Марина Серова - Найти то – не знаю что

Анатолий Павлович с нами не пил, а мы с его женой употребили по рюмке можжевеловой настойки с бесподобным новогодним запахом.

Потом мы смотрели семейный альбом с фотографиями.

Анатолий Павлович уговаривал меня остаться до утра, но я не могла себе позволить такой роскоши, хотя мне этого и очень хотелось. Из-за моей работы мне не часто удается вот так посидеть с друзьями и совершенно расслабиться.

Анатолий Павлович спустился к машине, а его жена еще сунула мне с собой пакет с горячими пирожками.

— На дорожку, — сказала она, когда я попыталась от них отказаться. — А то обижусь.

По пути к Чите я услышала сигнал своего телефона.

— Багира? — это был Гром. — Поздравляю. Подарки привози в Благовещенск.

— Есть, — улыбнулась я, хотя он и не мог видеть моего лица.

Гром назвал мне гостиницу и номер, а напоследок сказал:

— И нечего улыбаться!

Но это был старый его номер.

Я спрятала телефон, но всю дорогу до Читы периодически расплывалась в улыбке, вспоминая его слова.

Анатолий Павлович подвез меня прямо к железнодорожному вокзалу, где мы простились с ним до следующей встречи, и я искренне хотела, чтобы она действительно состоялась.

В здании вокзала меня ждал еще один сюрприз. Да еще какой!

Не успела я переступить его порога, как услышала объявление по радио:

— Внимание! На первый путь прибывает скорый поезд Харьков—Владивосток. Стоянка в связи с опозданием сокращена…

Я не поверила своим ушам. Это было невероятно! Он должен был появиться не раньше завтрашнего утра. И это в лучшем случае! Взрыв в туннеле — дело очень серьезное…

«Боже мой! Неужели это опять был знаменитый запасной вариант Грома? — подумала я и не знала, радоваться мне этому или печалиться. — Опять вы меня облапошили, господин полковник! Ну что же — нам не привыкать».

Я вспомнила недоумение на лице Бориса Алексеевича — не случайно он заподозрил что-то неладное, не случайно на место взрыва не пустили даже милицию. Все объяснялось очень просто: никакого взрыва просто-напросто не было. Его инсценировали наши ребята. А как только узнали, что «посылка» у меня, сразу же дали составу зеленый свет. Все это произошло, пока я ела пельмени, поэтому в Читу мы с поездом прибыли одновременно.

«Ну что ж, в таком случае, почему бы мне не вернуться в свое купе?» — подумала я и пошла на перрон.

Но прежде я купила себе новую расческу, потому что наконец-то у меня появилась такая возможность. В привокзальном киоске я обнаружила точно такую же, что выкинула два дня назад, и радости моей не было предела.

— Возвращайтесь в вагон, — сказала мне проводница. — Вы же слышали, что стоянка сокращена.

Надо же, она не заметила моего отсутствия! Я не просто выполнила задание, но при этом у меня было «железное алиби». Кому угодно проводница могла подтвердить, что я ни на минуту не покидала вагона. И хотя мне это было не нужно, меня это сильно забавляло.

Таким образом, никто, кроме Бориса Алексеевича, скорее всего даже не догадывался о моем временном отсутствии. И единственной «уликой» против меня был легкий запах можжевеловой настойки, который я все еще ощущала у себя на губах.

Зайдя в купе, я неожиданно поняла, что соскучилась по нему. Видимо, за несколько дней пути привыкла к этому вагону и к этим людям, и у меня было полное ощущение, что я вернулась домой.

Я не стала переодеваться и в том же «вечернем» платье отправилась в коридор и сразу же столкнулась с взволнованным Тимофеем Георгиевичем. Он с мокрым полотенцем в руках выскочил из туалета.

Как я узнала позже, Андрон тоже каким-то чудом добрался до Читы, причем скорее всего значительно раньше меня. Значит, ему удалось сесть на попутку сразу же после того, как я его оставила на дороге. Ну что же? Он легко отделался.

В связи с этим неожиданным открытием я хотела было переодеться в другое платье, но потом махнула на это рукой. Вряд ли он запомнил его на мне, ему тогда было не до того!

У меня было прекрасное настроение, и ничто не в состоянии было его омрачить!

Стоянка действительно была сильно сокращена, через пару минут наш поезд набирал скорость, и мимо окон замелькали сначала многочисленные, потом редкие фонари, но и они закончились, и за окном сгустилась тьма.

Из своего купе вышел Борис Алексеевич и остолбенел — по-другому и не скажешь, — увидев меня рядом с собой.

Я, как могла, сдерживала улыбку, хотя мне это стоило колоссальных усилий.

— А что, ресторан еще работает? — спросила я Бориса Алексеевича.

— Должен.

— В таком случае, на этот раз я приглашаю вас в ресторан, — торжественно объявила я.

Он еще не совсем пришел в себя, но что-то уже начал соображать.

— Есть повод? — спросил он.

— Даже два, — ответила я.

— Ну, один из них я знаю, — неуверенно проговорил он.

— Какой же?

— Восстановлено движение на железной дороге, — улыбнулся он.

— В таком случае, у нас целых три повода для веселья, — наконец не сдержалась я и улыбнулась во весь рот.