Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

Он опоздает. Он уже опоздал.

Ему казалось, что рядом бежит кто-то еще, но некогда было посмотреть. В темноте не было видно никаких следов, и он просто продирался в сторону залива, даже не представляя себе, что станет делать дальше.

Забор. За забором дорога, узкая полоса, и – вода.

Кирилл перепрыгнул через забор и оказался на дороге. Здесь было светлее, чем в саду, луна светила как сумасшедшая, и старый асфальт казался голубым.

Что дальше? Что дальше, черт побери?!

Он кинулся влево, потом вправо, выискивая тропинку, но в темноте найти ее было невозможно. Он нырнул в кусты, прикрывая локтем лицо. Песок стал уходить из-под ног, Кирилл упал на колени, поняв, что угодил в какую-то яму, поднялся и снова рванулся вперед. Ветки внезапно разошлись, и с разгону Кирилл вылетел к самой кромке воды, блестевшей, как новое железо.

Слева берег был виден далеко, до самого мыса, и он был совершенно пуст. Справа берега было мало, через несколько метров начинались заросли, камыши и какая-то путаница земли и воды.

– Сергей! – заорал Кирилл во все горло. – Ты где?!

Ему никто не ответил – странно было бы, если бы ответил. Только вода плескалась, лизала берег. Света старого фонаря не хватало, он не доставал даже до камней, горбившихся в заливе, и Кирилл слышал собственное сердце, которое почему-то распирало горло, не давало дышать.

Сзади послышался треск веток, Кирилл дернулся и отступил назад, в воду, понимая, что сам он как на ладони на фоне железной воды залива и предательница-луна торчит у него за спиной, а противник в темноте, и поделать уже ничего невозможно.

Из кустов прямо к его ногам выскочила огромная темная собачища и остановилась как вкопанная, расставив лапы и оскалив голубые клыки.

– Вы кто? – спросили из темноты. Голос был негромкий и низкий, совсем незнакомый.

– Я из этого дома, – быстро сказал Кирилл, – напротив.

– Что вы здесь делаете?

– Купаюсь!! – заорал Кирилл. – Утопленников ищу, вашу мать!!

Вновь затрещали ветки, Кирилл вскинул фонарь, собака зарычала и припала на передние лапы, готовясь прыгнуть, вцепиться в горло, защищать хозяина.

Из кустов в круглое световое пятно вывалился громоздкий мужик и неловко оступился на песке, припав на левую ногу.

– Спокойно, Дик, – приказал он и спросил у Кирилла как ни в чем не бывало:

– Каких утопленников?

– Из нашего сада вытащили человека. Я не знаю, живого или мертвого. Судя по следу – в эту сторону.

– Давно?

– Только что.

– Я никого не видел, – заявил мужик. – Дик, искать! Искать, Дик!

– Я думаю, что он в воде, – сказал Кирилл, и зубы клацнули друг о друга. – Там, – и, отвернувшись, он повел фонарем по воде.

– Собака поищет в кустах, а мы – в воде. – Хромая, человек вошел в воду и пошел вперед, разгребая ее, как танк. Кирилл видел его спину, бычью шею и рубашку в клетку. – Фонаря нет. А ваш плохо светит.

Он обернулся и крикнул в сторону берега:

– Искать, Дик! Искать!

Невидимый в темноте пес тяжело топал по песку, трещали ветки.

– Точно в этой стороне искать?

– Да не знаю я! Я знаю, что его вытащили из сада, а на дороге никаких следов нет.

Кирилл пошел левее, вода доставала до колен, ботинки вязли в иле, и свет фонаря мелькал по камням.

– Не дергайте, – приказал человек издалека, – ровнее водите!

Он снова оступился, плюхнулся в воду и замысловато выругался.

Кирилл думал только о том, что не успел, что время кончилось и он уже не найдет Сергея.

И все-таки он нашел его.

Держась рукой за холодный, обросший водорослями камень, пытаясь не увязнуть в плотном иле, он посветил вперед – и увидел в железной воде голую ногу. Как во сне, он потянул за нее, она легко подалась, и фонарь осветил белую спину и мокрый затылок.

– Сергей, – зачем-то позвал Кирилл и стал тащить его из воды, и ему было страшно, так страшно, как никогда в жизни.

Рядом забурлила вода, послышалось тяжелое сопение, плеск и чавканье ила.

– Так его не поднимешь, – сказал мужик, переводя дыхание, – давай ты за руки, а я за ноги. Ну, взяли! Вдвоем они выволокли Сергея на песок. Он был холодный, мокрый и очень тяжелый. Странно тяжелый. Разве может худой, не слишком спортивный человек быть таким тяжелым?!

– Жив? Или опоздали?!

"Конечно, опоздали, – лихорадочно думал Кирилл, – конечно, мы опоздали. Я опоздал”.

Луна освещала бумажно-белое лицо, закинутую руку, заострившийся нос и черный провал рта.

Кирилл делал искусственное дыхание, мокрые руки вырывались, падали, как плети, и было совершенно ясно, что все это – бессмысленно.

– Стой тут, – приказал Кирилл незнакомцу, – я сейчас. Подгоню машину. Мы сами не справимся, это точно.

Ключи от машины были в кармане – он никогда с ними не расставался. Кирилл взлетел на пологий пригорок, перепрыгнул забор и подбежал к гаражу. Замочек, запиравший гаражную дверь со стороны участка, был совсем хлипкий. Кирилл рванул дверь раз, другой, ударил и снова рванул, и она открылась с возмущенным кряхтением.

На бегу он нащупал выключатель, и гараж залился светом так, что Кириллу пришлось зажмуриться и остановиться на секунду – он ничего не видел. На ощупь он поднял поперечную балку, откинул крючки и толкнул наружу тяжеленные ворота.

Они еще качались, когда он вылетел из гаража, притормозил, опасаясь, что его снесет с дороги, и напролом, через кусты, съехал к воде.

В свете фар мужик поднялся с колен, подхватил Сергея на руки, как маленького, и, сильно хромая, зашагал к машине. Кирилл распахнул заднюю дверь, и вдвоем они кое-как засунули Сергея в салон.

– Ты не выберешься, – сказал мужик, тяжело сопя, – песок.

– Выберусь, – ответил Кирилл сквозь зубы, – садись давай!

Мужик плюхнулся рядом с Сергеем, от чего машина как будто чуть-чуть осела, и Кирилл нажал на газ.

Из-под колес веером полетел песок, заморский двигатель натужно заревел, приспосабливаясь к тяжелой работе, и, дернув ручку, Кирилл переключил автоматическую коробку передач на обычную.

– Давай! – сказал он своей машине. Пот тек по лицу, попадал в глаза. – Давай, ну!

И машина послушалась его. Колеса как будто нащупали твердую почву, перестали бешено вращаться, зацепились, и машина стала медленно выбираться из месива.

– Куда ехать? – спросил Кирилл. – В Питер? В зеркало заднего вида он наблюдал за мужиком, который все хлопотал над Сергеем.

– В Питер далеко, – ответил мужик, не прекращая своих манипуляций, – давай сейчас направо и первым поворотом налево. А там я покажу.

– Сколько ехать?

– Минут пять.

У освещенного единственной лампой больничного подъезда они вытащили Сергея, как и тогда, на берегу, за ноги и за руки, и колотили в дверь, и орали, и матерились, и до смерти перепугали дежурную врачиху и мальчика-охранника, а время все шло, капало, пропадало, и вместе с ним пропадала надежда, и Кирилл знал, что это он во всем виноват.