Марина Серова - Менеджер по чудесам

— Я вас не понимаю, — немного растерялся Кононов.

Вячеслав усмехнулся, а затем вспылил:

— Идиотская страна! И мы еще беремся утверждать, что вырвались вперед в своем развитии. Господи, как же все мы глупы.

— Ну зачем вы так, — попытался успокоить Конышева Олег Ефимович. Но Вячеслав не слушал его, яростно продолжая развивать свою мысль:

— Мы привыкли бороться с единой группировкой, считая, что, взяв главного ее организатора, разваливаем весь строй. Чушь, полная и совершеннейшая чушь! — Вячеслав активно жестикулировал. — Все давно уже изменилось. Группы превратились в сеть, отдельные узлы которой разбросаны по всей огромной стране. Такая организация подобна сотам, у которых нет и никогда не было центра. Каждая ячейка действует сама по себе. Мы ликвидировали одну, но ее место тотчас же заняла новая, более мощная. Что толку, что вы поймали этих парней, если за мной охотится весь мир?! — Вячеслав вознес руки к потолку и слегка повысил голос. — Весь этот глупый мир! Люди эгоистичны, а потому любого, кто имеет компьютер и более или менее с ним управляется, можно подозревать в причастности к покушениям. И вы еще пытаетесь уверить меня в том, что теперь все станет как прежде? Не станет. Никогда не станет. Все кончится, лишь когда перестанет биться мое сердце, не раньше…

— Что вы такое говорите?! — не знал, как реагировать на подобную сентенцию, Кононов. — Вы случайно не заболели, вы бредите?

— Я брежу?! — Вячеслав горестно усмехнулся и обреченно махнул рукой, понимая, что все равно никому ничего не докажет. — Да, наверное, это бред. Мне необходимо отдохнуть. Отдохнуть, потому что скоро все начнется заново. — Он усмехнулся: — В России целая армия подобных личностей, и всем им не выгодны мои разработки. Да и самой программе, видимо, рано появляться на свет, потому что не пришло еще ее время.

— У вас действительно жар, — перепуганно повторил Кононов. — Вы великий ученый, вы не можете… просто не должны так говорить. Да, преступников много, но если с ними не бороться, их станет еще больше, и что тогда? В каком мире вы предлагаете жить собственным детям?

— Не нужно попрекать меня собственными детьми: не я создавал этот мир, не мне его и менять, — резко ответил Вячеслав. — Тем более что никаких детей и в помине не будет, потому что… — На лице мужчины нарисовалась болезненная гримаса, и он процитировал старую истину: — На детях гениев природа отдыхает. Моих детей она даже и создавать не станет, чтобы зря не растрачивать силы. Все равно их уничтожат гораздо раньше, чем они смогут появиться на свет.

— У вас стресс, — обнимая Вячеслава за плечи, попытался успокоить его Кононов. — Вы слишком перенервничали и нуждаетесь в отдыхе. Я распоряжусь, чтобы вам выписали путевку в какой-нибудь санаторий. Уверен, мы временно справимся сами, а потом, когда вы вернетесь, останется лишь завершить самое сложное. К тому же вы сможете управлять исследовательским процессом через Интернет.

— А до вас все время будет доходить подпорченная непонятно кем информация, — ехидно усмехнулся Конышев.

Олег Ефимович посмотрел на меня, не зная, что еще следует сделать, чтобы вернуть Вячеславу его былой оптимизм. Я смогла только пожать плечами, тем более что и сама слабо верила в то, что нашей доблестной милиции удалось захватить всех. Слишком уж громко сказано. Так и не найдя поддержки, Кононов вновь произнес:

— Что ж, разговор в таком ключе бесполезен. Вам обоим нужно отдохнуть. Я сейчас же добьюсь для вас путевки в самый лучший санаторий, и вы прямо отсюда отправитесь на отдых.

Возражений не последовало, и Кононов облегченно вздохнул:

— Ну вот и отлично, стало быть, мы договорились. Можете пока подготовиться к поездке, составить список тех вещей, что нужно взять из дома — я пошлю за ними человека, а сам позабочусь обо всем остальном.

Едва только Олег Ефимович вышел, Вячеслав повернул ко мне голову и произнес:

— Женечка, мне нужно с вами очень серьезно поговорить. Без посторонних. Милая, выйди, пожалуйста, в коридор, тебе я все расскажу потом.

Виктория недоверчиво покосилась в мою сторону, но все же встала и не спеша направилась к двери. Вячеслав выжидал, пока раздастся стук двери, чтобы сообщить мне, судя по его состоянию, что-то очень важное. Было очевидно, что он о чем-то хочет меня попросить. Причем суть просьбы я примерно уже представила, догадываясь, что речь пойдет о его жене, которую он, несмотря ни на что, обожает и не желает подвергать опасности.

Мы ехали по оживленной трассе вот уже почти целый час. Причем за это время никто из сидящих в машине не произнес ни слова. Все были угрюмы, задумчивы и совсем не расположены к светским беседам. Понимала это даже Виктория, то и дело шмыгающая носом, но не рискующая заговорить первой. Тяжелее всего приходилось мне, потому что именно на мои хрупкие плечи Конышев умудрился взвалить непосильную ношу, и теперь я должна была решить, помогать ли ему в задуманном или отказать.

Оставшись после разговора с Кононовым один на один в кабинете Вячеслава Евгеньевича, я услышала от него страшное признание:

— Я хочу умереть, — с ходу обрушил Вячеслав на меня свою тайну.

Я чуть не упала с дивана, на котором сидела, и в первую минуту не сообразила даже, как отреагировать. Вячеслав же понял мое молчание по-своему и продолжил:

— Я понял, что конец всему наступит лишь после того, как не станет меня. Я сначала думал просто покинуть страну, уехать куда-нибудь за границу, и пусть делают со своими программами, что хотят. Но потом понял, что выезд из страны с таким багажом знаний, как у меня, попросту запрещен. Меня ни за что не выпустят. Скажете, я мог бы просто отказаться от работы… Пожалуй, мог, но в качестве подстраховки те подонки, что еще на свободе, все равно убили бы меня. Я — лишнее звено во всей этой цепочке. Поэтому я решил умереть.

— Вы с ума сошли? — только и смогла вымолвить я. — Вам еще жить да жить. У вас жена, возможно, появятся дети. Что за глупости вы вбили себе в голову? Может, вам обратиться к психоаналитику?

— Я сам себе и психолог, и психоаналитик, — преспокойно продолжил Вячеслав. — И лучше других знаю, что мне грозит в том или ином случае. На мне уже стоит печать смертника, так какая разница, умру я сейчас или неделей позже. Ведь рано или поздно со мной покончат.

— Я не собираюсь становиться соучастницей этого, — решительно заявила я в ответ. — Вы-то отойдете в мир иной, а что делать мне и вашей жене? Моей карьере наступит конец, ваша жена потеряет веру в счастье.

— Поймите, Женя, для меня единственный шанс прекратить эту войну — фальсифицировать собственную смерть. Я еще не настолько плох, чтобы умирать. Я хочу лишь исчезнуть из этой жизни, ликвидировать великого ученого Конышева Вячеслава Евгеньевича и возродиться в облике какого-нибудь обычного, ничем не примечательного Иванова Ивана Ивановича. Я знаю, сейчас такие документы достать можно. Но одному мне не справиться, поэтому прошу вас о помощи.