Марина Серова - Господин легкого поведения

— Лепко зашел на склад, — ожил динамик в моем ухе, — что делать?

— Ничего, я иду, — ответила я коротко.

Проходя помещение с аммиачными гребенками, мне пришлось зажать нос и не дышать. Все вентили здесь безбожно пропускали, а ответственные за узел предпочитали не замечать резкого запаха, грозящего обернуться удушьем. Вытащив револьвер, я неслышно вошла в тамбур, заставленный картонной тарой. Его заполняла зловещая тишина. Из цеха мороженого доносились приглушенные голоса, гудение конвейеров и шум насосов. Замок с двери в склад пленки валялся на полу. Дверь чуть приоткрыта. Дверь же на склад стаканчиков, как всегда, раскрыта настежь. Я стояла и решала, куда же мне двигаться. Если Калмыков дежурит перед дверью, то злоумышленник все еще здесь. Ему некуда деваться. Шорох со склада стаканчиков помог мне принять решение. Я двинулась туда, неслышно вошла в дверь, резко присела и развернулась, готовая выстрелить. Никого. Но вот в боковом проходе между коробками с вафельными стаканчиками колыхнулась тень. Рывком я преодолела расстояние до прохода и осторожно заглянула туда. Человек стоял в конце прохода у канистр с эфирами спиной ко мне, высокий, широкоплечий, в робе рабочего с нашивками цеха мороженого, в руках какая-то палка.

«Зачем ему палка?» — подумала я, бесшумно вошла в проход и двинулась к нему. Дуло моего револьвера смотрело в широкую спину преступника.

— Не двигайся, или вышибу мозги! — рявкнула я, понимая, что хорошо знаю этого человека. Это был Калмыков. Лицо удивленное, в глазах ужас. — Брось палку! — приказала я.

— Эй, это не то, что ты подумала, — вымолвил перепуганный Калмыков, — я ждал, а потом решил пойти за ним. — В этот момент дверь на склад с грохотом захлопнулась, звякнул закрываемый замок. Я поняла, что мы в ловушке, хотела было кинуться к двери, но Калмыков меня остановил окриком.

— Эй, я какую-то штуку нашел.

Штука оказалась зажигательной бомбой замедленного действия. Стальная трубка с перегородкой из магния, внутри заполненная горючей жидкостью, скорее всего керосином, стояла на открытой канистре с эфиром. Кислота, налитая на перегородку, медленно проедала металл. Стоило жидкостям смешаться, и помещение склада превратилось бы в адское пекло, а нас с Калмыковым не опознали бы даже по зубам. Не теряя времени, я сняла зажигательный снаряд с канистры с эфиром и аккуратно слила сверху кислоту, а остатки промокнула куском ветоши, валявшейся здесь же. Обезвреженную бомбу я сунула в руки Калмыкову.

— На, держи!

— А она, это, не взорвется? — пробормотал он.

— Не бойся, безвредно, — бросила я, подскочила к двери и ударила ее плечом. Однако та вздрогнула, но не поддалась ни на миллиметр. Подбежал Калмыков, и мы вместе обрушились на дверь. Раз, другой, третий. Что-то треснуло, но толку от этого было ноль. Дверь стояла как влитая.

— Там пожар! — воскликнул Калмыков, разглядев дым, выползающий из-под двери. С лицом мученика он держался за плечо, которым только что вышибал дверь. На лице блестели бисеринки пота. — Что нам делать?

Выругавшись, я навела револьвер на дверной замок и расстреляла весь барабан, так что щепки полетели. Резкий удар ногой, дверь распахнулась, впустив внутрь клубы дыма. У стены горели коробки, на противоположной стороне — только занимались. Мы подоспели вовремя. Сорвав со стены огнетушитель, я сунула его в руки Калмыкова.

— Туши, я на другой склад. — Горло схватило кашлем.

— Евгения Максимовна, какой-то человек как угорелый носится по печному отделению, — сообщил мне через наушник-горошину Кравцов.

— Вызывайте охрану быстрее! — прокричала я в ответ.

— Вот дерьмо! — Заходясь кашлем, Калмыков с досадой швырнул огнетушителем об пол. — Эта хрень пустая.

Проклиная скупердяйство Кравцова, я распахнула двери в цех мороженого. Это грозило разрастанием пожара, однако если не тушить, то минут через пять можно добиться такого же результата. Я вбежала в цех, окутанная клубами дыма, словно призрак из ада, и заорала на сгрудившихся рабочих:

— Чего стоите! Надо немедленно тушить огонь! — Никто даже не шелохнулся. — Вот черт! — Я подбежала к скрученному у конвейера шлангу, которым мыли машины, быстро открутила на всю вентиль и потащила фонтанирующий конец к объятому огнем тамбуру. На моем примере остальные поняли, что от них требуется, и подтянули еще два шланга от соседних конвейеров. Я сунула свой шланг в руки Калмыкову, а сама бросилась во второй склад, где хранилась пленка. Точно такая же, как и в первом складе, бомба стояла на открытой канистре. Кислота лениво бурлила, проедая перегородку к горючей жидкости. За минуту обезвредив бомбу, я побежала обратно. В коридоре струи воды из шлангов стеганули меня в лицо, в грудь. Затем меня пропустили. Я бросила быстрый взгляд назад. Горевшую тару затушили. Я понеслась к печному отделению, на ходу перезаряжая оружие.

— Кажется, газом пахнет, — сказала обеспокоенно сменная мастер, встречая меня в коридоре. И без всяких подсказок мой нос улавливал этот резкий тошнотворный запах.

— Выводите из здания людей, — я подтолкнула ее к цеху, а сама побежала дальше. У печного перешла на шаг, чтобы не быть замеченной раньше, чем сама увижу его. Из-за газа в воздухе практически нечем было дышать. Злоумышленник пустил его отовсюду, откуда это было возможно. Все вентили, продувочные свечи, горелки — все было открыто. Даже фланцевое соединение у вводной задвижки этот паразит разболтил. Задержав дыхание, я кралась вдоль гигантской машины, производившей вафельные стаканчики. Из-за поворота мне навстречу выбежал высокий худой парнишка с бледным лицом и неестественно вытаращенными глазами. Увидев меня, он остановился как вкопанный, не зная, что ему предпринять. Дуло моего револьвера словно загипнотизировало его. Мой взгляд скользнул на литровую банку, заполненную керосином. На перевернутой металлической крышке пузырилась лужица кислоты. По цвету керосина я поняла, что он туда чего-то подмешал. В Ворошиловке мы обычно использовали порошкообразный фосфор или сплавы легких металлов (магний, натрий). Коктейль получался что надо, ничем не потушишь.

— Поставь банку на пол и отойди, — велела я ему негромко, и видя, что он медлит, сказала: — Не советую тормозить, сейчас проест, и ты зажаришься заживо, как цыпленок-гриль.

Во взгляде поджигателя отразился сложный мыслительный процесс.

— Не подходи! — выкрикнул он и попятился, закрываясь банкой. Из его кармана появилась зажигалка. — Подойдешь — я чиркну, и взлетим! — сообщил он мне дрожащим голосом, беспрерывно озираясь, чтобы не споткнуться о какой-нибудь шланг.

— Ты что, готов умереть за этих мудаков, которые тебе заплатили за поджог? — спросила я. — Лепко, не валяй дурака.