Марина Серова - Звезды правду говорят

Оставшись одна, я задумалась о Маргарите. В мозгу свербила мысль: куда она могла отправиться на ночь глядя? Ведь это совершенно на нее не похоже. И еще этот сотовый телефон! Конечно, штука полезная, и мы с Маргаритой неоднократно говорили о том, как удобно было бы приобрести такой. Но сделать это вот так, без предварительной договоренности, — это совсем не в ее стиле.

Вскоре возвратился Андрей и привел с собой сердобольную пожилую соседку, вызвавшуюся побыть с Лидией Сергеевной. Более или менее успокоенные, мы отправились домой.

— Ничего не могу понять, — сказала я, когда мы сели в машину Андрея, — расскажи мне, о чем вы говорили с Риткой.

— Да мы с ней особенно не разговаривали. Она очень обрадовалась, когда я пришел, сказала, что надеялась на это. Попросила тебя дождаться и убежала.

— Она нервничала?

— Да нет, — подумав, ответил Дмитриев, — она была немного бледнее обычного, но, в общем, не выглядела сильно взволнованной.

— Ты даже представить себе не можешь, какая она замечательная актриса.

— Да, наверное, ты права, я просто не заметил, — согласился Андрей, нахмурившись.

— Но она хотя бы сказала тебе, когда придет домой?

— Сказала, что постарается вернуться поскорее.

— И все?

— Все.

Я выругалась сквозь зубы. Дмитриев молча вел машину сквозь тьму и густой снегопад.

Звонок застал нас, когда мы были на полпути к нашему дому.

— Лиля, срочно приезжайте на «Пчелку», я в старом корпусе. Будьте осторожнее…

Связь прервалась. Все это было сказано скороговоркой. Естественно, я не успела задать ни единого вопроса.

— Какая «Пчелка»? — воззрилась я на Андрея. — Какой старый корпус?

— «Пчелка»? — Андрей на секунду задумался. — Скорее всего это турбаза на берегу Волги, прямо за Затоном.

— Господи! — ахнула я. — Что ей понадобилось на турбазе? Да еще зимой, в феврале, в такую погоду…

Мои причитания прервал визг тормозов — это Андрей разворачивал машину, и ее занесло на скользкой дороге.

— Мы едем на турбазу? — спросила я, когда Дмитриеву удалось справиться с управлением.

Он кивнул.

— Дорога плохая, но раз туда проехали, значит, и мы сможем. Тем более у меня «Нива».

Я посмотрела на Андрея, как на спасителя. «Интересно, — подумалось мне, — что бы я делала, не будь его рядом?» Положим, водить машину я умею, у меня во дворе моего частного дома уже давно стояла допотопная «шестерка». Движок у нее еще хоть куда, а вот с аккумулятором проблемы, я все никак не могла собраться его заменить. И потом, после переселения в Маргаритину квартиру транспортные проблемы отошли на задний план. Но в тот момент я твердо решила привести в порядок свою «шестерку» и всегда держать ее наготове. Как знать, в другой раз может статься, что Андрея рядом не окажется и мне придется выкручиваться самой.

— Что же могло произойти? — услышала я голос Андрея, вернувший меня к суровой действительности.

— Это все Калугин со своей рыжегривой красавицей! — решительно объявила я, имея в виду Нагорную.

Я рассказала Андрею о своих подозрениях насчет Нагорной и Калугина, о том, что они встречаются, и о сцене, которую эта дамочка устроила мне на работе.

— Ты говоришь, Маргарита выпроводила тебя из квартиры? — перебил меня на полуслове Андрей.

— Думаешь, она нарочно это сделала? — угадала я его мысль.

Андрей лишь пожал плечами.

Дорога вдоль Волги и впрямь была отвратительная. По ней и в летнюю-то пору ездить не сладко, а зимой, в снегопад и гололедицу, Андрею приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не соскользнуть с крутого обрыва, по кромке которого пролегал наш путь. Добравшись до металлических ворот, запертых на огромный висячий замок, мы вышли из машины и пошли пешком. С одной стороны была замерзшая река, с другой — густая заснеженная роща. Сильный встречный ветер заставлял наклоняться вперед. Пройдя метров сто пятьдесят или двести, мы увидели старые деревянные домики.

— Это и есть старый корпус, — прокричал мне Андрей.

Там мы увидели джип, одиноко притулившийся у одного из домишек. Некоторое время мы бродили по турбазе, заглядывая в пустые темные строения, больше напоминавшие скворечники, чем жилища для отдыхающих. Вдруг Андрей стиснул мою руку. Я проследила взглядом туда, куда он указывал, и увидела свет, пробивавшийся из окна одного домика — самого дальнего от въезда.

— Эдуард Петрович, у вас все равно ничего не выйдет, — сказала Маргарита, вымученно улыбаясь.

— Ты так уверена, моя красавица? — хмыкнул Бердышев, потрепав ее по подбородку.

— Убери свои вонючие лапы, скотина!

— Значит, тебе не нравится такое обращение? — прошипел Бердышев.

— Вам лучше остановиться, пока еще не поздно, — произнесла Маргарита.

— Я в последний раз предупреждаю тебя: держи язык за зубами, я не буду с тобой церемониться, — злобно сверкнул глазами Бердышев и, обернувшись к лежавшему на голой сетчатой кровати Козакову, произнес другим, слащавым тоном: — Ну что, Володя, ты уже готов подарить мне свой автограф или мы продолжим приятные процедуры?

Двое парней стояли по обе стороны от привязанного к койке Козакова. По сигналу Бердышева один из них, тот, в руках у которого были два оголенных провода, занял позицию в ногах у лежащего и приготовился ткнуть ими в покрытые красными пятнами ступни Козакова.

— Не надо! — Владимир Антонович испустил душераздирающий вопль.

— Вот видишь, Володенька, — вкрадчиво заговорил Бердышев, — кажется, ты начинаешь умнеть. Нам немного мешает эта дурочка, которая слишком много говорит.

— Эдуард Петрович, — подал голос один из подручных Бердышева, — может, нам и с ней позаниматься. А то она, поди, замерзла совсем.

Маргарита и вправду почти окоченела от холода. С нее сняли пальто и шапку и оставили в одном платье в летнем фанерном домике, пристегнув наручниками к железному кольцу, вбитому в дверную коробку. Ее привезли туда еще полтора часа назад. Маргарита была последним козырем в процессе «убеждения» Козакова поставить свою подпись под документами о передаче собственности Бердышеву. Эдуард Петрович выразил свое искреннее восхищение стойкостью Владимира Антоновича. «Я, признаться, не ожидал, что придется так долго и нудно тебя уговаривать», — заметил он.

— Ну, теперь ты видишь, Володенька, что спасительница твоя тебе уже не поможет. А ведь ты только на нее и рассчитывал, правда, мой дорогой? — говорил Козакову Эдуард Петрович. — Теперь никто тебе уже не поможет. Давай решим нашу проблему полюбовно, неужели тебе приятно такое обращение? В конце концов, это даже не эстетично, Володенька. А ведь ты всегда был эстетом.

Однако Владимир Антонович не внимал увещеваниям. Бердышеву пришлось применить крайнюю меру — пытку оголенными проводами. Маргарита с ужасом видела, что Козаков все менее способен выдерживать то, что с ним делают, и недалек тот момент, когда он сдастся, предпочтя быструю смерть медленной пытке.