Марина Серова - Бриллиантовый дождь

Карп Никанорович оказался человеком пунктуальным. В тот момент, когда мои наручные часы показывали без пяти восемь, к зданию банка подкатила черная «Волга», и из нее степенно выплыл сам президент.

Глинский был небольшого роста, но складно сложен. Величавая осанка, гордая посадка головы. Аккуратно подстриженные русые волосы прикрывала небольшая шляпа с загнутыми полями, которую Карп Никанорович носил почти на самом затылке. Длиннополый коричневый плащ и туфли с едва заметным каблуком довершали его одеяние. Видный господин, ничего не скажешь.

Уверенной походкой делового человека Глинский зашагал к своему банку, но у самого входа я преградила ему дорогу.

— Карп Никанорович? — голос мой был подчеркнуто официален.

— Да, — он поднял на меня глаза.

— Следователь Воронцова, — представилась я. — Облпрокуратура.

С этими словами я извлекла из сумочки одно из поддельных удостоверений и протянула его Глинскому. Но тот нисколько не заинтересовался им. Даже смотреть не стал.

— Уже и из облпрокуратуры прислали человека, — вздохнул он. — Что ж, пойдемте.

Он любезно распахнул передо мной дверь банка, пропуская вперед. Здоровенный охранник шагнул нам навстречу, но, узнав Карпа Никаноровича, лишь вежливо поздоровался и вернулся на свое рабочее место.

— Девушка со мной, — сообщил стражу президент банка.

Никаких вопросов со стороны амбала не возникло. Вполне возможно, что визиты молоденьких дамочек к Глинскому — вещи вполне естественные.

Кабинет Карпа Никаноровича представлял собой просторную светлую комнату полуокруглой формы. Здесь все было сделано в современном стиле. Мебель, ковры, внутренняя отделка, пластиковые рамы на окнах. Вдоль правой стены висело несколько полотен известных современных мастеров: Шемякина, Краснопевцева, Яковлева. Глинский был любителем живописи.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Хозяин кабинета указал мне на мягкое глубокое кресло, а сам тем временем направился к гардеробу. Снял с себя шляпу, плащ и, оставшись в светлом двубортном костюме, вернулся к столу. Сел, сложил руки в замок и положил их на столешницу прямо перед собой.

— Слушаю вас, — сказал он тихим уставшим голосом.

— Расскажите мне для начала, что произошло, Карп Никанорович, — с этими словами я сняла с лица зеркальные очки.

— Разве вы не знаете? — изумился он.

— Мне хотелось бы услышать о происшествии из ваших уст.

— Мне мало что известно, — начал он, глядя как — то мимо меня. — В прошлый понедельник утром я пришел на работу, как обычно, к восьми, спустился в хранилище и обнаружил, что одна из ячеек раскрыта. Содержимое, естественно, отсутствовало. Но, что самое интересное, никаких следов взлома. Никаких. Сейф открыли бесшумно, и сигнализация тоже не сработала. Я сразу же поднялся в кабинет и вызвал милицию.

— А охрана банка? — поинтересовалась я. — Чем она занималась в ночь с воскресенья на понедельник?

— Дежуривший тогда охранник утверждает, что спал и ничего не слышал. Ваши коллеги задержали его по подозрению в преступном сговоре, а я, естественно, сразу же уволил этого недотепу.

— Забавный случай, Карп Никанорович, вы не находите?

— Нахожу, — немедленно отреагировал он. — Во всем этом ограблении куча странностей.

— Это точно, — поддержала его я. — И самая первая странность в том, что вскрыли всего один сейф, именно этот. Что в нем было?

— Бриллианты, — коротко ответил Глинский.

— Вот как?

— Да. Много бриллиантов, различной формы и размеров. Их общая стоимость составляла где-то около полутора миллионов долларов.

— Внушительная сумма, — присвистнула я.

— Более чем.

— И кому же они принадлежали? Не лично ли вам, случайно?

— Нет, что вы? — открестился Глинский. — Боже упаси! Если бы я имел такое состояние, то не работал бы вовсе.

— Тогда кому же?

— Здесь тоже история та еще, — Карп Никанорович озадаченно почесал у себя в затылке. — Бриллианты были положены на сохранение, когда мой банк только открылся. Они принадлежат некоему Антону Викторовичу Переверзину. Не помните такого?

— Нет, — честно ответила я. — А должна?

Глинский окинул меня долгим изучающим взглядом, а затем изрек:

— Видимо, нет. Вы еще молоды, а тогда… В общем, Переверзин был не последним человеком в нашем государстве. Шишка, короче. Большой партийный работник. Откуда у него оказались эти камешки, сказать не могу по причине того, что сам не знаю. Но он доверил их нашему банку.

— И где сейчас этот Переверзин? — спросила я.

— А бог его знает, — пожал плечами Глинский. — Уехал. Да-да, уехал и исчез. Буквально испарился. Вот уже два года, как его никто не видел и никто о нем ничего не слышал. Был человек, и вдруг не стало. Тоже странно, не правда ли?

— Да, очень.

Тут и впрямь было над чем поразмыслить. Человек исчезает, а два года спустя в «Инвестбанке» грабят именно его ячейку. Причем чисто, без взлома. Как будто злоумышленникам был заранее известен код сейфа. Но даже это не полностью объясняло их незаметное проникновение в банк.

— Вы кого-нибудь лично подозреваете, Карп Никанорович? — вновь обратилась я к Глинскому.

— Я уже размышлял об этом, но ничего путного в голову не пришло. Ни одной конкретной личности нет.

— А у кого, кроме вас, имеются ключи от хранилища?

— Ни у кого. Дежурный знает, где они, но, если он спал или отошел куда, найти их не так-то просто. Они не лежат на виду.

— Вы верно заметили, Карп Никанорович, если он спал, — угрюмо бросила я. — Так, значит, ни у кого больше ключей быть не могло?

— Нет.

Глинский поднялся из-за стола и прошелся к окну. Раскрыл форточку.

— Надеюсь, вы найдете преступника, — высказался он, стоя ко мне спиной.

— Сделаем все возможное.

Для себя я решила, что необходимо увидеться с горе-охранником, находящимся в данный момент под арестом, и узнать, чем вызвано его хроническое недосыпание дома. Однако и в поведении президента банка мне виделось тоже что-то подозрительное. Мне все время казалось, что он что-то недоговаривает. А скрытность в такой ситуации была не в его пользу.

— Последний вопрос, Карп Никанорович, — сказала я, поднимаясь с кресла.

Он обернулся, но глаза наши не встретились. Он лишь мазнул по мне взглядом и тут же переключился на созерцание телефонного аппарата у себя на столе.

— Какой?

— Вам не знакомы такие люди, как Петряков Василий Георгиевич и Стрельников Андрей Витальевич?

Глинский подумал секунду, затем вышел из-за стола на центр кабинета и ответил:

— Впервые слышу. Это имеет какое-то отношение к ограблению?

— Возможно, — лаконично произнесла я. — Но стопроцентной уверенности у меня пока нет. Приятно было познакомиться.

Я протянула руку Карпу Никаноровичу, и тот осторожно пожал ее. Ладонь Глинского была влажной. То ли от природы, то ли он переволновался. Забавно.