Марина Серова - Ночной стрелок

— Да все нормально, Андрей Борисыч! — солидно сказал Виталий. — Бдим!

— Ну, бдите, — с легкой угрозой в голосе ответил Беднов, — не дай бог вам уснуть!

— Обижаете, Андрей Борисович! — отозвался Виталий.

Беднов неожиданно взорвался.

— А ты Сашку видел?! — в ярости прошипел он. — Видел?! Не я вас обижаю — вы сами себя обижаете! — И с этими словами вошел в дом.

Ангелина Ивановна встретила его едва ли не на пороге — кажется, она спешила получить распоряжения насчет обеда.

— Потом, потом! — сказал Беднов, делая нетерпеливый жест рукой.

Он тотчас поднялся наверх и пошел на детский голосок, который доносился из комнаты дочери. Обе Наташи валялись на ковре и, задрав ноги, рассматривали какую-то книжку с большими яркими картинками. Маленькая Наташа казалась Беднову уменьшенной копией своей матери — те же волосы, те же черты лица, тот же смех — но все как-то миниатюрнее, забавнее и роднее.

При его появлении обе поднялись — дочь в радостном оживлении и ожидании какого-нибудь подарка, а жена — с некоторой досадой, которую даже не пыталась скрыть.

— Ты окончательно решил похоронить нас в четырех стенах? — повышенным тоном начала она. — В чем дело? Я здесь в качестве кого? Наложницы? Какой-то мужлан из твоей свиты запрещает мне выходит из дома!

Беднов был готов взорваться, щекочущая ненависть уже подкатывала к горлу, но младшая Наташка уже взобралась ему на руки, и глупо было бушевать, обнимая ребенка. Он глубоко вдохнул и задержал воздух в легких. Это помогло — злость рассосалась, и в душе осталась только какая-то болезненная усталость.

— Извини, я не успел тебя предупредить! — сказал он жене. — Ребята просто выполняли мое распоряжение. Тебе сейчас действительно опасно выходить из дома…

Глаза жены выражали ее полное непонимание.

— Во что ты влип? — брезгливо спросила она.

— Ты прилип, папа? — с интересом повторила за ней маленькая Наташка.

— Давай прекратим этот разговор при ребенке, — предложил Беднов. — Я забочусь о вашей же безопасности…

— Я уже ничего не понимаю! — неприятным голосом произнесла жена. — С какой это стати ты вздумал вдруг заботиться о нашей безопасности?

— По-моему, я всегда о ней заботился, — сдержанно ответил Беднов.

Дочь обхватила его шею руками, прижалась к щеке и помешала говорить.

— Хорошо, не будем больше об этом! — безразлично проговорила жена и прошла мимо, словно он был случайным человеком в этой комнате, даже не взглянув в его сторону.

Это почему-то сильно задело Беднова. Он обернулся и сказал ей вслед:

— Ты даже не спросишь, голоден ли я?

— У тебя есть, кому о тебе позаботиться! — сказала жена и вышла.

Настроение у Беднова было испорчено окончательно — он чувствовал, что еще минута, и он готов закатить безобразный, бессмысленный скандал. Но он просто осторожно поставил дочь на пол и потрепал по золотистой головке.

— Ладно, играй! — с усилием сказал он. — А папа пошел спать. Папа очень устал.

— Ты тоже теперь будешь спать днем? — заинтересованно спросила Наташка.

— Иногда, — ответил он и отправился к себе в кабинет.

Там он заперся на ключ, достал из сейфа пачку снотворного, а из бара бутылку минеральной воды и проглотил сразу две таблетки, запив их прямо из горлышка. Потом прилег на диван и закрыл глаза. Он старался гнать от себя любые мысли о сегодняшнем дне и думать о чем-то совершенно постороннем, приятном и необязательном. Это неважно у него получалось, потому что Беднов не был расположен к праздной мечтательности.

Так и сморил его сон — с выражением озабочен — ности на лице, с напряженно стиснутыми зубами и складкой поперек лба — и прошло еще много времени, прежде чем это лицо расслабилось и обмякло.

Разбудил его пронзительный телефонный звонок. Беднов открыл глаза и покосился на письменный стол, где стоял аппарат. В комнате было совсем темно — лишь отсвет фонаря с улицы падал на противоположную стену. В этом тусклом свете силуэт телефона показался Беднову зловещим.

Он опустил ноги на пол и медленно поднялся — все тело было словно ватное. Беднов шагнул к столу и взял телефонную трубку. Голос, прозвучавший в трубке, вызвал у него почти физическую боль.

— Да, это я, Беднов, — неприветливо сказал он.

— Ты что-нибудь надумал? — спросил голос.

— Нечего мне думать, — отрезал Беднов.

— Тогда выйди во двор, — приказал шантажист. — У тебя сразу появится повод для раздумий. Я тебя дожму! — Связь оборвалась.

Беднов бросил трубку и выглянул в окно. Возле самых ворот, в круге холодного света лежал человек — Беднов сразу же узнал Володю. Больше никого во дворе не было.

Андрей Борисович тоскливо выругался себе под нос и судорожным движением сорвал с шеи галстук, душивший его, — расстегнул рубашку, оторвав две верхние пуговицы. Этот подонок не шутил — он действительно дожимал и, кажется, делал это с удовольст — вием.

Беднов опять поднял телефонную трубку и набрал номер, который оставила ему девчонка-сыщик. Она, видимо, не спала — ответила сразу.

— Юлия Николаевна, — вежливо, без малейших следов истерики сказал Беднов. — Вы можете сейчас ко мне приехать? Мне нужно с вами серьезно поговорить…

Итак, мои подозрения относительно Ростовцева блестяще подтвердились и гораздо раньше, чем я ожидала. Но сначала был ночной звонок от Беднова и труп охранника в подземном гараже, который он продемонстрировал, как только я появилась в его владениях.

Парень был убит выстрелом из арбалета в шею, когда вышел из своей будочки, чтобы обойти двор. Он умер без звука, и двое других охранников, которые дежурили в эту ночь, ничего не слышали. Скорее всего, они просто проспали. Это было ясно по их смущенным и скорбным лицам и тревожным взглядам, которыми они обменивались за спиной хозяина.

Беднов делал вид, что не обращает на них никакого внимания. Хмурый и злой, он стоял рядом со мной, глядя пустыми глазами на окровавленный труп, лежавший у наших ног. Здесь же валялась стрела, которую извлекли из шеи убитого. Еще у ворот я поняла, что парню перерезало сонную артерию — лужа крови на асфальте выглядела ужасающе.

— Он стрелял с крыши пятиэтажного дома, — сказал Беднов. — Мои орлы проверили. Взобрался скорее всего по пожарной лестнице, а ушел по стальному тросу. Он мог бы и не торопиться, — горько усмехнулся Беднов. — Эти олухи только от меня узнали, что их товарищ убит…

Олухи, переминаясь с ноги на ногу, потупили взоры.

— А сами вы как узнали о его смерти? — спросила я.

— Мне позвонили, — буркнул Беднов, выразительно покосившись на охранников.

Я поняла, что он хочет поговорить со мной тет-а-тет.

— Ну, что ж, — сказала я. — На эту печальную картину я достаточно налюбовалась… Может быть, зайдем в дом?