Марина Серова - Клеймо роскоши

Я выдержала ее внимательный, полный тревоги взгляд и спокойно ответила:

— Почему не верю — верю. Всякое бывает.

— Понимаете, Евгения, он вытащил меня буквально с того света, — с жаром заговорила Татьяна. — До встречи с Виком я жила, как в аду. От прошлого мужа я еле вырвалась живой. Знаете, где меня нашел Вик? Он нашел меня в психушке. — Она запнулась. — Ой, только не говорите мужу, что я проговорилась! Об этом никто не должен был знать. Он будет ругаться. Не подумайте, что я сумасшедшая, просто были проблемы в личной жизни. Мне не хотелось жить. В один из дней было так плохо, что мне показалось лучшим выходом самоубийство. Веревка оборвалась. Родители испугались и запихнули меня в дурдом, потому что не знали, что еще делать.

— Можете не волноваться, мне все давно известно, — успокоила я жену клиента.

Татьяна, изумленная моими словами, спросила охрипшим голосом:

— Что? Откуда? Вам Вик сказал?

— Нет, не Викентий Иванович, — я отрицательно покачала головой, — просто у меня такая работа — все знать.

— Ну, тогда вы, наверное, имеете представление о том, что творится в психушке? — проговорила она тихо. — Издевательства санитаров, колют всякую дрянь, от которой вообще реально сдвинуться можно, не кормят. Вик приехал в больницу по каким-то делам, увидел меня и заплатил деньги главврачу, чтоб выпустили. А родители вообще не подозревали, что со мной происходит. Им говорили, что я веду себя слишком агрессивно, и отказывали в свидании. Если бы не Вик, я бы точно погибла. Закололи бы лекарствами насмерть. Превратилась бы в овощ. В психушку легко попасть, но трудно выйти нормальным. Я видела там девчонок, которые вообще ничего не соображали от уколов. Ко мне-то еще не сильно приставали, потому что знали — я из бедной семьи и с родителей ничего не возьмешь.

— А как вас там лечили? — спросила я, вглядываясь в подсвеченную голубым светом воду бассейна. — Спрашиваю потому, что сама разбираюсь в этих вопросах. Таблетки, инъекции, беседы или гипноз, что они применяли?

— Таблетки давали, но названия я не помню, — ответила Татьяна, — пить я их боялась, незаметно прятала за подворот рукава пижамы. Ну и разговаривали они со мной, заставляли приводить себя в порядок, причесываться, краситься. Я им назло малевалась как попало или растирала по лицу то, что они сами пытались нанести. Меня несколько раз били, постоянно сажали в карцер. А мне лучше было в карцере посидеть, чем ехать под конвоем на свидание к какому-то богатому жлобу, которому захотелось экзотического секса с сумасшедшей.

— Хм. Это у вас бордель там, что ли, был? — кивнула я, поняв нервное поведение руководства психиатрической клиники. Мне-то казалось, что они волнуются из-за разворованных фондов либо из-за какой-нибудь провернутой ими аферы. Все оказалось сложнее.

— Да хуже, — буркнула Татьяна. — Последний раз ко мне там подошел сам Лазарь — заведующий отделением, продемонстрировал шприц с желтой жидкостью и сказал, что если сделает мне этот укол, то я превращусь в зомби и буду ходить под себя до конца жизни. Дал мне сутки на раздумье. Обещал, что если я буду его слушаться, то он будет хорошо относиться ко мне и обслуживать я буду только привилегированных клиентов. Я решила, что убью себя, но именно в этот день пришел Вик и выкупил меня.

— То есть эти уроды так и не сломили вашу волю и вы не попали ни к одному клиенту вашего психоборделя? — протянула я с сомнением.

— Я этого не говорила, — мрачно ответила Татьяна. — Но во вменяемом состоянии они меня никогда не получали. Санитарам приходилось обкалывать меня транквилизаторами. Что потом со мной делали, я даже не помню и не хочу вспоминать. Однако руководству хотелось, чтоб я добровольно превратилась в проститутку. Клиентам-то не всем нравились бесчувственные тела.

— А вашему мужу было все равно, чем вы занимались до встречи с ним? — поинтересовалась я.

— Да, он сказал, что прошлое ничего не значит, — ответила Татьяна. На ее губах расцвела счастливая улыбка. — Вик любит меня больше жизни. Он когда узнал все подробности, хотел сровнять этот дурдом с землей. Я сама уговорила его отступиться.

— Почему? — удивилась я. — Вам не хотелось, чтоб мучители были наказаны?

— Хотелось, только выяснилось, что у Петровской, заведующей клиники, имеются влиятельные покровители. Если бы началась война с ними, то бизнесу Вика пришел бы конец. Он ведь тоже не ангел, а у всех серьезных людей есть компромат друг на друга. Я не хотела, чтоб его посадили или убили. Что я одна потом бы делала? Я без него не смогу.

— А ваш муж точно бросил попытки достать Петровскую? — спросила я, уже наполовину придумав новую версию покушения на Павлова.

Однако Татьяна охладила мой пыл, сказав:

— Он точно оставил Петровскую в покое. Он обещал мне, а все, что Вик обещает, он делает. На него можно положиться.

— Иными словами, ваш муж не предпринимал никаких действий против Петровской? — переспросила я.

— Только собрал информацию и показал мне, а я попросила его отступить. На этом все и закончилось, — ответила Татьяна.

— Ладно, что мы все о грустном. — Я улыбнулась девушке, и та улыбнулась в ответ. В голове созрел план. Потягиваясь, я предложила Татьяне: — Поговорим о чем-нибудь приятном? Например, о любви. Вы нашли свою любовь. Я тоже надеюсь скоро это сделать, главное — не ошибиться в выборе человека.

— Да, точно, — закивала девушка, — что, Евгения, у вас есть кто-то на примете?

— Да, только, Татьяна, это секрет, — с улыбкой сказала я, внимательно наблюдая за лицом девушки.

— Раз начали, то говорите, — фыркнула она. — Я некоторые секреты храню еще со школы и никому не выболтала.

— Это серьезно. — Я склонилась к ней и доверительным шепотом произнесла: — Мне очень понравился ваш начальник службы безопасности Рустам. Такой знойный мужчина, красавец. Вот помогу вам разобраться с проблемами, да как закручу с ним роман. Что думаешь? Он как вообще, нормальный, ну, там, в смысле общения? — говоря все это, я старалась превратиться в зеркало, копировала манеру говорить своей собеседницы, двигалась так же, как она. Распространенный прием из арсенала спецслужб позволял войти человеку в доверие, вызвать к себе симпатию. Вместе с тем я следила за реакцией Татьяны. Если у нее с Рамазановым что-то было, то мои слова заставят ее нервничать.

Надежды не оправдались. Татьяна лишь слегка удивилась, потом улыбнулась, хитро подмигнула мне и сказала:

— А ты не промах. Он симпатичный, но слишком суровый. Всегда ходит такой серьезный, слова не скажи. Даже не помню, чтоб мы с ним толком разговаривали. «Привет» да «пока». Поэтому извини, но посоветовать тебе ничего не могу. Хотя ты ему, наверное, понравишься. У вас общие интересы. Будет о чем поговорить.