было трудно, поэтому Варвара потрогала себя за выстриженные пряди и, просунувшись еще немного – чуть дальше, и она бы просто застряла, – наскоро посвятила Любу в историю своего преображения.

Об Иване Александровиче и прочих странностях она умолчала.

Люба восхищенно слушала и время от времени восклицала:

– Как в кино, ну прям как в кино!..

– Любаш, – попросила Варвара, дорассказав до конца, – дай мне посмотреть корешки от наших пропусков за прошлую неделю, а? Мы письмо должны одному типу отправить, а я забыла, как правильно его фамилия пишется. Меня шеф убьет, если я не правильно напишу.

– Заходи, – пригласила Люба и открыла боковую дверь в свой аквариум, – только давай быстрей, а то сейчас народ валом повалит. Ну надо же, как тебе идет!.. И локончики эти! Ну просто прелесть!

Варвара наскоро улыбнулась, пристроила сумку на пол и боком села к желтому столику, на котором Люба держала кофейничек и пару чашек.

– За прошлую? – спросила Люба. – Или за две?

– Давай за прошлую, – подумав, сказала Варвара, – ты ведь полное имя записываешь?

– Ясное дело, полное. И в пропуске полное пишу. Фамилия, имя и отчество. Раньше мы только инициалы писали, а потом, когда Рахманов-то уволился и на его место этот пришел.., как его.., говорят, что он раньше в ФСБ работал…

– Овсянников, – подсказала Варвара. Почти не слушая, она быстро листала корешки.

– Во-во. Овсянников. Я помню, что каша вроде! Он как стал тут у нас гайки закручивать, и мы теперь полностью пишем…

Любин голос звучал как-то вне Варвариной головы, она читала имена и удивлялась, что такая куча народу на прошлой неделе посетила медиа-холдинг “Московское время”! И что им всем у них нужно? Зачем приходили? Вот, например, Соломон Израилевич Швабра. К кому приходил бедный Соломон Израилевич с такой неаристократической фамилией?