Марина Серова - Искры из глаз

— Это я знаю.

— Откуда?

— Не спрашивай. Тебя они хотели накормить?

— Этого я не могу сказать. Понятия не имею.

Мы дошли до входной двери, и я уж собиралась было открыть ее, но она распахнулась сама. В помещение ввалились трое: Мелконян, Гуркин и Козлов.

У Сергея Саркисовича нос был заклеен — очевидно, гаражные ворота нанесли ему удар такой силы, что имел место перелом. Очень неприятная штука, скажу я вам по секрету.

У остальных двоих видимых повреждений на лицах пока не наблюдалось, хотя им также досталось на орехи.

Парни оторопели. Видимо, не могли и представить себе, что встретят меня здесь.

Мелконян заорал что-то на непонятном мне языке и тут же выскочил на улицу, прикрывая рукой сломанный нос. Наверное, не хотел получить по нему снова. Двое других тут же насупились и бросились на меня.

Пришлось отпустить Галину. Та тихонечко сползла на пол, а я отступила немного назад и поднырнула под Гуркина, пропустив его мимо. Он пролетел по инерции вдоль по коридору, споткнулся и растянулся на грязном каменном полу. Козлова я встретила прямым ударом в лицо, тот даже вскрикнуть не успел, лишь вякнул что-то невнятное.

«Чубчик кучерявый» Гуркин поднялся с пола, но я уже подскочила к нему и ухватила за грудки.

— Даже не думай о том, чтобы сделать какую-нибудь пакость, — прошипела я ему в лицо. — По-хорошему прошу.

Гуркин в знак согласия энергично закивал головой.

Я обыскала его, забрала кастет, еще одни ключи и указала на комнату, в которой только что сидела под арестом Галина.

— Бегом!

«Чубчик» послушно затрусил туда. Я снова подхватила Галину, мы прошли мимо стонущего Козлова, сидящего на полу и размазывающего сопли по лицу. Он ныл не от боли, а от обиды. Еще бы — получить в морду, да еще от девушки, которую он и знать-то не знает.

Мы вышли из здания, и я тщательно заперла дверь на ключ. Пусть теперь ребятишки попробуют выбраться.

Мелконяна рядом не было. Видимо, удрал куда-нибудь подальше. Не дай бог, сообщил Панину о том, что я пытаюсь Галину освободить. Олег Петрович — старикан хваткий, придумает, как поставить мне заслон на дорогах города.

У магазина, то есть метрах в трехстах от склада, стояли милицейские машины. Из магазина как раз выволакивали Сиротина, который орал на всю улицу:

— Меня подставили! Я только хотел купить продукты!

— Узнаешь? — спросила я Галину, указывая рукой.

— Не понимаю, — протянула она. — Как он там оказался?

— Ты же сама сказала: он вышел, чтобы купить поесть себе и другу.

— Но при чем здесь милиция?

— А ты хочешь, чтобы его выбирали в президенты?

В эту секунду Олег Валерьевич увидел нас. Он широко открыл глаза и стал вырываться из рук милиционеров, вопя из последних сил:

— Это она меня подставила! Она! Задержите ее! Пусть подтвердит! Мне нужен адвокат!

Руки Сиротина сковали наручниками, поэтому он мог показывать только головой. И он дергал ею, словно пьяный арлекин.

Милиционеры обернулись было, посмотрели в ту сторону, куда мотал головой Аполлон, но увидели только двух девушек, идущих по тротуару в противоположную сторону.

— Психиатр тебе нужен, а не адвокат, — долетел до меня ответ одного из милиционеров.

Это точно. Но сначала Сиротина посадят в КПЗ, а уж потом будут проверять на вменяемость.

— Мне уже лучше, — произнесла Галина.

— Отлично, — сказала я. — Моя машина стоит недалеко, скоро придем.

Однако, когда показался мой «Фольксваген», я увидела возле него человек пять подростков, которые пытались вскрыть двери машины. Совсем обнаглели! Среди бела дня пытаются раздеть мой автомобиль!

— Минуточку! — Я оставила Галину и бросилась вперед с криком. — Эй! А ну, отойдите от машины!

Двое из подростков бросились бежать, но трое, по всей видимости, самых наглых, остались стоять на месте.

— Мы ничего не делаем, просто смотрим, — нахально ухмыльнулся парень лет четырнадцати с огромной щелью между двумя верхними передними зубами.

Я оттолкнула его от машины. Дверца уже была открыта.

— Просто смотрим? Ты меня за дурочку считаешь?

— А чем ты докажешь?

Я приблизила свое лицо к наглецу и произнесла:

— Доказывать я ничего не собираюсь, ты, придурок малолетний.

Рот парнишки захлопнулся, потому что он стиснул зубы и замахнулся на меня грязным кулаком.

Я перехватила его руку и завела наглецу за спину. Он тут же заныл противным гнусавым голосом:

— Больно… Пусти…

Я отпустила парня. Тот ухватился за плечо и стал орать:

— Тебе конец! Ты, тварь…

Я пнула его ногой под зад.

— Пшел вон, козел мелкий! Ну…

Мальчишка поплелся прочь, остальные двое, такие же противные, как и первый, последовали за ним.

Осторожно приблизилась Галина.

— Чего они хотели? — спросила она.

— Покататься, наверное. Но не будем отвлекаться. Прошу в седло!

Мы сели в машину, и я запустила двигатель. Но прежде чем тронуться с места, я обошла вокруг «Фольксвагена», чтобы убедиться в том, что эти мелкие хулиганы не учудили еще что-нибудь. Они могли проткнуть колеса, подставить гвозди с той и другой стороны, разбить стекла. Все вроде бы было хорошо. Я села за руль и вырулила на проезжую часть.

— Рассказывай, — произнесла я, когда мы выехали на дорогу.

— Что рассказывать?

— Все по порядку. Как ты оказалась в руках бандитов?

— До смешного просто: я вышла из дома, а они подскочили, ухватили под руки и втолкнули меня в машину.

— Машина где стояла?

— Во дворе дома.

— Откуда они узнали о том, что ты живешь именно там?

— Не знаю.

— Зато я знаю. Они вычислили номер моего телефона, установив подслушивающее устройство.

— Не может быть!

— Вот и представь себе. А теперь я хочу послушать историю о том, как тебе в голову пришла мысль выйти из дома без моего разрешения.

Галина долго сопела, признаваясь этим в совершенной глупости. Затем начала исповедоваться.

— Мне нужно было встретиться с ним.

— Зачем?

— Нужно.

Галина отвернула голову.

— А мне нужно знать ответы на мои вопросы. Понимаешь? Я должна обеспечить твою безопасность. И когда я уже сделала это наполовину, ты выкидываешь такие коленца, что мне становится стыдно за тебя! Конечно, я тоже виновата в том, что нас рассекретили. Мой звонок домой подсказал бандитам адрес. Но это еще полбеды! Я бы на пушечный выстрел не подпустила посторонних к своему жилищу, никто бы к тебе пальцем не прикоснулся! Ладно, дело сделано. Будем считать, что все в прошлом. Теперь признайся, у вас любовь?

Галина долго не отвечала, а я не торопила ее. Наконец она тихо произнесла:

— Да.

Для меня это было неприятным сообщением. Не хочется говорить, но у меня появилось брезгливое чувство. Умирает молодой муж, страдающий сердечной болезнью, а его друг заводит шашни с его женой. Причем это чувство взаимно.