Татьяна Устинова - Подруга особого назначения

Может быть, затем, чтобы кто-нибудь ее увидел?

Кто-нибудь, кого она не знает в лицо, но кто знает в лицо ее? Может быть, конверт должны были утащить из ее номера и план состоял именно в этом?!

Если так, то это какой-то глупый и непонятный план!

Кто такой Иван? Случайно или не случайно он оказался с ней в одном самолете, а потом в одном отеле? Зачем он водил ее пить пиво в немецкий ресторанчик на горе, где полно было горластых немцев, и толстые голуби слетали прямо на столы, а воробьи дрались на балюстраде, и Варваре хотелось угостить именно их, а не голубей? Какое он имеет отношение ко всему, что происходит с Варварой в последнее время? Почему его машина задела ее именно в тот день, когда Петр Борисович Лиго умер в кабинете ее шефа?

Почему шеф не спросил ее про конверт? Может быть, проверял ее – скажет, не скажет. Если проверял, значит, проверку она не прошла. Но что это, черт побери, за проверка?!

– …до сих пор неизвестно, – вдруг услышала она хорошо поставленный телевизионный голос. – Руководство банка “Промышленный Кредит”, который осуществлял операцию по переводу денег, комментировать ситуацию отказалось…

Варвара ринулась в кабинет, схватила с белого дивана пульт и уставилась в телевизор.

– Я даже не знаю, что сказать, – говорил с экрана абсолютно живой Петр Борисович Лиго. Варвара пошарила рукой и села на диван. – О какой инвестиционной привлекательности для западного капитала может идти речь, если у нас среди бела дня со счета пропадают.., такие суммы, и никто – заметьте, никто! – не знает, как это могло произойти!

– А представители следственных органов?.. – встрял журналист.

– У меня уже было несколько встреч с представителями следствия, но пока дело никуда не двигается, – Петр Борисович улыбнулся неприятной улыбкой. Появилась надпись, из которой следовало, что Петра Борисовича зовут Павел Белый и он глава рекламного агентства “Белый Глобус”.

– А вы сами? У вас есть какое-то определенное мнение о том, кто может быть замешан в эту.., историю?

– Вы имеете в виду происки конкурентов? – опять улыбнулся Павел Белый. Улыбка у него стала совсем жуткой. – Нет, я не знаю ничего о том, кто в этом может быть замешан. Слишком нереально. Кроме того, я не хочу подменять собой следственные органы и делать за них их работу.

Корреспондент отвернулся от нелюбезного главы агентства “Белый Глобус”, пробормотал в кадр свои имя и фамилию – “Алексей Канавин специально для…” – и появилась студия, где за столом восседал интеллектуального вида юноша в очках – ведущий.

– Вот с такими проблемами сталкивается отечественный бизнес, – резюмировал он. – Если деньги не будут найдены, это преступление можно будет отнести к тем самым “преступлениям века”, которые так любят авторы всех детективных романов, начиная еще с Агаты Кристи.

Грянула музыка, закрутились циферблаты и кольца, программа понеслась дальше, оставив позади Павла Белого. Или Петра Борисовича Лиго?

Варвара задумчиво уменьшила громкость.

Петр Борисович Лиго умер, она видела это своими собственными глазами.

Петр Борисович Лиго жив, она видела это своими собственными глазами.

Значит, или это не Петр Борисович, или он не умер.

Все знаменитые книжные сыщики очень отличались друг от друга – некоторые играли на скрипке, другие выращивали цветы, третьи вязали шарфики для племянников, четвертые помадили усы, – но все они сходились в одном.

Нужно исключить все возможности одну за другой, и тогда оставшаяся, какой бы она ни казалась невероятной, и будет разгадкой.

Прежде всего она установит – жив или умер, он или не он.

Варвара подошла к окну и откинула штору. Задрала голову и посмотрела вверх. Ручка была высоко, просто так не дотянуться.

Кто и зачем открыл в кабинете окно, когда Петр Борисович умер? Или не умер? Или не он?

Отпроситься с работы оказалось не так-то легко. Варвара почему-то была уверена, что шеф моментально отпустит ее куда угодно, лишь бы она не попадалась ему на глаза и не оскорбляла своим диким видом его эстетическое чувство.

Но не тут-то было.

– И что я должен делать без секретарши? – кисло спросил он. В руках он вертел безделушку от Тиффани, которая нестерпимо сверкала, несмотря на то что за окнами было серо и дождь шел не переставая. – Телефонную трубку сам поднимать?

– Альберт Анатольевич, я самое большее – на час. – Она даже руки сложила умоляюще.

Этот жест напомнил ей мадам Монро, которая умоляла ее никогда больше не носить длинных волос.

– Пока обеденный перерыв. Мне очень нужно!

– Вам очень нужно! – фыркнул шеф. – А мне нужно, чтобы мои сотрудники были на работе! Что это за мода такая – разгуливать среди бела дня!

«Ах ты, скотина, – вдруг внутренне взбеленилась всегда сдержанная Варвара, – ты что, ничего не слыхал про трудовой кодекс? Там все написано, когда, почем, во сколько и по сколько часов! Ты-то сейчас пойдешь на свою личную кухню обед трескать, который тебе Владислава спроворила – суп-харчо и куриные грудки с рисом-карри, – а когда я отпрашиваюсь один раз в году, ты мне что-то про телефон толкуешь!»

– Лара остается, – сказала Варвара, насупившись, – она ответит на звонки.

– Лара – начальник секретариата! – закричал шеф страдающим фальцетом. – Почему она должна отвечать на звонки?! Почему она все время выполняет за вас ваши обязанности?!

Все время – это было сильно сказано. Безделушка от Тиффани сверкнула как-то особенно угрожающе.

– Идите! – Шеф махнул рукой. – Идите-идите, а я подумаю, что мне с вами…

«Уволит, – поняла Варвара. – Конечно. Сколько он может меня терпеть?»

В последнее время все труднее становилось уговаривать себя, что она не так уж плоха, что она кое-что умеет, что у нее тоже есть профессионализм и достоинство. Все чаще казалось, что они правы – она никуда не годится. Она просто толстая, неумелая, глупая секретарша, которую держат “из милости”, но даже “из милости” держали из последних сил, очень милосердные попались.

И прическа почти не помогала, и куртка, которая страшно ей нравилась. Прическа с курткой составляли удивительное сочетание, заставляли все время вспоминать, что именно говорила ей мадам Монро:

…короткие стрижки, майки, джинсы и “Харлей Дэвидсон”…

Нет, ничего не помогало.

Илария пробежала в кабинет шефа, даже не глянув в сторону Варвары, – видно, побежала обсуждать, когда они станут ее увольнять, и тут пришла Громова с письмом от председателя.

– Привет, – озабоченно сказала она Варваре, – я тебя с этой стрижкой как будто не узнаю! Тебе так идет, ты так изменилась и похорошела! У себя?

– С Иларией.

– Варенька, доложи, что я пришла. У меня срочная почта. Вечером к председателю иду, твой письмо должен при мне посмотреть. Доложишь?