Марина Серова - В духе времени

«КамАЗ» остановился поперек дороги, перекрывая движение. Джип снова набрал скорость и, пронырнув под опускающимися шлагбаумами, преодолел переезд.

— Та-ак, — протянула я, наблюдая эту сцену, — плохо дело. Жми, Ирма!

— Сволочь там сидит на переезде! — пробормотала бой-баба, рывком переключая передачу. — Гнида… Закрывать шлагбаум надо за пять минут до прибытия поезда к переезду, а не перед самым его подходом. Бухает там, что ли… ска-атина!

Ирма была совершенно права: в тот момент, когда джип «Тойота-Лендкрузер» преодолел переезд, послышался характерный звук приближающего поезда, и меньше чем через минуту он, содрогаясь, уже проносился, пересекая дорогу.

Нет надобности говорить, что к тому времени мы были довольно далеко от переезда. Ирма погнала машину так, что даже мне, привыкшей к высоким скоростям, стало немного не по себе. При этом она достала мобильный телефон, который теперь есть у каждого уважающего себя дальнобойщика, и набрала чей-то номер. Чей? Долго гадать не пришлось.

— Але! Костя? Это Ирма! Что там у тебя? Колесо прострелили? Весело! Конечно, знаю, где эти козлы. Они у меня позади висят. Сейчас догонят.

С этими словами Ирма вывернула руль, «КамАЗ» вильнул, перекрывая дорогу преследователям, и джип был вынужден сильно сбросить скорость, чтобы его не смахнуло в кювет.

Из фуры послышалось глухое рычание тигров. Звери были явно недовольны.

— Костя, еду к Пензе! — продолжала Ирма по телефону. — Ты долго чиниться будешь? Поняла. Вдогонку? Не знаю.

Я прянула вперед, вырвала у Ирмы телефон и крикнула в трубку:

— Нет, не надо никого вдогонку высылать. Держитесь все вместе. Мало ли что! Мы тут сами попытаемся разрулить.

— Это кто говорит? — прозвучал сочный мужской голос с нотками недоумения.

— В Пензе покажусь, кто говорит! — с веселой злостью крикнула я. — А пока меняй покрышку и отзванивайся о выполнении. Все, Мигунов, отбой!

— Ты что это? — окрысилась водительница. — Раскомандовалась! Ты где-нибудь в другом месте командуй, а тут я главная! Ну вот, горе мое зашевелилось… — снизив голос, добавила она, потому что за ее спиной заворочался на лежанке Федор Николаевич. Заворочался, забормотал и стал тереть пальцами глаза.

Шел неумолимый процесс просыпания.

— Ладно, Ирма, не злись. Потом разберемся. Видишь, эти сволочи за нами как приклеенные. Виляй, виляй!

Впрочем, долго вилять вряд ли возможно. Рано или поздно может случиться непредвиденное. Минимальная ошибка, малейшая щелка, и джип проскользнет в нее, обгонит «КамАЗ» и вынесется перед нами. Что будет дальше, только бог знает…

Вопрос был только в том, на каком участке это произойдет — на пустынном шоссе или уже на подъезде к Пензе. От переезда до города, по заверению Ирмы, знавшей здешние места, около двадцати пяти километров, и это самый пустынный участок трассы. Наверное, те, кто сидел в преследующем нас джипе, тоже это знали.

Джип проскользнул справа — со стороны, запрещенной для обгона. И сразу выехал прямо перед нами. Окно приоткрылось, и из него высунулась длинная, прямо-таки лошадиная рожа, окаймленная развевающимися белесыми волосами. Рожа сверкнула зубами и извергла из себя рык:

— Ста-аять!

Ирма хладнокровно высунулась из кабины и крикнула:

— Ты что крутишься? Ну что ты все крутишься? Ехай себе дальше, мужик!

— А что ты ерзаешь, кор-рова?! Давай тормози, тебе говорят! Ты что, глухая, что ли, сучара? Тор-рмози, сказал!

— Ирма, лучше не спорь, — сказала я, — а то они начнут стрелять по колесам, и тогда мы можем влипнуть действительно по-крупному.

Она покосилась на меня с нескрываемым презрением. В ее взгляде ясно читалось: да-а, нанял себе охранницу свет ясен месяц Федор Николаевич: не успела на трассу выехать, как в первой же короткой заминке перепугалась. Я не стала ее разубеждать, только оглянулась на окончательно проснувшегося Федора Николаевича и негромко произнесла:

— Все будет хорошо. Положитесь на меня и не препятствуйте мне ни в чем, что бы я ни предприняла. Обещаете?

— Но… я…

— Обещаете?!

— Д-да.

— Вот и прекрасно. Ничего не бойтесь, не волнуйтесь. Сейчас попытаемся все уладить.

Джип крутился перед нами, как надоедливая моська перед слоном.

— Тор-рмози! — орал на ходу тип с лошадиным лицом. — Сворачивай на обочину, гнида!!

Ирма выдохнула головокружительное матерное ругательство и принажала на тормоза.

«КамАЗ» остановился.

Из джипа развалистой походкой вышли трое. Еще один, кажется, остался сидеть за рулем. Федор Николаевич, с которого слетели остатки сна, с ужасом таращился на подходящую компанию. Нельзя сказать, что троица выглядела уж очень устрашающе, но выражение лиц мужиков было весьма угрожающим.

Директор цирка едва не сполз с сиденья. Он дрожал мелкой дрожью, с посеревших губ срывалось какое-то бессмысленное бульканье. Мне удалось разобрать только фразу: «Они… меня убьют!»

«Такую опасность нельзя исключать, — подумала я, — но, кажется, этой гоп-компании нужна вовсе не жизнь нашего уважаемого директора, а нечто другое. Если бы они просто хотели убить Федора Николаевича, то могли бы выбрать более удобное место и время, а не на трассе среди бела дня. С другой стороны, сейчас все должно проясниться… Правда, у иного ясность в мозгах наступает только с появлением огнестрельной дыры в голове. Такая вот вентиляция!»

Я расстегнула сумочку, вынула пистолет, проверила обойму и спрятала его под ветровку. Ирма подозрительно наблюдала за моими действиями, а потом всецело сосредоточила свое внимание на бравых ребятах, приближавшихся к нам.

Один, черненький, с красивым горбоносым лицом и надменными глазами, полуприкрытыми веками, рывком распахнул дверь «КамАЗа» и крикнул не без претензии на мутный юмор:

— Все быстро на выход, граждане! Остановка конечная!

— Спасибо за напоминание, — сказала Ирма. — Только нам немного дальше. Вы, парни, верно, ошиблись.

— Ничего мы не ошиблись, ты, колода! — отозвался индивид с лошадиным лицом и оскалил крупные желтые зубы. — Вот этот задохлик — это ведь Федька Лаптев, директор цирка, ага?

И тут Федор Николаевич выдал! Наверное, он сам от себя не ожидал такой прыти.

— Кому Лаптев, а кому Нуньес-Гарсиа! — вызывающим петушиным фальцетом выкрикнул он. — Я, между прочим, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, молодой человек, и попрошу со мной не фамильярничать!

— Ишь ты, какой пышный! — удивился горбоносый, который, вероятно, был в гоп-компании за старшего. — Как распинается! А говорили, что смирный. Лично я, Федор Николаевич, ничего к вам не имею. Я просто хотел бы узнать: вы везете тигров в этой фуре?

— В этой!

— Вот и прекрасно. Мне, собственно, больше ничего и не хотелось узнать. Давайте-ка, Федор Николаевич, не привлекая ничьего нездорового внимания, откроем фуру и поглядим, что к чему.