Марина Серова - Господин легкого поведения

— Я не собираюсь умирать и сейчас уйду отсюда, а ты не смей мешать, иначе пожалеешь! — крикнул он срывающимся голосом. — Не подходи, я же сказал — взорву.

Кислота уже почти проела крышку. Преступник в отчаянии. Надо было срочно что-то предпринять.

— Смотри, я без оружия, — сказала я и быстро положила бесполезный в загазованной атмосфере револьвер на пол, выпрямилась.

— Не двигайся! — закричал Лепко с диким выражением лица. — Стой на месте!

— Я стою, — сказала я, демонстрируя пустые руки. Он поставил банку на станину и тут же кинулся бежать. Как при замедленной съемке, я сняла крышку с банки. Мгновение… и кислота потекла вниз сквозь внезапно открывшуюся в металле дыру. Другой рукой я схватила с машины массивный медный ключ. Не целясь, с разворота я запустила его вдогонку беглецу. В глазах все начинало расплываться от недостатка кислорода. Следя, как ключ, вращаясь в воздухе, приближается к голове Лепко, я с досадой подумала: где охранников черти носят? В последнее мгновение Лепко обернулся. Ключ врезался ему в лоб и отлетел. Не издав ни звука, Лепко упал на спину. Пошатываясь, я побрела к поверженному противнику. Нельзя дать ему задохнуться. Он еще должен дать показания против Зеленского.

— Аркадий Никифорович, вы где? — спросила я в микрофон на лацкане, нажав на кнопку передатчика.

— В цехе мороженого, — ворвался мне в ухо радостный голос Кравцова. — Пожар почти потушили. Ваш Калмыков здесь же, тушит в первых рядах. Вы что, поймали этого гада?

— Я в печном. Тут страшная утечка газа, — кашляя, проговорила я. — Сейчас полпредприятия может взлететь на воздух. Я вырубила этого урода, попытаюсь вытащить. Пришлите кого-нибудь на помощь. — С этими словами я подошла к Лепко и наклонилась, чтобы его поднять. Резко накатил приступ дурноты. Даже умение контролировать дыхание и долго обходиться без воздуха не помогало. Я едва удержалась на ногах, но тем не менее схватила бездыханное тело наладчика за шкирку и рванула на себя. В следующее мгновение мне на голову обрушился сокрушительный удар. Секундой раньше я краем глаза уловила движение, поэтому успела немного отклониться, однако в глазах все равно потемнело, а во рту почувствовался привкус крови. Взревев от ярости, я выбила из рук Лепко ключ, следом мой кулак впечатался ему в затылок. Он дернулся и затих. Врезала еще раз для верности, затем обхватила его за корпус и поволокла к выходу. Окружающие предметы в моих глазах двоились и дрожали. Чудилось, что путь до двери все увеличивается… Ноги превратились в негнущиеся каменные колонны по нескольку тонн каждая. Сцепив зубы, я двигала их, командуя себе: «Вперед! Еще немного! Давай!» Слишком мало кислорода осталось в воздухе. Легкие, как бесполезные меха, качали один газ. «Я должна это сделать!» Казавшийся невозможным путь был преодолен. Я потянулась к ручке двери. В глазах все завертелось. Плавно погас свет. Я ощутила удар затылком о бетонный пол и отключилась.

— Господи, что же делать? — причитала сменный мастер у меня над ухом. Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в траве на газоне перед цехом. Над головой черное небо, усыпанное звездами. Откуда-то сбоку светит прожектор. Радостный Калмыков только что закончил делать мне искусственное дыхание рот в рот. Видно было, что это доставляло моему помощнику удовольствие. Глубоко вздохнув, я отпихнула его, села, запахивая расстегнутую блузку. В глазах противно зарябило.

— С вами все в порядке? — спросил обеспокоенно Кравцов, стоявший рядом. Неподалеку гудел двигатель пожарной машины. Ее включенные фары я приняла за прожектор.

— Бывало и лучше. — Мой взгляд упал на валявшегося в траве поджигателя, которого стерегли двое охранников. — Вы милицию вызвали?

— Еще нет, — ответил Кравцов. — А что, надо было?

— Пока нет. — Я встала, сделала несколько шагов. Почти не шатало. Подошла к Лепко, проверила — мертв, задохнулся. Первую помощь ему, конечно, никто оказать не догадался. Если б не мои навыки контроля дыхания, лежать мне рядом с ним. Я коснулась саднившей скулы и сразу же отдернула руку. Все наблюдали за мной. — У вас нет зеркальца? — спросила я у мастера. Та без слов, порывшись в карманах, подала мне пудреницу. Вид в зеркале не принес мне облегчения. Кошмарная ссадина на скуле, лиловый синяк через всю щеку. Я с ненавистью посмотрела на Лепко, унесшего с собой в могилу шанс посадить Зеленского за решетку. Одна надежда на запись со скрытой камеры. — А вы почему не выводили людей, как я велела? — зло спросила я у мастера, возвращая пудреницу. — Из-за вас могли люди погибнуть.

— Я сказала кому-то, чтоб предупредили людей, а сама побежала на ГРП, сказать, чтоб газ отключили, — начала оправдываться она.

— Кому вы сказали? — Я посмотрела ей прямо в глаза.

— Не помню, такая суматоха поднялась, — отвела она взгляд.

— А зачем бежать на ГРП, если можно туда позвонить, — выложила я последний убийственный агрумент.

Мастер покраснела, замолчала. Ее глаза лихорадочно забегали.

— Отвечайте, Валентина Ивановна, — потребовал Кравцов, отрываясь от сотового, по которому он разговаривал с милицией.

— А вот, это… То есть телефон не отвечал на ГРП, я из-за этого и решила, что быстрее туда сбегать, — быстро проговорила мастер, запинаясь и кося глазами куда-то в сторону.

— Что ж, вопросов больше нет, — произнесла я.

— Я уже вызвал милицию. Скоро приедут, — сообщил мне Кравцов.

В особняк Кравцова я вернулась совершенно разбитая. Расспросы следователя измотали меня сильнее, чем разборки с поджигателем. Хотелось одного — побыстрее залезть в постель и уснуть, но вместо этого я досконально проверила систему безопасности дома, каждую камеру, датчики движения, двери и окна. Только после этого я смогла со спокойной душой лечь спать. Во сне мне снились цеха молочного комбината — серый бетонный лабиринт со множеством дверей, освещенный тусклыми лампочками. Кругом трубы, кабели. Я бежала по лабиринту, преследуя неизвестного. Его спина маячила в десяти метрах от меня, однако я никак не могла его догнать. Во сне я знала, что он очень опасен и ни за что не остановится, и чувствовала, что знаю, кто он. И вот я загнала неизвестного в тупик. Он понял, что дальше бежать некуда, и обернулся, держа в руке какую-то пику. Я почти увидела его лицо и проснулась…

Свет нового дня заполнял комнату, вселяя мне в душу уверенность, что все получится как я хочу. Зарядка, душ, завтрак. Я была готова к новым свершениям и полна энергии. Огорчал лишь уродливый синяк на щеке да ссадина, которую я обработала перекисью водорода, а потом смазала мазью.

— Аркадий Никифорович сказал, что поспит еще часа три, — сообщила мне надменно Юлия Матвеевна, спустившись в холл в зеленом шелковом халате, расшитом белыми розами. — Это время можете заниматься чем хотите.