Марина Серова - Рога изобилия

О том, что для сослуживцев я буду его невестой, Андрей предупредил меня еще вчера, когда перед сном зашел в мою комнату. Он сказал, что мне придется играть роль его возлюбленной, поэтому на людях я должна быть с ним поласковее. Признаться, я удивилась: неужели на работе люди замечают такие тонкие проявления человеческих отношений? На работе надо работать, это закон нового времени. На мой взгляд, достаточно один раз сказать, какие у нас с Андреем отношения, и больше не касаться этой темы. Но у него было свое, отличное от моего, мнение. Что ж, буду вести себя так, как хочет клиент. Ведь он всегда прав.

— Тебе так идет зеленый цвет, — не то констатировал, не то похвалил Андрей.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Так ты не забыл про больницу?

— Конечно, нет. А если и забуду, то ты обязательно напомнишь мне.

— Можешь не сомневаться.

— Ну что? Пора.

— Идем.

Я бросила взгляд сбоку на спускающегося по лестнице Григорьева и поняла, что он волнуется. Нет. Это нельзя было просто увидеть. Это можно было только почувствовать. На вид Андрей был очень даже спокойным и уверенным, но я легко уловила его немного учащенное дыхание. Вот уж не думала, что он может так волноваться. Мне казалось… Хотя ладно, мало ли что может показаться. Да и рановато делать какие-то серьезные выводы: я знаю Григорьева каких-то два дня и уже несколько раз меняла о нем мнение.

Впрочем, его очень даже можно понять. Он обычный человек, далеко не супермен и, наверное, первый раз в жизни столкнулся с настоящей опасностью. Григорьев не похож на киношных героев, которые ничего и никого не боятся и на выстрел даже не оборачивают головы. Между прочим, и меня, хоть я не первый год занимаюсь охранной деятельностью, в некоторых ситуациях по-прежнему охватывает волнение. Только в моем случае это происходит не от страха. В большинстве случаев скорее от азарта. Наверное, я прирожденная воительница. Но мне и по должности, так сказать, положено спокойно относиться к опасности, к крови и смерти чужой и даже своей.

И чего это меня вдруг столь невеселые мысли посетили? Прямо перед выездом. Нашли время. Ничего, справлюсь и в этот раз, не такие дела проворачивали. А на Григорьева жаловаться просто грех. Пусть он и не герой, но парень хоть куда. Раньше бы сказали, что с таким и в разведку идти не страшно.

Мы спустились во двор и по дорожке, петляющей среди клумб, пошли к машине. Андрей держался на «отлично». По его походке и уверенной осанке ни за что нельзя было определить, что у него имеется ранение, причем полученное совсем недавно. Он шел так бодро, что мне пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от него.

— Прошу, — он распахнул передо мной дверцу.

— Доброе утро, — поприветствовал меня Кирилл, подходя с другой стороны и открывая свою дверь.

— Привет, — машинально ответила я.

Устроилась я у окна, которое будет обращено к проезжающим машинам, если учитывать, что мы будем ехать по правой стороне. Таким образом, любую машину, представляющую собой опасность, я имею возможность увидеть первой. Бдительность необходимо сохранять всегда.

— Тебе не холодно? — забеспокоился Григорьев, увидев, как я пожимаю плечами.

— Немножко. Никак не могу привыкнуть, что за городом по утрам бывает так свежо. Но ничего, это даже приятно.

Кирилл завел мотор, и машина медленно покатила к воротам. Григорьев махнул рукой Любаше, которая стояла на крыльце и чуть ли не вытирала слезы, провожая своего дорогого хозяина еще не в полном здравии, как она твердила. Я опустила руку в сумочку и нащупала рукоятку пистолета. Что ж, пусть Тарасов встречает нас, я готова к любым неожиданностям.

На самых подступах к городу дышать стало практически невозможно. Воздух был таким задымленным, что я, кажется, невооруженным глазом видела, что он и по составу не такой, как за городом. Вот как бывает: два дня в лесу уже приучили меня к иным условиям жизни, я стала восприимчивой к неизменным городским антиэкологическим факторам. А ведь раньше считала смог над улицами в порядке вещей. Что и говорить, к хорошему привыкаешь быстро.

Машина остановилась у светофора, и я усилием воли заставила себя подумать о предстоящей работе. Пора бы уж настроиться на боевой лад, а то отвлекаюсь на разные лирические темы.

Итак… Охранять Андрея надо будет максимум неделю. Помнится, однажды мне пришло в голову совместить свою нынешнюю работу с функциями частного детектива, но в скором времени я поняла, что охрана объекта и сыскное дело друг с другом не то чтобы не вяжутся, а просто не сочетаются. Ведь я не могу никуда отлучиться от того объекта (а скорее — субъекта), который находится под моей охраной. А без отлучек я никогда не смогу распутать преступление, ведь для этого придется что-то искать, осматривать, а порой и догонять, преследовать кого-то.

Хотя уж на что, на что, а на скуку в своей работе мне грех жаловаться. Впечатлений всегда хватает. Часто получалось так, что моя работа сопровождалась невольным включением моей персоны в расследование, проводимое клиентом-дилетантом, решившим во что бы то ни стало выяснить, кто и почему решил испортить ему жизнь. Да, бывает так, что мои подопечные оказываются абсолютно не в курсе этого. Вот мне и приходится по мере сил сдерживать буйный темперамент отдельных клиентов, входящих в сыскной раж, дабы элементарно не потерять их. Но попытки, особенно удачные, разоблачить злоумышленников, покушающихся на жизнь клиента, в принципе бывают на руку. Охранять людей гораздо легче, когда знаешь от кого.

Григорьев же прямого ответа на вопрос, кто желает ему зла, мне так и не дал. Хотелось спросить его вновь, прямо сейчас, да только при Кирилле я решила этого не делать. Будет еще время. А пока мы подъехали к красивому зданию.

— Вот здесь я и работаю, — сказал Григорьев, протягивая руку к дверце.

— Подожди-ка, не торопись, — остановила я его.

Мне нельзя было первым выпускать его из машины, сначала нужно выйти самой, осмотреться вокруг, а потом уже выпустить Андрея.

Кирилл оглянулся и с интересом посмотрел на меня. Я держала Григорьева за руку и, кажется, на моем лице было написано жгучее желание поговорить с ним наедине. По крайней мере именно это я старалась показать. Притянув Андрея к себе, я шепнула ему на ухо, чтобы он не выходил из машины до тех пор, пока я не подойду к его дверце. Обойдемся без всякой самодеятельности.

Говорила я очень тихо, это определенно, и юноша не мог меня слышать. Однако он засмеялся и сказал нам:

— Хватит маскироваться. Я ведь все понимаю, не маленький.

— Что ты понимаешь? — удивился Григорьев, который, кажется, толком и не понял, чего я от него требовала.

— Никакая она тебе не подруга, — Кирилл отвернулся и стал смотреть вперед. — Она охраняет тебя? Ведь так?