Марина Серова - Вояж с восточным ароматом

— А вот этот мальчик? — спросила я у Попова, показывая на симпатулечку лет двадцати трех, маленького, застенчивого, похожего на маменькиного сынка.

— О, это наш плеймейкер, центральный полузащитник. Он ведет всю игру, знает, кому и когда отдать мяч, знает, как обыграть защитника. Короче говоря, интеллектуал на поле. Ему необязательно быть верзилой. Вот наш Ринатик из таких. Но он, правда, очень подвержен травмам. Полсезона играет, полсезона в лазарете отдыхает. А рядом с ним, — Попов показал на крашеного блондина со смазливой физиономией, — наш Леонардо Ди Каприо — Рома Гладышев, нападающий. Талантливый, но ленивый. Все хочет в Москву или за границу слинять. На тренировках работать не любит, зато все время требует прибавить ему зарплату.

— Значит, платите мало, — вспомнила я слова Кости Свиридова о скупости Савельева.

— Нет, платим достаточно, — не согласился врач. — Но Рома — ведущий форвард, без него забивать некому. У них с Ринатом связка: Ринат пасует, Ромка забивает. Вот так.

— А вот эти молодые люди? — оглянувшись, показала я на четырех чернокожих парней, занявших места в задней части автобуса.

— О, это наши легионеры! — улыбнулся Попов. — Горячие африканские парни. Только что с пальмы слезли.

— Как это? — искренне удивилась я.

— Шутка, шутка, — замахал руками врач. — Сейчас это обычное дело — любой российский клуб имеет в своем составе негра. А то и нескольких. Иногда вообще по семь человек чернокожих выходят, и только четверо наших. Веяние времени… У французов вон вся сборная черная, и ничего! Тоже мне, фр-ранцузы. — Попов скорчил презрительную мину. — Понадавали гражданство всяким выходцам из своих колоний, вот и получились французы. Чемпионат мира вон выиграли! Но ихние негры — не чета нашим. К нам едут те, кто в Европе не нужен.

— Оправдывают они себя? — поинтересовалась я.

— По-разному, — поморщился Попов. — В основном проблемы с дисциплиной. И с характером. Когда надо вырвать победу через «не могу», на негров надеяться нечего. Они сразу расклеиваются. Кураж есть — значит, сыграет. Если что-то не заладилось — пиши пропало. Сразу начинается разгильдяйство. Вот наш Мукунква — нападающий из Ганы. Все норовит покрасивше, через себя ударить, в падении, еще как. Или финтит не переставая, хочет всю команду обыграть. Да и переводчик им нужен — по-русски ни хрена не понимают и не хотят учить язык! Морока одна! Я вот так думаю, что нам нужно своих мальчишек брать, а не обезьян с пальмы снимать, — закончил рассказ Попов патриотической речью.

— Кстати, Машуня, есть у нас и бразилец, — продолжил врач. — С ними тоже сидит, и тоже негр. Робейро его зовут. Но это так, скорее для понта. Я думаю, что в Рио-де-Жанейро на пляже таких Робейро — каждый второй. По-русски понимает хреново, объяснять нужно ему все очень долго… Только мат выучил в совершенстве, сволочь. Иногда как завернет по-своему, по-португальски, а между словами наше, родное и знакомое… Сидишь, слушаешь, и крыша едет потихоньку. Короче, у нас тут весело…

Я, будучи несведущей в футбольных делах, только вежливо кивала. Я старалась как можно больше узнать об обстановке в коллективе, в котором мне предстояло работать как минимум две недели. И еще я слегка нервничала, поскольку в автобусе не было Челидзе. Впрочем, Савельев мне сказал, что Челидзе прибудет непосредственно в аэропорт на машине, и там-то мне и надлежит к нему приклеиться. А президент клуба провожать команду не поехал, а простился со всеми, в том числе и с главным тренером, у ворот базы.

Главным тренером оказался сильно пьющий мужчина с круглым лицом, брюшком и этаким интеллигентным тенорком. Звали его Николай Иваныч, но за глаза называли «Колян Стаканыч». Человек, в общем, он был, по отзывам, неплохой, специалист среднего уровня, и на него надеялись в плане возвращения команды в высшую лигу. Но… Надеялись болельщики, которые знали про прошлые успехи «Стаканыча» в одном из столичных клубов. А вот Свиридов говорил, что все дело в финансировании и что в нынешней ситуации особых надежд на будущее возлагать не стоит. Впрочем, это опять же меня волновало мало, поскольку моя работа заключалась в том, чтобы следить за Челидзе, а попутно и охранять его.

Подопечный появился в аэропорту в самом конце регистрации. Он уже заранее, видимо, приготовился к теплой средиземноморской зиме, поскольку был в легком плаще и без головного убора.

Челидзе поздоровался с тренерами и врачом и, заняв место в самом начале салона, вытащил газеты и углубился в чтение.

Самолет взял курс на Анталью, и я потихоньку успокоилась.

Игроки команды кто спал, кто болтал, кто играл в карты.

Челидзе же ни с кем в разговоры не вступал. Почитав газеты, он долго смотрел в иллюминатор, в котором ничего, кроме облаков, видно не было, а потом заснул. Зато не спали трое молодых людей — журналисты Антон и Максим и кинооператор Сергей Косинцев. Антон, высокий красивый парень, с правильными чертами лица, сразу показался мне человеком шалопаистым. Про себя я окрестила его «покоритель малолеток». Обычно на таких видных парней вешаются молоденькие дурочки. Друзья-приятели пили пиво и что-то вполголоса между собой обсуждали. Причем больше всех на пиво налегал именно Антон.

Вскоре самолет пошел на посадку. За стеклом иллюминатора показались горы, дуга морского берега и маленький пятачок между горами и морем, заполненный крошечными серыми квадратиками. Это и была Анталья.

Высадка из самолета также прошла без осложнений.

Получив багаж, все наконец проследовали к автобусам и начали занимать места. Я, не выпуская из поля зрения Челидзе, заняла кресло в середине салона, и тут же ко мне подсел неугомонный Попов.

— Что, Машуня, какие наши годы?! — залихватски начал он. — Весна-красна здесь, однако. 15 градусов тепла. Сейчас прибудем в отель, спустимся в ресторан и навернем шведский столик на двоих, а? — Попов подмигнул.

— Это как? — усмехнулась я.

— А так — ты полные карманы, и я. А потом в номере устроим пир на весь мир.

Я не успела ответить, так как на середину автобуса вышел администратор, крупный толстый дядька в спортивном костюме, и ознакомил прибывших с распорядком дня: размещение, сбор в вестибюле и так далее. Я должна была по предварительной договоренности с Савельевым занять двухместный номер рядом с номером Челидзе — ему полагался «сингл», номер на одного. Моим же соседом должен был стать Андрей (водитель), с которым, по легенде, нас связывали близкие отношения.

Первый день «работы» прошел без особых потрясений. Команда тренировалась, Челидзе завтракал, обедал, ужинал и почти ни с кем не общался. По условиям договора с Савельевым я должна была отзваниваться в Тарасов и сообщать, что произошло с подопечным, что я сделала в конце первого вечера. Савельев выслушал меня и, подозрительно помолчав в трубку, потом выдавил: