Марина Серова - Сыворотка правды

— В каком номере? — грозно спросила дежурная.

— Что, Маш, — поинтересовалась откуда-то сзади меня горничная. — Опять?

— Опять, — неприязненно подтвердила дежурная. — Ходят здесь, а мы потом перед клиентами отвечай!

— Там, внизу, милиция, — брякнула ключами горничная. — Отведи, пусть они и разбираются.

— А я так и сделаю! — решительно кивнула головой дежурная. — Пойдем!

Она попыталась схватить меня за руку, но я увернулась, развернулась к ней спиной и приготовилась решительно, с видом оскорбленной невинности скрыться…

Горничная уже распахнула дверь моего номера, снова брякнула связкой ключей, и в этот момент воздух вздыбился, и я почувствовала, как меня понесло назад, в угол коридора.

Горничную шмякнуло о противоположную стену, как кусок теста, — так силен был взрыв. Дежурную кинуло спиной в зеркало. Меня спасла пальма. Стоявшее в большой кадушке дерево приняло вес моего тела, но даже оно все-таки не выдержало и сломалось. Плиты перекрытия над моей головой разошлись, и я вдруг подумала… нет, не то… В моей голове пронеслась легкая, быстрая, как молния, мысль о том, что так бывает при землетрясении.

Я медленно, с трудом, села. Пол, моя одежда, кисти рук, обнаженные ноги — все было засыпано мелкой белой пылью.

Я попробовала встать, и мне это удалось. Дежурная по этажу лежала, усыпанная зеркальными осколками, но крови на ней не было. Я приподняла ее и тут же бросила: ей уже никто не поможет — поздно. И тогда я пошла вниз по лестнице.

Навстречу мне бежал встревоженный милиционер.

— ……. — Он открывал рот, как рыба, но я ничего не слышала.

Уже внизу, у крыльца, я поняла, что больше не могу держаться на ногах, вытащила из-за пазухи подполковничью папку, вложила в нее свой паспорт и последним усилием воли приподняла тумбу для цветов и засунула папку вниз.

— Давай сюда, на носилки…

— Куда прешься? Сюда, говорю, неси!

— Здесь больше некуда!

— Женщина, видимо, таджичка, лет тридцати, документов нет, тяжелый посттравматический шок…

— Юля! Юленька! — Мама ласково смотрела прямо на меня — сверху вниз.

— Нет, мамочка, не хочу, я потом…

— Ну, что, сдаешься?!

— Дай ей! Дай!

— Вот малявка, не сдается! Что, еще хочешь?!

— Курсант Максимова, встать в строй! — Инструктор Караоглу развернулся и пошел строевым шагом куда-то наискосок, за линию горизонта.

— Вспышка с тылу! Вста-ать! Ко мне! Кру-гом! Ну, и куда тебя понесло?! Максимова, ко мне!

— Багира! Багир-р-р-ра!.. Багир-р-р-р-р-ра…

— Юля-а, посмотри сюда, посмотри, это — я, Суров…

— Андрей Леонидович, запиши адрес. Душанбинская, 46…

— Смотри-ка, очнулась…

Я повернула голову: на меня с интересом смотрела женщина лет сорока пяти.

— Мы тут все спорим, ты таджичка или русская?

— Я тебе говорю, ее в таджикском привезли!

— Не лезь! Пусть сама скажет. Ты кто?

Женщина с нетерпением ждала ответа.

— Я… пополам, — сказала я чужим, хриплым голосом.

— А-а, ну тогда понятно! Папа, наверное, таджик, — утвердительно заявила женщина.

— Да нет, отец вон к ней приходит — русский, видно!

— Это Андрей Леонидович? Так он ей муж, а не отец!

— Какой же муж?! Он насколько ее старше!

— А что, бывает…

— Слышь, — появилось передо мной чье-то безобразное лицо. — Андрей Леонидович тебе — кто?

— Он здесь был? — спросила я.

— Каждый день ходит. Хороший мужик, сразу видно. Каждый день цветы носит.

Я повернула голову, увидела стоящие в стеклянных банках букеты.

— Какое… сегодня… число? — спросила я.

— День седьмого ноября — красный день календаря… — пропела соседка.

Я попыталась сообразить, сколько дней уже здесь, и… не смогла.

Женщины, поняв, что собеседник из меня никакой, переключились на обсуждение других проблем. А я лежала и по кусочкам собирала свои воспоминания.

Я хорошо помнила, как мощно потянуло из вышибленного взрывом окна свежим ветром, как я засовывала под тумбу документы, как потом повернулась и посмотрела на солнце… и все. Дальше перед глазами сновали какие-то неясные блики, тупая боль в голове, чужие незнакомые голоса…

В обед меня покормила с ложечки полная любознательная соседка по койке, а к четырем я уже пыталась встать.

— Куда тебя несет? — возмущалась соседка. — Вот все время так, только ляжешь, а она ка-ак подскочит! И цифрами все, цифрами! Так и сыплет!

Я усмехнулась и настойчиво продолжала свои аккуратные, планомерные попытки. Меня мутило, голова ехала по кругу, но к шести я уже смогла дойти до коридора. Потому что, если верить женщинам, в семь, как всегда, придет Андрей Леонидович. Он, видимо, нашел мою записку и приехал. В другой ситуации я бы чувствовала себя неловко, но сейчас — нет, слишком многое от него зависело.

Гром увидел меня в коридоре и перепугался.

— Ты что, дурочка?! Ты на себя в зеркало хоть смотрела?

— Гром, я должна сообщить…

— Ты уже все сообщила.

— Когда? — озадачилась я.

— Видела бы ты себя со стороны! — усмехнулся Гром. — Глаза закрыты, вся в бинтах, а только мой голос услышала — и давай: «Олег Владимирович, телефон номер такой-то, артсклад, Душанбинская, 46, склад к юго-востоку от в/ч сто сорок семь… ориентир — водонапорная башня…»

— И что?

— Все в порядке.

— Точнее!..

— Олег Владимирович сам связываться не стал…

— Сукин сын! — выругалась я.

— Зато он вывел меня на Сергея Довлатовича, ну ты его знаешь, ты у него проверку делала… Воинская часть возле аэродрома…

— Я помню…

— Так вот, он дал своих бойцов. Ментов подвинули в последний момент, они уже собирались все вывезти, что называется, «в неизвестном направлении». Груз перехватили, заставили отвезти на свалку и сожгли — все оставшиеся от партии восемнадцать тонн. Все-все, давай в палату!

— Где Муса?

— В Пакистан ушел. Здесь его за долги убили бы. Это ведь он тебе фейерверк устроил.

— А менты, прокурор?..

— А что менты? С ментами все в порядке — доказательств-то никаких! Операцию провели почти безупречно… Все, хватит, давай в палату!

— Слышь, Андрей Леонидович, ты мне кто? А то меня женщины спрашивают!

— Кто? — Гром задумался. — Ухажер годится? Все, иди в палату!

Гром аккуратно, под локоток, довел меня до постели, и до меня только сейчас дошло, как срамно я выгляжу в этой зеленоватой больничной рубашке с узорчатыми надписями «Минздрав».

— Андрей Леонидович! — расцвели мои соседки. — Как хорошо, что вы пришли… Юленька все ждала вас, все ждала… — слащавыми голосами затянули они.

Андрей Леонидович достал из пакета что-то сладкое, завернутый в газету букет пышных местных цветов, и соседки мигом принесли под цветы литровую банку, наполненную мутной водопроводной водой.