Татьяна Устинова - Мой личный враг

- Нет, - сказал Филипп, усмехнувшись, и добавил: - Ты была и останешься самой красивой женщиной на свете.

- Ну да, конечно, - согласилась Александра без энтузиазма.

Постучав, вошел Володя и поставил цветы на журнальный столик - теперь они были в роскошной вазе.

- Прошу прощения, - пробормотал он.

- Зачем мне охрана, Филипп? - спросила Александра, когда за Володей закрылась дверь. - И откуда она? Ты ее что, нанял?

В ее тоне было такое глубокое недоверие, что он засмеялся.

- Я попросил знакомых посмотреть за тобой, - сказал он. - Это не надолго. Пока я не найду того, кто тебя ранил...

- Ты подозреваешь международный заговор? - спросила она с улыбкой и осеклась.

Конечно, ему неизвестно, из-за чего все произошло. Но она-то знает! Знает совершенно точно. Едва приняв решение передать Глебову Ванину кассету, она уже твердо знала, что рано или поздно ее обязательно убьют. Непонятно только, почему все же не убили.

- Филипп, - сказала она и села в кровати, - я тебя очень прошу, не нужно никого искать. Таких случаев сколько хочешь... И твоя дурацкая охрана ни к чему. Скажи своим знакомым, пусть ее заберут.

- В чем дело, Алекс? - спросил он строго. - Что с тобой?

- Ничего! - Она чуть не плакала. Не рассказывать же ему, что все это время она участвовала в неких чужих подковерных играх и это едва не стоило ей жизни. Она не могла его в это посвятить потому, что, во-первых, не доверяла ему, а во-вторых, боялась за него. Он мог вскипеть, сделать что-нибудь неосторожное и оказаться втянутым в совершенно ненужные ему русские разборки. Или - еще хуже! - он мог пойти в милицию, а то и просто испугаться и уехать...

Неужели мог бы? Неужели он мог бы испугаться и уехать?..

Он сидел в кресле, хмурый и напряженный, и о чем-то думал. И, как всегда, Александра не представляла, о чем.

Если бы она прочла сейчас его мысли, ее жизнь раз и навсегда стала бы в миллион раз легче и понятней...

- Охрана останется, - сказал он твердо. - По крайней мере, пока ты здесь и я могу быть с тобой только вечером.

- Не ищи ты никого, ради бога! - взмолилась она. - Мне совершенно это не нужно. Я не хочу никому мстить, Филипп. Тем более это обычное... хулиганство.

Он знал, что это не обычное хулиганство, но возражать не стал.

- И что это за больница? - продолжала она тоном сварливой жены, надеясь отвлечь его и не очень в это веря: он был очень упрям, как ишак, - Александра его уже знала. - Что это за шикарные апартаменты? Мое пребывание здесь не подорвет твой французский бюджет, распланированный на годы вперед? Имей в виду, я не смогу заплатить даже за ужин, который только что съела...

Ее хитрость удалась - он внезапно захохотал и пересел с кресла на край кровати.

Хорошо бы обнять ее и забраться к ней под толстое теплое одеяло. А потом рассказать, как однажды, еще в Сорбонне, он впервые влюбился, как ему казалось тогда, всерьез, и какие чудовищные глупости он совершал. Или спеть ей французскую песенку про трех медведей. Или сказать, как она ему нравится, даже с бинтами на всех видимых частях тела, даже в халате, делавшем ее похожей на какой-то забытый комедийный персонаж...

Он давным-давно ни в кого не влюблялся и был уверен, что не влюбится никогда, но он влюбился в Александру Потапову и осторожно радовался, что она его жена.

Он давно готов был прожить с ней всю свою жизнь.

- Ты не слушаешь меня? - удивленно спросила Александра.

Он не просто не слушал, он не слышал ни слова.

- Обещай мне, что не будешь заниматься никакими поисками, - сказала она, глядя ему в глаза. - Слышишь, Филипп?

- Какими поисками? - уточнил он. Ему не хотелось давать ей пустых обещаний.

- Ах, господи, поисками человека, который напал на меня в подъезде, сердясь, сказала Александра, уверенная, что он нарочно придуривается.

- А... - протянул Филипп. Поисками этого человека он и не собирался заниматься. Он был ему не нужен. - Да, да, могу тебе обещать, что не буду его искать. Обещаю.

Должно быть, последствия удара головой о ступеньки лестницы все-таки были серьезней, чем казалось на первый взгляд, потому что она отнеслась к его словам с полным доверием и успокоилась, решив, что Филипп не будет вообще ничего предпринимать.

- Звонили твои дамы, - сообщил он, поправляя ей волосы. - Я сказал, что ты здесь. Завтра они приедут.

Господи, как же она забыла!

Лада и Маша... Их нужно предупредить - пусть спрячутся, уедут куда-нибудь, хоть на время...

- Ты сказал им, что я... что меня...

- Я сказал им, что в подъезде на тебя напали хулиганы, - проговорил Филипп. - Что ты так разволновалась?

- Они точно завтра приедут? - спросила она с отчаянием.

- Вот телефон, - сказал Филипп. - Звони. Я тебе мешаю?

- Нет! - выпалила она. - Нет, что ты! Я так тебя ждала...

Это была истинная правда.

Как и когда так получилось, что он стал ей нужен, она не знала. Но это была правда, такая очевидная, как то, что солнце давно село и за окнами до самого Северного моря лежала холодная, сверкающая звездами ночь.

Только бы не лез в ее дела. А то придется еще и его спасать...

- Я поеду, - сказал он, расстроенный тем, что она как-то сразу перестала о нем думать, будто его здесь и не было.

До чего же он испугался, когда нашел ее на лестнице. Он был уверен, что опоздал, и чуть не умер, дожидаясь "Скорой", и потом, когда она лежала на диване такая бледная и неживая...

- Ты завтра приедешь? - спросила Александра, с вожделением глядя на телефон.

- Да, - пообещал он, - конечно.

- Только не изображай из себя Джеймса Бонда, - попросила она. - Не лови никаких бандитов. Это простая случайность и вообще... только мое дело.

Он мог бы сказать, что о ее делах ему известно уже давно. После того, как она приехала домой с простреленным рюкзачком. И нападение на лестнице не имело к этим ее делам никакого отношения.

Но, конечно же, он промолчал.

- Этой не слишком утешительной информацией я и заканчиваю сегодняшний выпуск "Новостей", - сказал ведущий, скорбно глядя в камеру. - До свидания, желаю вам хороших выходных.

Прощание вышло неудачное, но в общем и целом программа получилась неплохой. В ней была необходимая динамика, напряжение и правильное соотношение плохих и хороших новостей. Примерно три к одному в пользу плохих.

Оператор сдернул наушники, камера отъехала. На мониторе было видно, что в эфир пошла реклама.

- Всем спасибо, - сказал Андрей, научившийся этой фразе еще у Ивана Вешнепольского.

- Отлично, Андрей Михайлович! - сказала редакторша Юля, молоденькая и хорошенькая, с которой у Андрея намечался роман. Он давно бы уже наметился окончательно, если бы не страх перед Викой. Нужно все хорошенько обдумать, чтобы она - не дай бог! - ничего не заподозрила...

Андрей стирал перед зеркалом сложный многослойный грим, собираясь перед отъездом еще посидеть в баре. В кармане пиджака зазвонил телефон.