Камилла Гребе - На льду

Уродство приходится скрывать под толстым слоем макияжа и несколькими слоями одежды. Я стояла перед зеркалом и видела в нем разведенку пятидесяти девяти лет, со старческим маразмом, избыточным жиром и морщинами, и думала, правильно ли я поступила, когда собрала вещи и оставила свою стабильную семейную жизнь. Но одновременно я понимала, что удушливое сожительство с Уве было не лучшей альтернативой. Лучше неопределенное и нестабильное будущее, чем его угрозы и придирки.

Больше всего мне хотелось вернуться в кровать и укрыться с головой одеялом, но я поборола это искушение. Я была полна решимости доказать Уве, что я способна сама о себе позаботиться и не нуждаюсь в его опеке. В который раз я напомнила себе, почему не хочу больше быть с ним. Уве:

Эгоистичный.

Самовлюбленный.

Деспотичный.

Надменный.

И от него плохо пахнет.

И я пошла на работу.

По приезде в Полицейское управление первый, кого я вижу, это Петер. Он работает за компьютером в неудобной для его высокого роста позе и пристально вглядывается в экран. Завидев меня, он встает, подходит ко мне и берет за руку так, словно мы лучшие друзья и наша вчерашняя беседа стёрла прошлое, в котором этот мужчина разбил мне сердце. Рука у него теплая и сухая. Мне приятно его прикосновение. Возникает ощущение, что он имеет полное право меня касаться.

– Идем, – говорит он. – Я как раз собираюсь поговорить с коллегой Йеспера Орре. Той самой, что обвиняла его в сексуальных домогательствах. Пошли со мной.

– О’кей, – отвечаю я, поскольку других важных встреч у меня сейчас нет.

…Денис Шёхольм двадцать восемь лет. По образованию экономист. Но выглядит она лет на десять моложе. Но, может, это я выгляжу старше. Я и не заметила, как быстро пролетело время и как я успела состариться. Я уже и забыла, что в ее возрасте уже пару лет как была замужем за Уве. Мне пришлось рано повзрослеть.

Но у этой девушки потерянный вид. Видно, что ей неловко. Она одета в вязаную кофту, потертые джинсы, лицо голое, без макияжа. В больших карих глазах застыл страх. Ничего удивительного, думаю я, наверняка ей пришлось нелегко, когда она обвинила начальника в сексуальных домогательствах.

Петер тоже заметил ее страх и начал разъяснять, что ее ни в чем не обвиняют и что мы только хотим поговорить с ней в связи с убийством в доме Орре и его исчезновением.

Она тихо кивает и теребит нитку, свисающую из джинсов.

– Как долго вы работаете в «Клотс и Мор»?

– Год.

– Каковы ваши обязанности?

– Я… была… менеджером проекта в отделе маркетинга. Устраивала рекламные кампании и все такое. Я готовила рождественскую рекламную кампанию, которую вы могли видеть по телевизору. До ухода на больничный.

Ее взгляд мечется как испуганная птица между мной и Петером.

– Как вы познакомились с Йеспером Орре?

– Сразу, как начала работу. Нас не так много в главном офисе. И он часто заглядывал в отдел маркетинга узнать, чем мы занимаемся. Всегда был очень любезным и общительным. Но ходили слухи, что он настоящий деспот и увольняет людей налево и направо.

– И что произошло потом?

Денис опустила голову. Волосы упали на лицо.

– Он предложил мне пойти на вечеринку. Весной.

– Что за вечеринка?

– Он не сказал. Но мы договорились, что он подберет меня на площади Стуреплан в субботу вечером. И подобрал. Но вместо вечеринки отвез к себе домой. И там были только мы. Никаких других гостей. Мы поужинали… он приготовил морепродукты, угостил меня шампанским. Я была под впечатлением. Сам директор компании готовит мне ужин и все такое. Йеспер Орре мог заполучить любую девушку, а пригласил на ужин меня.

Голос стал слабее, она покачала головой.

– Я была наивной дурой, – продолжила она. – Сразу после ужина он попытался затащить меня в постель.

– И что вы сделали?

Денис растерянно смотрит на него, словно не поняв вопроса.

– Занялась с ним сексом. Мы начали встречаться. Но я быстро поняла, что ему нужен от меня только секс, и через пару месяцев сказала, что хочу с ним расстаться. Хотя нельзя сказать, что мы на самом деле встречались.

– Как он отреагировал?

– Пришел в ярость. Сказал, что это он решает, расстаться нам или нет. И что я сильно пожалею, если брошу его.

Денис начинает выдергивать нитки из джинсов.

– И что вы сделали? Она грустно рассмеялась.

– Мне надо было бы сразу понять, что я Йесперу не соперник и подыграть ему, сделать вид, что это он меня бросил, но я так разозлилась, что наговорила глупостей. Сказала ему проваливать, что я сама решаю, с кем мне спать и когда. Он развернулся и ушел. А потом начал мне мстить. На собраниях задавал вопросы, на которые знал, что я не смогу ответить, отвергал все мои идеи и предложения, не позволял участвовать в проектах, одним словом – наказывал за непокорность. Я пошла к начальнику отдела персонала и пожаловалась, и тогда начался цирк. Она допрашивала меня, но в его присутствии. И было просто ужасно – сидеть там и рассказывать о наших отношениях. Под конец я вынуждена была уйти на больничный по причине стресса.

– Когда это произошло?

– Я на больничном уже восемь недель. Нет, даже девять.

Петер сделал пометку в блокноте.

– Этот вопрос может показаться вам странным, но нравился ли Йесперу жесткий секс?

Вопрос явно смутил девушку. Она обхватила себя руками.

– Нет, не особенно.

– Он воровал ваше нижнее белье?

– Нижнее белье?

– Да. Случалось ли, что Орре брал ваше нижнее белье?

– Вроде нет.

– Вы с ним связывались после ухода на больничный?

– Нет, – качает головой девушка.

– Приставал ли Орре к другим женщинам в офисе?

– Нет. Но я бы не удивилась, если да. Он совсем больной на голову.

– Встречался ли он с другими женщинами во время ваших отношений?

– Не знаю, но он придурок.

Провожая Денис к выходу, я не могу сдержаться и кладу руку ей на плечо.

– Ты же понимаешь, что ты не сделала ничего плохого? – говорю я. – Он использовал тебя, злоупотребил своей властью, которую ему давала должность директора.

Денис смотрит на меня, пожимает плечами.

– Может, и так. Но я жалею, что пошла жаловаться на него в отдел персонала. Рано или поздно он бы сам устал от меня и бросил.

Девушка снова опускает голову.

– Какой козел, – восклицаю я, когда девушка пропадает из виду.

Петер тоже пожимает плечами. И про себя я добавляю: как ты, Петер. Такой же козел, как и ты.

Он словно читает мои мысли и весь меняется в лице. Прячет глаза и бормочет что-то.

– В этом нет ничего противозаконного.

Тремя часами позже я иду к Гунилле домой. Уже стемнело, холодный ветер треплет куртку, температура резко упала. Велосипедная дорожка обледенела. Я иду медленно, чтобы не поскользнуться, и думаю о Фриде. Я уже по ней скучаю и не знаю, как ее вернуть. Обращаться в полицию и обвинять Уве в краже бесполезно. Фрида и его собака тоже. Формально кражей это считаться не может. Или?..