Марина Серова - Спасайся кто может

Но иногда парус на горизонте появляется именно в тот момент, когда человек лишается последней надежды.

В ту самую секунду, когда моя нога коснулась верхней ступеньки пожарной лестницы, я снова услышала тот самый звук, который насторожил меня в самом начале. Опять плакал ребенок.

Но на этот раз благодаря своему местоположению я могла определить, где находится его источник.

Плач доносился из леса.

Я съехала с лестницы, как пятиклассник, по перилам. И, почти не прячась, побежала в сторону леса.

Единственной моей заботой было не потерять нужное направление.

Если я правильно рассчитала, то источник звука находился не далее ста метров от третьего корпуса, там, где, несмотря на свет полной луны, темнота под деревьями сгустилась до черноты.

Я шла почти на ощупь, не рискуя зажигать даже маленького фонарика. Поэтому чуть было не прошла мимо нужного мне объекта, приняв его за большой камень.

Но меня остановил запах — явно не лесного происхождения. В нем сочетались запахи медсанбата и походной кухни. Не знаю, почему мне пришли в голову именно армейские ассоциации.

Запах был довольно сильный, и, ориентируясь на него, я наткнулась на небольшую круглую конструкцию с конусообразной крышей. Под ее скатом я обнаружила что-то наподобие жалюзи и сразу поняла, что это такое.

В любом городе, где существует метро, можно встретить такие будки недалеко от каждой станции.

Я никогда специально не интересовалась их назначением, но опять же по запаху догадывалась, что это вентиляционные люки, через которые под землю нагнетается свежий воздух и удаляется отработанный.

Значит, под моими ногами располагалось подземное помещение значительной кубатуры. И в нем находились…

«Неужели дети? — подумала я и содрогнулась от этой мысли. — Что же там с ними делают?»

Ответ на этот вопрос я должна была получить любым путем, хотя и понимала, что сделать это будет совсем не просто.

Обследовав территорию вокруг будки, я не заметила никаких признаков оборудованного спуска под землю. Одно из двух: либо он был хорошо замаскирован, либо в подземелье вел ход из второго или третьего корпуса.

Расстояние до них было приблизительно одинаковым, и я допускала, что все они связаны между собой подземными коммуникациями.

«Не эту ли ответственную работу выполнял здесь Владимир Егорович? — подумала я. — В таком случае — он знает гораздо больше, чем мне казалось, но вряд ли захочет поделиться информацией».

Я находилась совсем рядом с тем местом, где хранились все тайны санатория, но не стала от этого ближе к их разгадке. И, честно говоря, плохо пока представляла, каким образом это сделать.

Первое, что пришло мне в голову, — это вернуться ко второму корпусу и проведать, чем занимается «чудище».

Через десять минут я снова была на своем наблюдательном пункте, но на этот раз в комнате никого не было.

Я подумала, что хозяин кабинета отправился спать, и уже собиралась слезть с дерева, но вместо этого всем телом прижалась к стволу и задержала дыхание.

Входная дверь корпуса со скрипом открылась, и на высокое крыльцо вышел хозяин в сопровождении какого-то человека.

Луна в этот момент скрылась за тучами, и в наступившей темноте разглядеть что-то было совершенно невозможно.

— Чудесный вечер, — произнес приятный мужской голос, но кому он принадлежал, я не поняла.

В кино люди с уродливой внешностью почему-то всегда говорят удивительно противными голосами. По кинематографической логике — от голоса человека, которого я видела час назад и приняла за хозяина «клиники», волосы должны были вставать дыбом. Но в жизни он вполне мог оказаться обладателем чудесного баритона.

Так оно и оказалось, потому что ответила ему несомненно женщина:

— Вы не должны так много работать, Михаил Анатольевич, пожалейте себя.

Боясь пропустить хоть слово, я негнущимися пальцами включила магнитофон и направила микрофон в их сторону. Он был более чутким, чем человеческое ухо, и не раз помогал мне услышать сказанные шепотом слова с расстояния в несколько десятков метров. Но на этот раз я слышала каждый звук и без помощи электроники.

— Подумайте лучше о новом материале, — строго ответил ей мужской голос, что подтвердило мое предположение о главенстве его владельца.

— Сейчас это небезопасно, — возразил женский голос. — Дождитесь хотя бы, когда уедут посторонние.

— Кстати, о посторонних, что там с этой геологиней?

— Не знаю, вроде бы простудилась…

— Навестите ее с утра и познакомьтесь.

— Вы думаете…

— О чем я думаю — вам знать не обязательно.

— Простите, но мне показалось…

— Познакомьтесь с ней и доложите о результатах. Вечером я буду на месте.

— Экспресс-анализ проводить?

— Разумеется.

— Но она не одна.

— Это не имеет никакого значения.

— Хорошо.

Некоторое время они стояли в полной тишине, потом женский голос произнес:

— Все-таки решили ехать?

— Он должен все увидеть своими глазами. После этого они не смогут мне ни в чем отказать.

— Как долго вас не будет?

— Думаю обернуться за один день. Постарайтесь, чтобы за время моего отсутствия ничего не произошло.

— Михаил Анатольевич, за многие годы нашей работы — это было первым и последним ЧП.

— Но оно уже доставило нам массу неприятностей. И пока он находится на свободе — мы можем ожидать любых неожиданностей.

— Как мне вернуть ваше доверие?

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Хлопнула дверь.

Это было похоже на традиционную «семейную сцену», и финал у нее тоже был традиционный. Женщина, оставшись в одиночестве, дала волю слезам.

Несколько минут она всхлипывала и шептала горькие женские слова:

— Господи, ну за что?

Потом понемногу успокоилась и отправилась вслед за своим обидчиком.

Несмотря на то что луна снова появилась на небе, мне так и не удалось разглядеть ее лица. Но если я правильно поняла, мне предстояло увидеть его при свете дня, причем в самое ближайшее время.

Только слезая с дерева, я почувствовала, что меня всю трясет. И вряд ли от волнения. Отступившая на время болезнь снова давала о себе знать, и я еле дошла до своей кровати.

Прослушать магнитофонную запись я была уже не в состоянии и тут же провалилась в тяжелый беспокойный сон.

Первое, что я увидела, проснувшись, привело меня к мысли, что если бы каждое пробуждение одаривало меня таким зрелищем, то в конце концов я предпочла бы не просыпаться вовсе.

У меня на кровати сидела ведьма.

Нельзя сказать, что она была уродлива. Наоборот, она обладала на редкость правильными чертами лица, большими глазами и белой кожей, но в сочетании с темно-красными губами и иссиня-черными прямыми волосами до плеч это производило жуткое впечатление.