Дарья Кожевникова - Исповедь Цирцеи (СИ)

— Но ведь есть те, кто с вашей девушкой занимался. Их вы могли бы спросить.

— Аглая, вы думаете, я с ними не говорил? Но эти люди ни к чему не причастны. Обычные инструкторы-кинологи. Их просто наняли по телефону, по нему же давали инструкции, оплата проводилась по безналичному расчету. Я все проверил. Вот только проследить не удалось ни звонки, ни платежи. Вся схема давно отработана.

— А другие девушки? Вы ведь упоминали про девушек во множественном числе.

— Да, инструкторы занимались еще с одной. Но могут назвать лишь ее имя. Возможно, что не настоящее. Ну, еще фоторобот составили. Не знаю, насколько достоверный. После трагедии занятия с ней были прерваны по инициативе заказчика. А наша сотрудница не сообщала о ней никакой информации, устроители этих тренировок делали все для того, чтобы обе девушки не встречались. Они лишь знали о существовании друг друга, и все.

Аглая кивнула. Поначалу все они, гладиаторши «Золотой тайны», тоже были максимально изолированы друг от друга. И знали одна другую только по прозвищам. Имена пришли после, когда девушки, объединенные общим риском, стали общаться между собой. Шеф не то, чтобы это не приветствовал, скорее, просто не слишком активно противостоял их общению. Да и смысла в таком запрете не имелось, потому что за несколько лет участия в боях все они и так уже были испытаны-проверены.

— Аглая… Я не могу доказать, но знаю, что все эти занятия напрямую связаны с вашим клубом. Точно так же, как знаю, что под рукавами вы сейчас скрываете синяки. Вы ведь тоже проходили когда-то такую же подготовку?

— Не понимаю, о чем вы, — Аглая покачала головой, глядя ему в глаза.

— Ну да… Не понимаете, конечно, — он вздохнул, потер руками виски. — Не скрою, что в частном порядке я даже пытался следить за вашим клубом. Но выяснил только, что прилегающая к нему территория, как и сам клуб, охраняется ничуть не хуже дверей, и тоже является частной собственностью, записанной на ту же самую старушку.

— На какую еще старушку?

— Самую заурядную. Представляете, живет на свете эдакая бабушка — божий одуванчик, и владеет клубом с прилегающим к нему участком земли.

— Выгодно бабушка пенсию вложила, — криво усмехнулась Аглая.

— Да уж, — согласился следователь. — Нам с вами это и не снилось. Ну, а если шутки в сторону, то концов не найти! Наверняка истинный владелец клуба является бабушкиным родственником, и в случае ее смерти сумеет это доказать и вступить в права наследства, но пока — увы! — чтобы выявить его, надо перебрать всю бабкину родословную до не знаю какого колена.

— Интересно, а этот человек не боится, что у бабушки могут оказаться другие родственники, претендующие на ее наследство?

— Если и оказались бы, то сомневаюсь, что стали бы претендовать. Потому что наверняка они понимают, чем им это грозит. Я только проследить попытался за клубом, и то мне объяснили, что делать этого не следует, и объяснили столь доходчиво, что переспрашивать я не стал. И, к сожалению, в данном случае действовали эти граждане пусть и с превышением, но на законных основаниях. Официальной же санкции на установление слежки мне получить не удалось.

Аглая не стала сообщать ему, почему именно так получилось. Он был далеко не дурак, и сам прекрасно все понимал. Но отступать, похоже, не собирался. Хотя должен был осознавать, чем ему это грозит. Ведь по тому, с какой неприкрытой наглостью действует Борис, можно судить о том, что он чувствует себя в полной безопасности. И собирается безнаказанно убивать и дальше. Да и в самом деле, что ему какие-то несколько девчонок и рядовой следователь? Были жертвы и поважнее. Например, семья директора завода…

Аглаин мобильник нарушил тягостную тишину, воцарившуюся за столом. Звонил Гена.

— Айка, ты где? Я уже полчаса тебя под дверями жду.

