Айра Уолферт - Банда Тэккера

Тэккер думал все это и не знал, что думает, и не хотел этого знать. Вместо этого он говорил себе: "С ума надо сойти, чтобы впутывать в это Эдну и ребятишек".

Когда Уилок, позвонив в проверочную, повесил трубку, он решил, что Тэккер либо уже удрал, либо удерет, прежде чем он успеет до него добраться. У Генри вдруг пропала охота предпринимать что-либо еще. Он позвонил к себе в контору. Женский голос, ответивший на его звонок, звучал утренней бодрой свежестью и резко прозвенел у него в ушах. Он не узнал голоса.

- Говорит Уилок, - сказал он.

Он услышал, как в голосе сразу появились испуганно-почтительные нотки.

- Да, слушаю, сэр. - Генри решил, что это, вероятно, кто-нибудь из конторщиц.

Он попросил передать мистеру Бейкеру и мисс Локк, что он уезжает на несколько дней, может быть, на неделю. Мистер Бейкер был его помощник, мисс Локк - секретарша.

Генри знал, что ему придется поддерживать по телефону связь и с конторой, и с Бэнтом, и с Джонстоном. Джонстону понадобятся его советы для ведения лотерейного бизнеса; кроме того, нужно будет помочь ему управиться с тем, что осталось от банка Лео. Генри решил, что не уедет из города, а выберет себе какой-нибудь отель, запишется там под чужим именем и будет сидеть в номере и делать всю работу по телефону. В большом городе легче всего спрятаться. Кто-то говорил ему это, да, кто-то говорил, очень давно. Джо? Правильно, Джо. А впрочем, может быть, и не он. Может быть, кто-то другой. Во всяком случае, это правильно. И внезапно Генри подумал, что, в сущности, всю жизнь готовился к этой минуте, знал, что когда-нибудь ему придется прятаться, и искал указаний, копил их, хранил в памяти все эти годы.

Генри поднял саквояж и вышел из квартиры, даже не оглянувшись. Он с шумом захлопнул дверь. Шум ударил по тишине, и захлопнувшаяся дверь обдала Генри ветром. Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Словно сиротливая бесприютность его пустой квартиры вырвалась вместе с ветром и шумом захлопнувшейся двери и навалилась ему на плечи и на затылок, обвилась вокруг него, прильнула к лицу и, проникнув вглубь, пропитала все его существо.

9

Уилок спустился с лестницы и медленно дошел до угла, все так же остро ощущая свое одиночество и раздумывая, какой отель ему выбрать. Он перебирал в уме отели центра, окраин, Бруклина и вспоминал номера, в которых когда-то останавливался. Он снова слышал, как пели пружины, когда он садился на кровать в тишине, и как скрипели ящики туалета, когда он их выдвигал в тишине, и как звучал его голос, когда он говорил по телефону в тишине. Он чувствовал одиночество, как нечто осязаемое, оно оседало на его лице, на одежде, проникало под одежду, под кожу, и еще глубже - внутрь.

Уилок сел в такси и сказал шоферу адрес Дорис. Он решил, что сумеет выбрать отель после того, как поговорит с ней.

Уилок позвонил, и ему открыла хозяйка - бесформенный узел тряпья, с мышиным лицом, дряблым и сморщенным. Она приотворила дверь и смотрела на Уилока в щелку, обеими руками прикрывая ворот платья.

- Моя жена дома? - спросил Генри.

- Ваша жена?

- Дорис Дювеналь. Под этим именем она выступает. - Хозяйка посмотрела на отъезжавшее такси, потом на Уилока, потом на его элегантный саквояж.

- Да, вероятно, дома.

Она открыла дверь пошире, и Уилок вошел.

- Я и не подозревала, что мисс Дювеналь замужем, - сказала хозяйка.

- Да, - Генри улыбнулся. - Вы ведь знаете, как это ведется у актрис.

Хозяйка начала подниматься по лестнице впереди него.

