Марина Серова - Сыворотка правды

Я снова прослушала пульс, заглянула в зрачок: Хафиз определенно оживал. Внезапно он открыл глаза и совершенно ясным взором посмотрел на меня.

— Что вы здесь делаете, Юлия Сергеевна?

«Господи, — я внутренне перекрестилась. — Живой! Слава богу…»

— И где…

Он хотел спросить, где находится, но не стал. Чувство собственного превосходства не позволяло ему спрашивать об этом у меня.

Антидот подействовал очень быстро и, может быть, спас Хафизу жизнь. Но не пройдет и трех-четырех минут, и его действие прекратится, и в силу снова вступит моя «сыворотка правды» — скополамин. «Держись, Юлька! — приказала я себе. — „Веди“ его ровно!»

Хафиз подергал руками, огляделся, что-то понял и уставился на меня. Слава богу, он не видел столика со шприцами, расположенного прямо за спинкой его кресла. Всю его «панораму» составляли угол комнаты и я.

— Да, господин Хафиз Абдул Али, вы взяты в плен. Ненадолго. Пока я не получу гарантий своего освобождения.

— Какого освобождения? — раздраженно спросил Хафиз. — И где охрана?

Он не помнил ничего из того, что происходило на протяжении двух часов перед этим. И мне нельзя было оставлять ему время на размышления.

— Мне нужна лошадь, — загнула я прямо перед его лицом палец, — продукты на два дня…

— Отвяжите меня! — угрюмо потребовал он.

— Как только получу гарантии, сразу же отвяжу, — как можно искреннее заверила я. — Но вы должны пообещать, что ваши головорезы меня не убьют. Обещаете?

— Да, обещаю! — раздраженно соврал он. — Только…

— А лошадь дадите?

— Дам! — заорал Хафиз. — Только…

— А продукты на два дня дадите?

— Дам, — с усмешкой подтвердил он.

— Мне нужна теплая одежда. Дадите?

— Дам, — уже совсем спокойно заверил Хафиз.

«Черт! Когда же препарат начнет действовать?!» — бешено металось у меня внутри.

— И мне нужен проводник и…

— Дам я вам проводника… — не дождался конца фразы он.

Это было плохо — позволять доминировать над собой нельзя.

— Проводника, значит, дадите, — загнула я очередной палец.

— Сказал, значит, дам.

— И мне еще нужны мои брюки, — изобретала я на ходу вопросы, на которые он скорее всего ответит «да». — Вернете?

— Да, верну, — сказал он, хотя прекрасно знал, что они сожжены старухой.

— У меня там было четыреста российских рублей, — продолжала я. — Отдадите?

— Отдам, — абсолютно уверенно подтвердил Хафиз.

Я уже не знала, что и спрашивать.

— Мне не будут мешать при уходе?

— Не знаю, — честно признался Хафиз, и я поняла, что он снова «поплыл».

— Вы хотите, чтобы я вас развязала?

— Да-а…

— Вы готовы дать гарантии моего освобождения? — повторила я один из первых вопросов.

— Не-ет… — окончательно вернулся в наркотический транс Хафиз.

Все процессы у него шли определенно быстрее, чем у среднестатистического допрашиваемого. Теперь можно было «поворачивать» в нужную мне сторону. Я повторно задала часть вопросов, на которые он уже ответил, и возобновила нормальный ход наркодопроса.

— Как будут транспортировать наркотики?

— В контейнерах.

— Номера известны?

— Да.

— Перечислите номера контейнеров.

Сейчас начиналось самое интересное. Если инструкторы не врали, Хафиз, как и всякий нормальный человек, не могущий запомнить больше шести-семи цифр подряд, должен выдать мне все, что когда-либо видел и слышал, с феноменальной точностью.

— Три, два, семь, четыре… — начал он перечисление. Кончилась кассета. Я аккуратно перевернула ее.

— Вернитесь в начало списка и повторите номера контейнеров целыми числами, — попросила я, и Хафиз послушно вернулся в начало списка и с механической точностью начал выполнять мою просьбу.

Я продержала его в наркотрансе восемь часов. Шаг за шагом я выуживала все ценное и отсеивала все в данной экстремальной ситуации вторичное. Через границу наркотики были переправлены, и теперь большая часть их находилась в обычных гражданских контейнерах, которые должны были вот-вот пройти таможню. Другая часть героина оставалась на складе, под охраной местных бандитов. Хафиз перечислял все — даты, фамилии, номера, названия и местонахождения перевалочных баз — с точностью калькулятора. Я попросила перевести, что означают надписи на карте, и он перевел. Там были помечены героиновый завод в Афганистане, перевалочная база в Таджикистане и целый ряд вторичных перевалочных пунктов — к этой переброске они отношения не имели.

Солнце шло к полудню, когда я заинтересовалась собой. Ларчик открывался просто, это была самая банальная работорговля. Меня продали ему для домашних работ и плотских утех.

— Назови спецслужбы, на которые ты работаешь, — мягко предложила я.

— На ФСБ России, СНБ Узбекистана, КНБ Казахстана, контрразведку Таджикистана, — он замолк.

Я оторопела: этот мужик работал на четыре разведки, да еще и приторговывал наркотиками и рабами… Я с такими персонажами еще не встречалась.

Я оставила его в кресле и принялась за работу. Я не питала иллюзий по поводу успешного побега. Да и задача передо мной стояла поважнее. Я тщательно переписывала на одну кассету все выжимки из допроса, так, чтобы получилось кратко, емко и без повторов. Все восемь кассет были передо мной, и вкратце я их содержание помнила.

Через четыре часа я это сделала. И когда солнце уже начало садиться, в эфир, голосом Хафиза, прямым текстом, только ускоренным в сто двадцать восемь раз, отправилось сообщение: «Я, Хафиз Абдул Али, 1949 года рождения…» — и дальше по тексту: номера, базы, имена…

Английская радиостанция работала великолепно, частота была «наша», аварийная, правда, информацию могли получить не только российские спецслужбы, но и все, кто имел в данный момент нужную технику и интерес к спецчастоте. Но мне это было только на руку. «Спрессованное» до сорока шести секунд эфирного времени сообщение проигрывалось и — с интервалом в одну секунду — начиналось снова. Я знала, в этой ситуации Гром бы меня одобрил!

Я еще раз окинула взглядом «кабинет», его спящего хозяина, медпрепараты, пыточные инструменты, пирамиду с оружием… еще раз бессмысленно обошла двор и поняла, что смертельно устала за последние сутки, но спать было нельзя… Надо было собираться и уходить.

Я вытащила из кладовки солдатский сидор, свалила в него документы, две фляги питьевой воды, два магазина с патронами, две упаковки пластида, упаковку китайских детонаторов… Подумала, вытащила еще два сидора и набила их до отказа упаковками баксов — это могло пригодиться. Потом пошла к воротам: где-то здесь стояли забытые лошади.

На двор опустилась темная-темная, как это бывает только в сказках и горах, ночь. Я провела лошадей во двор, нагрузила, приторочила к седлу старый, вытертый до блеска «АКМ» и огляделась по сторонам. Скоро сюда обязательно кто-то явится — такое здесь место, — он и освободит всю эту компанию от пут, а возможно, и от тягот бренного бытия… Меня это уже не касалось.