Марина Серова - Золотая мышеловка

Что-то мне подсказывало, что звонивший не положит трубку, пока не услышит ответа, сколько бы времени на это ни потребовалось. И, не желая увидеть тетю рыдающей над останками ее любимого телефона, я быстро подлетела к двери, отворила ее и схватила трубку в самый последний момент, после которого, казалось, спасти его уже будет невозможно. Аппарат облегченно умолк и, докрасна разогретый собственными трелями, начал потихоньку остывать.

— Пожалуйста, подождите секунду, — сказала я в трубку, положила ее на полочку рядом с телефоном и вернулась в прихожую, чтобы скинуть туфли, прежде чем продолжить еще не начатый разговор. — Да, я внимательно слушаю вас, — произнесла я после короткой паузы, удобно расположившись на диване и вытянув ноги.

Нет на свете большего удовольствия, чем сбросить наконец новые туфли на высоченном каблуке, после долгой беготни на которых ноги просто немеют.

— Здравствуйте, — раздался в трубке молодой мужской голос. Голос был неожиданно приятен, с легкой хрипотцой и звучал очень вежливо и приветливо. — Можно услышать Евгению Охотникову?

— Конечно, — ответила я, автоматически прикидывая, кто мог быть обладателем такого голоса и по какому делу хочет поговорить со мной. — Вы как раз этим сейчас и занимаетесь.

— Чем? — на том конце послышались несколько озадаченные нотки.

— Слушаете Евгению Охотникову, — смена интонации в голосе моего собеседника немного позабавила меня. — Это я.

— Здравствуйте еще раз. Вы знаете, мне порекомендовал вас один мой знакомый. Он как-то пользовался вашими услугами и остался очень доволен. — Несмотря на уверенный тон, говоривший на секунду запнулся, явно не зная, как продолжить разговор.

— Ну что ж, очень приятно слышать, когда о тебе и о том, что ты делаешь, отзываются хорошо, — пришла я ему на помощь. — У вас какие-то проблемы?

— В некотором роде. Вы не могли бы мне помочь? Боюсь, что, кроме вас, этого никто сделать не может. — Голос собеседника вновь обрел уверенность в себе.

После того как мое имя приобрело некоторую известность, мне не раз и не два приходилось слышать лесть в собственный адрес. Причем, как свидетельствует опыт, почти всегда это делалось далеко не в бескорыстных целях. И чем больше и назойливее была лесть, тем почти всегда неприятней оказывалось предлагаемое дело. Поэтому у меня уже давно выработалась стойкая привычка либо не воспринимать лесть вообще, либо относиться к ней настороженно.

— Но для начала мне… Извините, а как вас зовут?

— Сергей, — представился обладатель приятного голоса.

— Для начала, Сергей, мне бы хотелось узнать, в чем суть проблемы. И только тогда я смогу дать вам определенный ответ.

— Да, конечно. Понимаете, это не совсем телефонный разговор. Не в том смысле, что здесь что-то не так, а просто некоторые вещи невозможно объяснить по телефону.

Ситуация более чем знакомая мне, с которой я сталкивалась постоянно. Да, я и сама предпочитала подобные разговоры проводить в условиях непосредственного контакта. Ничто не может сравниться по результативности и эффективности получения информации о деле с личным общением. К тому же нет в мире более простой вещи, чем врать по телефону.

— Где можно с вами встретиться? — спросил Сергей, видимо, внутренне убежденный в моем согласии.

— Вы хотите встретиться именно сегодня? — вопросом на вопрос ответила я.

— Да. Это необходимо, так как время меня немного поджимает.

Честно говоря, у меня не было сегодня никакого желания куда-либо идти, ехать или тем более с кем-то встречаться. Недавно полученный гонорар за последнее успешно выполненное дело позволял мне на ближайшие месяцы забыть о работе. Да и я могла уже с некоторых пор позволить себе быть разборчивой в выборе дел. Но голос неизвестного мне Сергея и его манера общения — прямолинейная, но вежливая, все же склонили меня к согласию. В общем, через полтора часа мы договорились о встрече у меня.

— Женя, там какой-то приятный молодой человек, — сообщила мне тетя Мила, когда по прошествии условленного часа и тридцати минут в дверь нашей квартиры раздался звонок. — Мне почему-то кажется, что это к тебе.

При этом она выразительно посмотрела на меня, недвусмысленно давая понять, что мне пора бы наконец-то внять ее постоянным и настойчивым призывам бросить тот «безобразный и неправильный образ жизни», который, по ее глубокому убеждению, я вела, и заняться более правильными и нужными делами. Под «правильными и нужными делами» подразумевалось обустройство личной жизни в виде «хорошего мужчины», состоящего со мной в законном браке. Причем, судя по всему, сегодняшний посетитель, точнее, его внешние данные, которые можно было рассмотреть в наш дверной «глазок», как раз попадали под тетино определение «хорошего мужчины».

— Боюсь, тетя, что это всего лишь очередной деловой клиент, — разрушила я в самом зародыше тетины надежды на непосредственную близость моего скорого семейного счастья.

— В таком случае он сильно отличается от твоих обычных клиентов. Я имею в виду в лучшую сторону. Во всяком случае, внешне, — в голосе тети Милы угадывалась явное желание не сдавать свои позиции.

— Внешность — это еще не показатель, — парировала я.

— В человеке все должно быть прекрасно, — продолжала упорствовать тетя.

В это время позвонили второй раз, и я, чтобы положить конец нашей бесполезной дискуссии, решительно пошла открывать дверь. Надо сказать, что человек, терпеливо ожидавший окончания нашего с тетушкой женского трепа и момента, когда ему наконец откроют дверь, действительно был если не стандартным красавцем, то весьма симпатичным молодым человеком. Если использовать слова Гоголя, но только в мужской адрес, то до мужчины, «приятного во всех отношениях», он, наверное, все-таки не дотягивал, но называться «просто приятным» мог с полным правом.

— Здравствуйте, — сказал он. — Это вы Евгения Охотникова? Я звонил вам, и мы договаривались о встрече. Меня зовут Сергей.

— Да, я уже поняла, что это вы, — кивнула я в ответ и пригласила его войти.

Тетя Мила, сразу деловито засуетившись, отправилась на кухню, а мы с Сергеем прошли в комнату. Я, как и прежде, расположилась на диване, предложив моему собеседнику кресло рядом с журнальным столиком. На вид ему приблизительно было двадцать семь — двадцать восемь лет, внешний вид говорил о возможном, несмотря на молодость, достатке. Несмотря на довольно жаркую погоду, он был в плотно, под самое горло, завязанном галстуке, явно купленном не в самом дешевом магазине города, впрочем, как и все остальные предметы его туалета. Тем не менее в глазах играли еще осколки мальчишеской веселости и даже некоторой безрассудности.