Марина Серова - На всю катушку

Я оказалась права.

С обратной стороны жилище господина Маркелова оказалось не так зловеще. Вполне привлекательная и уютная терраса, правда, из бронебойного стекла. Возле дома — большой бассейн, в котором в свете мощного военного прожектора (как будто нельзя поставить нормальный фонарь) вяло плескался здоровенный детина. Очевидно, один из многочисленных маркеловских братков.

Дрон впустил нас на террасу и закрыл на замок хрупкую на первый взгляд дверь, которую на самом деле можно было демонтировать только выстрелом из гранатомета. На террасе мы попали под перекрестные взгляды трех молодцов в спортивных костюмах и стандартных «адидасовских» шлепках.

— Стволы давай, — сказал один из них, кивая на демидовский «магнум», который тот на манер полена держал под мышкой. Надо же додуматься… нет, я не о братке, который проявлял вполне понятную и похвальную осторожность, правда, вид у него был при этом, словно из злополучного «магнума» Демидов только что порешил всю его семью, а его самого не пристрелил только потому, что не было бронебойных для высокоинтеллектуального медного лба.

Но этот гигант аграрной мысли и отец новой русской агрономии… может, в помидорах он толк и знал, но в обращении с оружием смыслил столько же, сколько лошадь Пржевальского в истории освоения Тибета. Надо же так облажаться!

— Да ты че, Стоерос? — бросил Курилов. — Своих не узнал?..

Сначала я подумала, что это ругательство, но по тому, как отреагировал детина на эти слова Кости, я поняла, что это его «пацановское» погоняло.

— Да никак Мангуст! — наморщив лобик с явным намерением выдавить из него какую-нибудь мысль, вдруг заорал Стоерос. — Ну да! Ну че, здаррово, коли так.

— А я по приглашению Маркела, — отрекомендовался Курилов, — давно, значит, не видел.

— Да ты ж с Маркелом в контрах, — засомневался тот. Потом осмотрел сначала меня, а затем Демидова, и аж рот приоткрыл от изумления…

— Так это тебя ждет Маркел, — промычал он и с недоброй усмешкой посмотрел прямо в лицо Курилову.

В этот момент дверь, ведущая в дом, распахнулась, и на пороге появился невысокий, плотный, гладко выбритый мужчина с короткими темно-каштановыми волосами, по бандитской моде зачесанными на лоб, и черными масляно поблескивающими маленькими глазками. На нем были мятые тренировочные, распахнутая на густо заросшей курчавыми волосами груди вульгарно-красная рубаха, а также непременная золотая цепура чуть ли не в полкило поверх несвежей белой майки.

— А вот и Маркел, — весьма неприветливо процедил Курилов. — Ты же обещал, что все будет, как надо, а тут Стоерос уже рамсует.

Маркелов поскреб в стриженом затылке, потом расплылся в широченной улыбке и воскликнул:

— Какие еще рамсы, Костя? — и, повернувшись к Стоеросу и парочке его гоблинов, внушительно выговорил: — Ты это что же?.. Типа забыл, с кем рулишь не по делу, ты, стол тумбовый?

Как ни странно, у этого Маркела, по-моему, с чувством юмора не так все и плохо.

— Да я ниче, — тупо ответил Стоерос. — Просто он… вот этот ло… вот этот мужик — со «стволом».

— Каждый мужик со стволом, — продолжал острить Маркел, — у тебя, что ли, его нет… Ну ладно, проходите все. Времени не так много.

Я пристально взглянула на Маркелова, вслушиваясь в самые глубинные интонации его сочного низкого голоса.

— Иди вперед, Маркел, — предложил Курилов, спокойно ощупывая под курткой «узи».

Тот посмотрел, кажется, не особенно приветливо…

На втором этаже в огромной отделанной бархатом и до невероятности безвкусной роскошной комнате мы нашли развалившегося в кресле худого парня лет двадцати пяти, с ярко выраженными кавказскими чертами продолговатого лица: длинным хищным носом, смуглой, оливкового оттенка, кожей, заросшей густейшей щетиной. Он с непроницаемым выражением пил пиво и смотрел видеозапись какого-то футбольного матча, а у его ног скорчилась почти голая девушка, на которую он не обращал ни малейшего внимания. При нашем появлении он небрежным жестом отстранил девушку, поправил штаны и спокойно, чуть растягивая слова, произнес:

— Мое почтение, уважаемые. Проходитэ, присаживайтэс, будтэ, как дома.

— Вот ты точно как у себя дома, — осадил его Маркелов. — Это мой хороший друг Ашот Хачатурян, — представил он нам этого удивительно невозмутимого для кавказца человека.

«Хороший друг Ашот» с такой музыкальной фамилией довольно-таки внушительным пинком ноги напутствовал на прощание ублажавшую его даму, и та, изогнувшись, выскочила из комнаты, а кавказец со все той же непроницаемой физиономией закурил сигарету.

— Ну что ж, — сказала я, — мы вас внимательно слушаем, Игорь Кириллович.

Маркелов посмотрел на дверь, в проеме которой безгласной тенью застыл Стоерос, потом негромко выговорил:

— Основной причиной нашего разговора послужил заказ вашего недоброжелателя.

— Какой заказ? — спросила я.

— Заказ на вас, мои дорогие. Я должен убить вас, Евгения Максимовна, и вас, господин Демидов, и даже тебя, Курилов, хоть ты и Мангуст.

— И когда? — задал довольно-таки глупый вопрос Демидов.

— Сегодня, — с ослепительной улыбкой ответил Маркелов.

Мы с Куриловым переглянулись, и он с милой усмешкой вынул из-под куртки «узи», покачал его на ладони и шумно брякнул им о столик, а я синхронно проделала ту же нехитрую операцию со своим оружием. Демидов посмотрел на нас, неловко высвободил из-под мышки свой «магнум» и, недолго думая, прицелился из него в Маркелова.

Додумался.

Маркел и Ашот как-то рассеянно посмотрели на нашу демонстрацию силы, не отреагировав даже на направленное в их сторону дуло демидовского пистолета. Потом Маркелов расхохотался гулким, громыхающим, нехорошим смехом.

— В общем, так, Игорек, — произнес Курилов, — ты не играй, мы все-таки не малые дети. Кто нас заказал?

— Погоди, не спеши, — остановил его Маркелов, — все по порядку.

— Все по порядку, — повторил вслед за ним Хачатурян.

— У меня, по идее, к каждому из вас есть неплохой счет, позволяющий разобраться по полной программе даже без денег, которые мне за то заплачены. Ты, Курилов, — толстый палец бандита завис в направлении знаменитого взломщика, — ты предал меня. Из-за тебя погибли мои люди, из-за тебя я сам едва не отправился на тот свет. Так что, хоть ты и непревзойденный Мангуст, король взломщиков, как тебя называют, — Маркелов презрительно усмехнулся, — я все равно не без удовольствия бы тебя замочил.

— Тронут до слез, — хладнокровно откликнулся тот.

— Теперь касательно вас, милая леди, — продолжал Маркелов, демонстрируя знание совершенно невозможных в лексиконе братвы слов и словосочетаний, — вы тоже отличились. Мы не хотели причинять Помидорному вред, мы хотели лишь немного вразумить его.