Анна Литвиновы - Внебрачная дочь продюсера

– Мне очень надо встретиться с семьей Брагина, – глядя в сторону, пробубнила Леся.

– Та-ак… – поощрительно произнес сценарист. – Похоже на правду. А зачем? Ты и в самом деле журналистка?

– Ни в коем случае, – затрясла головой девушка.

«Фольксваген» свернул во двор многоэтажного дома сталинских времен и остановился у одного из подъездов.

– Я знаю, кто ты, – молвил Борисоглебский. Он заглушил мотор, сдернул с переносицы очки, повернулся к девушке, сунул дужку в рот и стал внимательно изучать Лесю. – Ты позавчера была на тусовке по случаю юбилея «БАРТа».

«Узнал-таки меня, сволочь», – подумала Леся. Под взглядом старика она почувствовала себя неуютно.

– И звали тогда тебя, если я не ошибаюсь, Олесей. И была ты блондинкой, без всякого пирсинга на лице. Кстати, тебе он идет. Но! Ушла ты в субботу из ресторана вместе с Брагиным, правильно? И, значит, ты последняя, кто видел его живым. Это ты Ивана Арнольдовича убила, раз устраиваешь этот маскарад?

Леся жалобно, почти по-детски проговорила:

– Я просто хочу узнать больше о семье Брагина.

– Зачем это тебе?

– Вы правы. – Она повернулась лицом к Вилену и постаралась, чтобы голос звучал уверенно: – Я действительно одной из последних видела вашего начальника. Но – не самой последней ! Потому что последним его видел убийца. А я Брагина не убивала. И я хочу выяснить, кто преступник.

Лесин монолог Борисоглебский, казалось, не слушал, а продолжал ее рассматривать, на сей раз весьма плотоядно. От него вдруг пахнуло противным старческим душком. Потом он безапелляционно молвил:

– Тогда мы поступим так. Сейчас мы поднимемся ко мне домой. И если ты будешь вести себя правильно , я отвечу на все твои вопросы о семье Брагина, доченька … – На последнем слове сценарист саркастически хмыкнул. Хищный взгляд не оставлял никаких сомнений в его трактовке термина «правильное поведение».

Леся сцепила зубы и отчаянно мотнула головой. Возможно, ей следовало быть хитрее, однако подсознание, даже помимо воли, прямо-таки вопило: не хочу идти с ним! Только не это! Все, что угодно, только не повторение позавчерашнего страшного сна: домогательств в пустой квартире!

Леся почувствовала, как ею овладевает паника. Нельзя! Не следует поддаваться! Надо сохранить ясность мысли и четкость реакций.

Чтобы совладать с охватившим ее смятением, Леся прибегла к древнему китайскому методу: глубоко вдохнула (на четыре счета) и выдохнула – на пять. Страх потихоньку отступил, затаился. Стало возвращаться хладнокровие.

– Нет, – повторила она вслух.

– Не пойдешь? – алчно переспросил сценарист.

– Не пойду.

Леся твердо посмотрела ему в переносицу.

– Хорошо, – почти покладисто произнес Вилен Арсеньевич, однако глаза его злобно блеснули. – Тогда я отвезу тебя в ментовку. Ты ведь после убийства не давала никаких показаний, верно?

– Почему? – отчаянно соврала Леся. – Я рассказала в милиции все, что знала.

– Не ври! Иначе бы ты не устраивала это шоу. Не стриглась и волосы б не красила, и сережку эту дурацкую в бровь не вставляла.

– Мои волосы, хочу и крашу, – совершенно по-детски буркнула Леся.

– Не будь у тебя рыльце в пушку, – наезжал сценарист, – ты бы не вынюхивала, как дура, про жену Брагина… Или ты не только убийца, но и мошенница, а? Итак? Твое решение? Поднимемся ко мне или едем в ментуру?

Леся взъерошила ежик своих непривычно коротких волос, подергала сережку на правой брови, а потом мягким грудным голосом вкрадчиво сказала:

– Знаете что, дорогой Вилен Арсеньевич! Если вы действительно хотите подружиться с девушкой, вам не стоит прибегать к языку шантажа и угроз. А что, если я не боюсь вашей ментовки? А ну как скажу: везите меня туда? Тогда вы себе ненужные приключения, извините, на задницу поймаете. Охота вам тащиться куда-то, беседовать с ментами, писать объяснения… Да и со мной вы после такого уж точно разругаетесь навеки. Девушки ведь существа ранимые, тонкие… А вы очень уж прямолинейно сейчас действуете… Нет чтобы пойти красавице навстречу и сперва постараться хотя бы немного умаслить ее. Дать для начала хотя бы то немногое, что она у вас просит. В моем случае – чуть-чуть информации. Ну, и от вкусного пирожного я тоже не откажусь.

Сказала – и замерла. Неужели у нее получается кадриться ? Да еще с таким сатиром, как Борисоглебский?

Редактор с ходу ничего не ответил. Пауза продлилась долго, Борисоглебский о чем-то раздумывал, потом проворчал, словно про себя:

– А ты оказалась умней, чем я сперва подумал… – Он хлопнул рукой по рулю. – Ладно! Ты, наверно, жрать хочешь. Да и я, по правде, тоже. Здесь рядом есть неплохой ресторанчик. Пошли. Я угощаю.

Ресторан действительно находился в двух шагах от подъезда Борисоглебского, в подвале того же дома. Стильный, но не помпезно оформленный, и метрдотель показался Лесе не наигранно радушным. В зале пустовало лишь несколько столиков, а за остальными сидели в основном хорошо одетые мужчины, обсуждающие что-то деловое.

По тому, как сценарист гордо вышагивал рядом с Лесей по проходу и порой важно кивал кому-то из посетителей, она поняла, что спутник уже получил первый бонус: появился в обществе с хорошенькой, а главное, отчаянно молодой девочкой. Мужики за столиками оглядывали ее с оттенком одобрения и на старика-редактора посматривали завистливо. Их взгляды придали Лесе уверенности в себе.

Метрдотель усадил их в удобные кресла, официант подал толстое меню. Едва Леся успела рассмотреть, что цены на закуски начинаются от трехсот рублей, и в очередной раз ужаснулась столичной дороговизне, как Вилен Арсеньевич уже сделал заказ, причем за обоих:

– Принесите нам на аперитив коньяку, чтобы снять стресс и укрепить наше с девушкой взаимопонимание (официант тонко улыбнулся и кивнул), а затем каждому по порции карпаччо из лосося, а на горячее форель с травами. Запивать мы будем вашим домашним белым вином, десерт закажем позже.

Официант поклонился, сказал: «Прекрасный выбор», – и отошел.

А Борисоглебский пояснил Лесе:

– Здесь мясо готовят плоховато, зато рыбу – пальчики оближешь. Тебе обязательно должно понравиться.

Не успела Леся ответить «кастинг-директору», как у нее в рюкзачке снова зазвонил мобильник. На этот раз она решилась достать его, увидела на дисплее, что звонит Васечка, и подумала, что во второй раз сбрасывать его звонок будет совсем уж неприлично. Ведь он и обидеться может. И вообще, какое счастье, что он позвонил, жаль только, что опять не вовремя. Она поднесла аппарат к уху и выпалила залпом:

– Васечка, я очень рада, что ты позвонил, но сейчас совершенно не могу разговаривать. Я перезвоню тебе позже, ладно? – и нажала на «отбой».