- Я бы хотел сделать ей сюрприз, если разрешите, - сказал Генри. - Она меня не ждет, и мне хотелось бы сделать ей сюрприз, появиться неожиданно.

Он говорил, понизив голос. Весь дом, казалось, еще спал. Хозяйка остановилась и посмотрела на него с недоверием.

- Вы только покажите мне, какая комната, - прошептал Генри и улыбнулся.

- Она не одна живет.

- Да, я знаю, жена писала мне. Но ведь у них две комнаты, верно? Я помню, она говорила, что две, значит, не беда, если даже они с подругой еще в постелях.

Такую обаятельную мальчишескую улыбку хозяйке нечасто приходилось видеть.

- Дело в том, - сказала она. - Да видите ли... не знаю, право... Понимаете... нет, не знаю, право.

Генри пустил в ход свою еще более пленительную улыбку. Он продержал ее на лице несколько секунд и подумал: "Надеюсь, старушку пробрало теперь до самого нутра".

- Я могу показать вам наше брачное свидетельство, - сказал он. - Оно у меня здесь. - Он поднял саквояж. - Я его всегда вожу с собой на счастье.

- Ну, что вы! Вы меня не поняли, я совсем не то имела в виду.

- Ну, разумеется.

- Просто мы должны быть очень осторожны, люди-то ведь разные бывают. Вы себе представить не можете, на какие только штуки теперь пускаются.

- Ничего, ничего. Я даже рад, что так получилось; теперь, по крайней мере, я знаю, что моя жена здесь в надежных руках.

- Я должна сказать, что стараюсь никогда не вмешиваться, но...

- Кажется, этажом выше, да?

- Да, да, квартира "Б".

Лестница была устлана ковром, но ступеньки скрипели. Дом был старый, тесный, темный. Дверь слева на площадке вела в квартиру "А". Уилок свернул направо, скользя рукой по толстым, круглым дубовым перилам. Он шел на цыпочках, но и здесь пол скрипел.

Квартира "Б" находилась почти в самом конце площадки. Звонка на двери не было. Генри постучал. Никто не ответил, и он постучал снова. Он боялся стучать громко. Потом толкнул дверь. Дверь отворилась, и Генри вошел, осторожно прикрыв ее за собой, и прошел на середину комнаты. Генри заметил, что затаил дыхание, и, нервно выдохнув воздух, поставил саквояж на пол.

- Дорис! - позвал он.

В конце комнаты была арка, задернутая яркой полосатой занавеской. Генри повернулся к ней лицом.

- Дорис, - повторил он. Голос его звучал хрипло и слегка дрожал.

Последовало долгое молчание. Генри не подошел к арке. Он стоял, не двигаясь с места, и смотрел на занавеску.

- Дорис, - сказал он, - вы спите? - Голос его все еще дрожал, и он приложил руку к груди.

- Кто там?

Это спросила Дорис. Даже сквозь сон и испуг голос ее звучал жеманно. Волнение, которое Генри старался возбудить в себе, сразу прошло. Он забыл про ее голос.

- Это я, - сказал Генри спокойно и громко. - Ваше заблудшее дитя. - Он оглядел комнату и увидел потемневший от времени ореховый стол, продавленный диван, два потертых кресла, две дешевых лампы и голубую картину в золоченой раме на стене.

"Итак, вот моя обитель", - подумал Генри. Он уже знал, что вовсе не собирался ехать в отель. Сняв шляпу и пальто, он бросил их на кресло. Он поспешил сделать это, пока не вошла Дорис. Она еще, пожалуй, рассердилась бы, сделай он это при ней.

Дорис поспешно пригладила щеткой волосы, наскоро стерла с лица крем, накинула халатик, но тут же сняла его и схватила халатик подруги, потому что он был понаряднее. Ее подруга тоже была одна из герлс в обозрении. Она смотрела на Дорис, широко раскрыв глаза, но Дорис не сказала ей ни слова, только пробормотала что-то себе под нос и вышла к Генри с испуганным и встревоженным лицом, щелкая по полу красными ночными туфлями без задников.