Анна Литвиновы - Внебрачная дочь продюсера

Утром, когда зазвонил будильник, Леся почувствовала себя страшно невыспавшейся. Еле-еле продрала глаза… Еле-еле заставила себя встать с кровати… Зверство какое, в шесть подниматься!

Однако стоило ей выйти на улицу, как настроение разительно переменилось… В прогале сосен уже блистало яркое солнце. На траве сверкали, словно диаманты, крупные капли росы. Утренняя свежесть бодрила почище душа или кофе.

На секунду Лесю посетило сладкое видение. Мечта, легкая и зыбкая, как сон, но от этого не менее сладкая. Вдруг представилось, что этот дом – стал ее домом . И они живут здесь – вдвоем с Васечкой. Проводят тут лето. И бурьян, вздымающийся сейчас по всему участку, скошен. Всюду – ровная травка газона. На клумбах растут цветы – те, что она сама бережно посадила. А облупившийся дом тщательно выкрашен, и с окон убраны эти ужасные решетки… А вот лавочку со столиком у крыльца можно оставить – только выцветшую клеенку сменить… Они здесь с Васей вечерами будут пить чай…

Леся моргнула, и видение исчезло. Аккуратный газон вновь обратился в сорную траву вышиной чуть ли не в ее рост. А девушка с раскаянием подумала, что она, конечно, дура страшная, совершенно бесхитростная. Зачем ей понадобилось во всем – или почти во всем – признаваться Васе? Неужели она не могла оставить свои комплексы при себе? Уж как-нибудь потерпела бы мужика рядом. Могла хотя бы постараться сыграть. А со временем ей, глядишь, и понравилось бы жить с ним… Не зря же говорят: стерпится-слюбится. А с Васей есть за что потерпеть. Он москвич и без пяти минут кандидат, и еще у него есть эта дача, и, наверное, имеется квартира, и ему вроде бы дадут грант американцы… А главное – он-то, кажется, любит ее… И он ей нравится… Кто же ее за язык вчера тянул признаваться?! Какая же она дура! Дура…

Но слово – не воробей…

Леся непрестанно думала о себе и о Васе, пока умывалась, приводила себя в порядок, завтракала, одевалась… На сегодня она выбрала джинсы и блузку, получился хоть и неформальный, но строгий вид – можно и в пир, и в мир, и в добрые люди. На ноги нацепила новенькие мокасины – что за прелесть, можно целый день по Москве бродить, а ноги не устают, словно в домашних тапочках. Сережку в бровь вставлять не стала (так ведь и дырочка зарастет от неупотребления!). Заперла домик и по тропинке начала пробираться к калитке. Не только туфли, но и джинсы, аж до бедер, стали мокрыми от росы. Эх, была бы она здесь хозяйка – от бурьяна в два счета ничего б не осталось… Мечты, мечты…

В офис детектива Кривошеева она вошла в десять минут десятого.

Ник бегло глянул на часы и вместо приветствия буркнул:

– Опять опаздываешь!

– А что тут такого интересненького случилось? – спросила Леся, плюхаясь на стул для посетителей.

Сыщик назидательно поднял палец.

– Приходить на работу надо вовремя, вне зависимости от того, случается ли здесь что-нибудь, – он передразнил Лесю, – интересненькое.

– Я учту, – смиренно опустила голову она. – Я исправлюсь, босс. Так зачем же я вам нужна в такую рань?

Ник скривился.

– Сейчас поедешь к Райтонену.

– Зачем? – насторожилась Леся.

– Отвезешь ему деньги – аванс, который он мне вчера дал.

– Ты решил на него не работать! – воскликнула девушка. – Ну и правильно! Молодец!

– Я в твоем одобрении не нуждаюсь, – сухо молвил детектив. – В общем, отдашь Эрику Робертовичу его четыре тыщи евро.

Он открыл сейф и достал оттуда тощий конвертик. Леся заглянула в него: там лежали купюры по пятьсот евро.

– И не забудь мою расписку у него изъять. Ее вернешь мне сегодня же. Я Райтонену уже позвонил – он в курсе, что ты подъедешь. Ждет тебя.

– А еще что случилось? – улыбнулась Леся. Она была довольна, что Кривошеев все-таки отказался выполнять более чем мутный заказ Райтонена. – Ты же говорил вроде, что новостей – целая куча.

– Менты выпустили Петьку Брагина. Под подписку.

– Значит, никаких убойных улик против него нет, – задумчиво сказала Леся. – И расколоть они его тоже не сумели…

– Были бы у тебя такие адвокаты, как у него, – тоже бы на свободе гуляла, с охранной грамотой.

– Поедешь опрашивать Петра?

Детектив покачал головой.

– Поеду, но позже. Для начала я сгоняю к вдове. Возьму гражданку Брагину за вымя: сколько она готова заплатить за то, чтоб я раскрыл убийство ее супруга. И попутно выгородил ее сынка.

– А она хочет воспользоваться твоими услугами?

– О да! Я вчера говорил с ней. Женщина очень меня хочет.

– Вот видишь, какого я тебе клиента надыбала!

– Не говори гоп, Евдокимова! – поднял палец сыщик.

– А что с младшим сыночком? – напомнила Леся.

– А что с младшим? – нахмурился в ответ Кривошеев.

– Иван Брагин, – напомнила девушка. – Наркоман. Мы ведь должны…

Детектив, не дослушав, отмахнулся:

– Не до него сейчас.

– Как же так! – воскликнула Леся. – Я ведь с вдовой договорилась! Она нам и деньги согласилась заплатить.

– Ах, деньги! – осклабился Ник. – Ну, за те смешные две тыщи зеленых, что ты ей объявила, сама и ищи своего наркомана.

– И найду. – Леся упрямо сжала губы.

– Только сначала греби к Райтонену, он на работе, в «БАРТе», и бабки ему отдай… А я, как поговорю с вдовой, буду тебе звонить. Может, понадобишься.

Девушка взяла конверт с деньгами, сунула его в сумочку.

– Как же я поеду? – спросила она. – На метро?

– А что такого? – искренне не понял Кривошеев.

– Деньги большие, – напомнила Леся.

Детектив фыркнул.

– Подумаешь! Люди по сто тонн баксов по трамваям таскают, и ничего.

– А ты разве не на машине поедешь к Брагиной? Мне ведь в те же края.

– Я поеду на метро, – отрезал сыщик. – Получится быстрее и спокойнее. А ты, если за деньги боишься, можешь взять такси. – И быстро добавил: – За свой счет, разумеется.

Здание «БАРТа» Лесе уже было хорошо знакомо. Позавчера вечером (кажется, сто лет назад это было) она поджидала в кафе напротив Борисоглебского. Девушка шагнула в дверь рядом с сияющей на солнце вывеской «Продюсерский центр „БАРТ“.

За дверью, разумеется, не обошлось без бюро пропусков, а потом амбал-охранник отправил Лесю пройти сквозь рамку металлоискателя. «Надо же, – подумала Леся, – при такой охране руководителя фирмы убивают легко и просто, кочергой по голове… А может, – пришла ей в голову идея, – смерть Брагина – не семейная разборка, а заказная расправа, просто замаскированная под бытовое убийство? Интересно, рассматривает ли эту версию милиция?»

Особняк – видимо, до девяносто второго года здесь помещалось тихое советское учреждение – почти не переменился со времен социализма. Внутри он выглядел даже более заброшенным, чем несчастное окраинное НИИ, где держал офис Кривошеев. На полу вытертый линолеум, стены в деревянных панелях с обсыпавшимся кое-где лаком, трещины в потолке. Директор, покойный Брагин, то ли скупился на ремонт, то ли не обращал внимания на запустение. Охранник растолковал, как найти Райтонена. Леся отправилась по длинному пустынному коридору и тут увидела знакомую долговязую фигуру: Борисоглебский шел ей навстречу. Сценарист нес под мышкой пачку бумаг. Он, похоже, издалека увидел Лесю, однако даже виду не показал, что они знакомы. И не успела она включить на своем лице приветственную улыбку, как ее несостоявшийся ухажер метнулся в сторону и исчез за дверями одного из кабинетов.