— Иду, иду, не ворчи, — она отключилась и посмотрела на Михайлова.

— Гражданин Завитаев? — понятливо уточнил тот.

— Он самый.

— Хотелось бы знать, в каком все-таки качестве он подле вас…

— В данном случае — исключительно моя личная охрана. Кому, как не вам, знать, что в нашем городе жить небезопасно.

— Смотря для кого, Аглая.

— Перестраховаться никогда не помешает. Всего хорошего, Валентин Петрович. Я желаю вам удачи, честно. И если я чем-то смогу помочь, я сделаю это.

Он молча кивнул ей на прощание. Аглая выпорхнула во двор. Гена статуей атланта застыл в конце одной из дорожек, под деревом, с этой стороны отгораживавшем двор кафе от набережной. Заметив Аглаю, он встрепенулся и двинулся ей навстречу.

— Привет, — поравнявшись с ним, она чмокнула его в щеку. — А я тебя сегодня не ждала, тебе же в ночь на работу.

— Вот доведу тебя до дома и сразу поеду. Просто мне так спокойнее, — улыбнувшись, Гена подставил локоть, предлагая Аглае взять его под руку. Уже привычно пристроив ладонь на этом сгибе, она пошла с ним рядом. Если сегодня Гена выкроил время, чтобы встретить ее, то завтра сделает это наверняка. Словно подтверждая ее мысли, Гена нежно провел свободной рукой по Аглаиным пальцам.

— Устала, Айка?

— Да не больше, чем обычно, — она не стала отвечать на его простую, но выразительную ласку. Не сейчас, не перед тем, что она собирается сделать. Иначе будет совсем тошно. А действовать надо безотлагательно. Уже завтра. Как на ринге — главное, сделать первый шаг, после которого, если и захочешь остановиться — не получится. Останется только пробиваться вперед, к финалу, сквозь боль. Шоу маст гоу он! И делая первый шаг к осуществлению своего плана, Аглая спросила как бы невзначай:

— Ген, а ты случайно не знаешь фамилию нашего Бори?

— Ты б еще спросила, как его прабабушку кличут, — фыркнул он в ответ. — Нет, конечно. А тебе зачем?

— Так, пришло вдруг в голову. Последнее время больше ни о чем и думать не могу. А прозвище у него есть?

— Думай о чем-нибудь другом, — посоветовал Гена. Но все же ответил: — Слышал я, как его между собой посетители клуба за глаза мамонтом звали. Может, фамилия у него Мамонтов? А может, просто на него похож, рыжеватый и толстый. Выбрось ты это из головы, Айка.

— Выброшу, — пообещала она. Не уточняя, когда это сделает.

Визитка Кирилла была у Аглаи с собой, и на следующий день, в обед она позвонила по указанному в ней телефону, чтобы договориться о вечерней встрече. В глубине души надеясь на то, что Кирилл окажется занят, и встреча не состоится. Но ее надежды не сбылись. Мужик очень обрадовался ее звонку, и конечно же, обещал подъехать за ней, сказал, что будет с нетерпением ждать. В этот день, как никогда, Аглае хотелось, чтобы ее рабочая смена продолжалась вечно. Но время летело неумолимо, как будто даже быстрее, чем обычно. И чем ближе был вечер, тем сильнее Аглаю охватывало смятение. «Дура ты, дура, — все чаще вздыхала она, обращаясь к самой себе. — Во что ты вляпываешься? И как собираешься из этого выбираться?» И вот настал момент, когда и вздыхать стало некогда. Аглая завершила работу, вытерла все столы, привела себя в порядок, переоделась. И понимая, что причин задерживаться на работе, больше нет, а время не стоит на месте, шагнула к порогу. У нее еще была возможность пойти на попятный и все отменить, но Аглая знала, что не должна этого делать. И не сделает. Потому что был в ее жизни окровавленный ринг, и дурной крик «Арес, фу!!!», и безвольно свисающая Аллочкина рука, по которой алой змейкой струилась кровь, застывающая навечно.