Анна Литвиновы - Внебрачная дочь продюсера

Брагина опять не ответила. Казалось, она думает о своем, однако Ник продолжил, не дожидаясь ее отзыва.

– Иван взял принадлежащие вам ключи от квартиры отца (вы сказали моей помощнице по телефону, что заметили факт кражи почти неделю спустя, только в четверг). Вероятно, Ване, в силу его, э-э, образа жизни, срочно понадобились деньги, и он хотел чем-то поживиться в квартире отца…

– Он просил у меня десять тысяч, – глухо сказала Вера Петровна. – Я дала ему пять и взяла с него обещание, что он пойдет лечиться…

Ник переглянулся с Лесей, как бы говоря: «Знаем мы эти наркоманские обещания». Девушка опустила глаза. Разговор с вдовой рвал ей душу. А гораздо менее чувствительный Кривошеев сказал, адресуясь к Брагиной:

– Ваня знал, что на следующий день, в субботу, у его отца состоится празднование юбилея фирмы. А раз так, значит, вечером его дома не будет. И ваш младший сын, вооружившись взятыми у вас ключами, отправился на квартиру к отцу. Когда он входил в подъезд, консьержка Куприянова, конечно, заметила его. За несколько месяцев, которые она трудилась на своем посту, она хорошо узнала вашу семью… Вообще консьержки знают о своих жильцах больше, гораздо больше, чем мы предполагаем… Но интересно отметить, что впоследствии, когда ее стали допрашивать менты (а потом и моя помощница), вахтерша им не рассказала, что в тот субботний вечер Иван Иванович Брагин приходил на квартиру отца…

– Почему она это утаила? – спросила Вера Петровна. Ее самообладание показалось Лесе безупречным. То ли сказывалась дипломатическая закалка – а может, горе, свалившееся на нее, выжгло в ней все чувства…

Ник ответил:

– Поведение Куприяновой легко объяснить: ведь ваш младший сын стал для нее ненужным свидетелем, и она хотела добраться до него раньше, чем милиция…

Губы вдовы задрожали. Леся, движимая состраданием, перегнулась через стол и погладила ее по плечу. Вера Петровна с благодарностью пожала ей руку. А Кривошеев продолжал:

– Но я забежал вперед, а вот что происходило в субботу вечером… Итак, ваш младший сын Иван первым пришел на квартиру к отцу, примерно в половине одиннадцатого. Пятью минутами раньше, кстати, его засекла камера видеонаблюдения в Спиридоньевском переулке. Он прошел мимо консьержки, поднялся на второй этаж и открыл квартиру ключом, взятым у вас (Леся отдала должное определенному такту детектива: тот в разговоре с матерью ни разу не обмолвился, что сын-наркоман украл у нее ключи, а все время использовал эвфемизм «взял»). Итак, Ваня начинает осматриваться в квартире. И вдруг раздается писк домофона. Кто-то идет. Ваня никак не ожидал, что отец вернется настолько рано, ведь еще нет одиннадцати. Он же не мог предположит, что продюсер познакомится на вечеринке с девушкой и вместе с нею поспешит домой…

Губы Брагиной сжались в тонкую линию. Она резко спросила:

– Вы только предполагаете , что события развивались именно так, или точно знаете ?

– К сожалению, мы знаем, Вера Петровна… – тихо проговорила Леся.

А детектив добавил:

– У нас даже есть улики… Итак, я продолжу… Когда девушка вместе с вашим супругом входят в парадное, их опять-таки видит со своего места консьержка. Куприянова смекает: в квартире неизбежна встреча отца (который прибыл туда с любовницей) и сына-наркомана, явившегося незваным… Она предвкушает скандал. И тогда она запирает будку, где сидит во время дежурства, а также туалет для консьержей, берет с собой ключи от обоих помещений (запомним про ключи, это очень важный момент) и поднимается на второй этаж, к квартире продюсера…

– И что? – требовательно перебила его вдова. – Эта гадина подслушивала под дверью?

– Именно! – удовлетворенно пристукнул ладонью по стеклянному столику сыщик. – Но никакого скандала не услышала… Девушка, которую привел ваш муж, в это время была в ванной, а ваш сын прятался в дальней комнате… В квартире гуляет сквозняк, входная дверь не заперта, в какой-то момент она распахивается, и Куприянова оказывается нос к носу с вашим супругом…

– Откуда вы знаете все происходившее, да еще в деталях? – неприязненно спросила Брагина.

– Потому что девушка, – триумфально произнес Кривошеев, – которая в тот момент пряталась в ванной, – вот она, перед вами…

Вдова гневно и властно повернулась к Лесе, и та едва не стала перед ней оправдываться, что ничего у них с ее мужем не было, что пришла она на квартиру к Брагину вовсе не для того, чтобы приятно провести с ним время, однако сыщик метнул на Лесю предостерегающий взгляд. Да она и сама поняла: слишком многое ей пришлось бы рассказать, чтобы объяснить свое появление в квартире продюсера, – к тому же истинные мотивы ее поступка, пожалуй, еще более некрасивы, чем то, в чем подозревает Лесю вдова. Краска бросилась ей в лицо. А Брагина смерила девушку красноречивым взглядом, в котором смешались презрение, ревность и зависть.

– К тому же, – отвлек на себя внимание заказчицы сыщик, – у нас имеются кое-какие вещественные доказательства того, что происходило в тот вечер в квартире Ивана Арнольдовича.

– Что же? – отрывисто спросила Вера Петровна.

– Аудиозапись. Ее сделал на свой мобильный телефон ваш младший сын, который прятался в тот момент в дальней комнате. На ней – диалог между вашим супругом и Куприяновой.

– Кто вам дал эту запись? – требовательно поинтересовалась вдова. – Ваня?

– Нет, – детектив сделал отстраняющий жест. – Мы нашли ее после того, как ваш сын был, м-м… – он замялся, подбирая слова, – словом, умер, в его квартире на улице Юных Ленинцев.

Леся многое могла бы добавить по поводу той записи. И про предсмертный вздох Ивана Брагина, прошептавшего « кар …», и про свою сумасшедшую догадку, что речь идет – причем одновременно! – и о сим-карте телефона, и о географической карте , служащей в квартире занавеской. И о том, что только спутанное героином сознание могло сопрячь одну карту с другой… Леся могла бы рассказать и о том, как они с Ником за пять минут до ее ареста нашли симку , и о том, что карта стала одним из решающих аргументов в руках Кривошеева, когда тот добивался Лесиного освобождения…

Девушка могла бы также высказать собственное мнение о том, зачем наркоман Ванечка вообще стал записывать разговор: он-то собирался получить компромат на своего отца, чтобы потом его шантажировать и вымогать деньги. Однако нечаянно для него случилось, что на карту оказалось записано убийство, и теперь эта запись стала едва ли не единственной уликой… Но ничего подобного Леся, конечно, вдове не рассказала…

Разговор продолжил Кривошеев.

– Запись начинается с полуслова, – предуведомил он. – Качество ее паршивое. Эксперты по моей просьбе (и, разумеется, за большие деньги) отфильтровали диалог вашего супруга и Куприяновой от уличных шумов, грохота воды из ванной и, главное, от звука телевизора.