Николай Зорин - Реквием Сальери

Вопросы, вопросы, и ни одного ответа.

Виктор взял еще кофе и вернулся в свой угол. Посетителей в баре стало меньше, видно, самое горячее время прошло. Ему вспомнилось, как Павел, рассказывая о звонке Дмитрия, сетовал, что в тот момент на него злился – и тут, без всякой связи Виктору пришла на ум идея. Что, если Соловьев – его коллега, частный детектив, нанятый кем-то, для того чтобы расследовать исчезновение Мартиросяна? Дмитрия он подозревал в причастности к исчезновению, притворился «Мартиросяном», чтобы проследить за реакцией портье. Но не предполагал, что того могут убить…

Версия о Соловьеве-детективе Виктору очень понравилась, но уже через минуту рассыпалась в прах. В эту схему совершенно не вписывался перевод денег Полине и письмо на адрес агентства. Даже если Соловьев и решил полностью повторить путь Мартиросяна, чтобы вызвать чью-то реакцию, спровоцировать действия преступника, то перевод, как ни посмотри, был абсолютно бессмысленным шагом.

Виктор допил кофе и, наконец, решился позвонить Полине. Она долго не отвечала, а когда взяла трубку, голос у нее был отстраненно холодный. Она выслушала его отчет, не перебивая, но и не комментируя. А когда он закончил свой рассказ, быстро попрощалась и отключилась. У Виктора создалось впечатление, что он оторвал ее от какого-то важного дела. Или просто сам его голос стал ей противен? Да, скорее всего, дело именно в этом.

Из бара он вышел в расстроенных чувствах. С Полиной отношения разладились окончательно, версии не складывались, ни на один вопрос не находилось ответа. Поднявшись в номер, он принял душ – Светлана уже закончила уборку и ушла, – привел в порядок одежду, насколько это было возможно, и позвонил Павлу, чтобы узнать, в какую больницу увозили Мартиросяна и как до нее добраться.

Павел, в отличие от Полины, его звонку обрадовался. Даже вызвался сопровождать в больницу, но Виктор отказался, посчитав, что для Павла это небезопасно: если Дмитрия все же убили – а это почти наверняка, – то убийца может теперь следить за его другом-барменом, пытаясь выяснить, не успел ли рассказать ему что-нибудь Дмитрий. Посоветовав Павлу вести себя естественно – не предпринимать никаких действий и ни о чем никому не рассказывать, – Виктор отправился в больницу. На автобусе, а не на такси, чтобы и к своей персоне привлекать как можно меньше внимания.

В больнице ничего нового узнать не удалось. Он представился оперативником местного отделения полиции, сказал, что следствие по делу Мартиросяна продолжается и требуется перепроверить некоторые факты. Но ни диспетчера «скорой помощи», ни заведующую отделением, ни водителей подловить ему не удалось. Все сотрудники больницы в один голос утверждали, что Мартиросяна в глаза не видели, а из гостиницы в тот день никакого вызова не поступало.

Больше в Синих Горах делать было нечего. На следующее утро Виктор вылетел в Светлый. Благодаря счастливой случайности у него оказался домашний адрес Игоря Соловьева. С ним-то он и решил встретиться, надеясь, что Соловьев сможет хоть что-нибудь прояснить.

Светлый оказался мрачноватым, продымленным насквозь, заводским городом и совершенно не оправдывал своего названия. Из аэропорта Виктор приехал на такси. По домофону звонить в квартиру Соловьева не стал, чтобы не объяснять на весь двор, кто он и зачем пришел. Остановился у двери подъезда, рассчитывая, что рано или поздно кто-нибудь войдет или выйдет. Ждать пришлось довольно долго, что не удивительно в разгар рабочего дня. Виктор вдруг сообразил, что ведь и Соловьев может быть на работе. Подумал, не прийти ли ближе к вечеру, а пока найти какую-нибудь гостиницу, но тут дверь наконец открылась, из подъезда вышла женщина, окинула его подозрительным взглядом, и Виктору не осталось ничего другого, как войти внутрь.

Как он и ожидал, на звонок ему не открыли, конечно, Соловьева дома нет. Виктор еще позвонил – больше для очистки совести, – постучал и даже нажал на ручку двери. Дверь оказалась не заперта и легко открылась, это сначала удивило, а потом испугало. Он осторожно вошел в квартиру, отгоняя мрачные предположения. Прислушался. Откуда-то из глубины раздавался еле различимый звук – равномерное, почти ритмическое постукивание. Звук был знакомым, но от волнения Виктор никак не мог сообразить, что это такое, двинулся в его сторону, резко открыл дверь комнаты – и замер на пороге. Картина была настолько неправдоподобно мирной, что он растерялся. У окна за компьютером сидел человек и что-то быстро печатал.

– Простите, – проговорил Виктор, когда справился с удивлением, – дверь была открыта, а ни на звонки, ни на стук вы не отзывались.

Человек за компьютером никак не отреагировал, казалось, что он просто не заметил его появления. Виктор подошел поближе, громко откашлялся и предпринял новую попытку обратить на себя внимание.

– Извините, – почти прокричал он, – вы Игорь Соловьев?

Тот кивнул, не прекращая своей работы и не выразив никакого удивления, что вот в его квартиру вторгся посторонний.

– Игорь! – Виктор положил руку ему на плечо. – Нам нужно поговорить.

– Минутку! – Соловьев нетерпеливо дернул плечом. – Подождите. Мне нужно закончить.

Совершенно обескураженный, Виктор послушно сел на диван и стал ждать, сначала исподволь, а потом и в открытую, рассматривая этого странного трудоголика. Парень был симпатичным, но, в общем, довольно обыкновенным, если бы не сосредоточенная одухотворенность в его лице. Над чем он так неистово работает? Над чем вообще можно работать с такой самоотдачей? Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, а Соловьев все продолжал, как одержимый, барабанить по клавиатуре.

– Простите, – не выдержал Виктор, – нам все-таки нужно поговорить. Я – частный детектив. Три дня назад вы обратились за помощью в наше агентство. – Виктор сделал паузу, не зная, как отреагирует на его слова Соловьев. Никак не отреагировал, даже головы в его сторону не повернул, пальцы бегали по клавиатуре с той же скоростью. – Вы перевели сорок тысяч рублей на имя Полины Лавровой, – продолжал детектив. – Но не дали никаких разъяснений, в чем должна заключаться работа.

– Вы не могли бы немного помолчать? – раздраженно воскликнул Соловьев. – Вы мне страшно мешаете.

– Нет, я и так ждал слишком долго, – спокойно возразил Виктор. – Я задам несколько вопросов и оставлю вас в покое. Но, имейте в виду, я никуда не уйду, пока мы не поговорим.

– Ну, хорошо, – Соловьев с сожалением оторвался от монитора и откинулся в кресле, – задавайте ваши вопросы, только поскорее. Мне действительно некогда.

– Итак, зачем вы нас наняли?

– Вас? – Соловьев с искренним удивлением смотрел на Виктора.