Марина Серова - Раб лампы

Хоть кто-то нашелся!

Игорь Геннадьевич оказался тщедушным потрепанным субъектом в зеленом халате и в тапочках с дурацкой отделкой цвета мышиного меха. Он заморгал, как сова, и спросил, чем обязан. Я с первого взгляда определила, что с этим субъектом лобовые вопросы неуместны, тут нужно заходить издалека.

— Игорь Геннадьевич, — сказала я. — Я, собственно, по делу…

Он смерил меня быстрым взглядом и пробурчал что-то себе под нос. Мне удалось разобрать, что требовалось позвонить заблаговременно, и вообще он передумал, и, наверно, он нечто эдакое продаст, потому что он вообще не в настроении.

— Я, наверно, чего-то не понимаю? — спросила я.

— Я тоже! — раздраженно заявил он. — Вы ведь по поводу квартиры?

— Ну, в некотором роде — да, — сказала я, внутренне усмехаясь этой образцово-показательной проницательности господина Купцова.

— Так вот, я решил ее не сдавать! Конечно, я доставляю вам этим некоторые неудобства…

— Простите, Игорь Геннадьевич, вы о какой квартире говорите? — быстро перебила его я.

— Как о какой? — он пожал плечами. — О квартире на улице Вавилова, конечно!

— А я хотела поговорить о другой квартире. Тем более что я вовсе не хотела ее снимать, потому что вы и без того уже ее сдаете. Московская улица, дом 48, квартира 12.

Он подскочил так, как будто его шилом в зад ужалили. Быстрая тень страха промелькнула по его лицу, тут же сменившись маской панической свирепости.

— Вон! — прохрипел он. — И не надо ко мне больше никого присылать! Я только вчера приехал, я был за городом! Неделю отдыхал от всего этого! Как мне это надоело! Еще раз повторяю, что я не желаю с вами разговаривать! Убирайтесь!

— Вы удивительно милый человек, — ровно сказала я. — Мне кажется, что ваша жена должна быть самой счастливой женщиной в мире! Вы — чудо дивное! Игорь Геннадьевич, того, что вы только что мне сказали, уже вполне достаточно, чтобы обвинить вас в пособничестве убийцам Мельникова и Бармина. Первого, вы, кажется, знаете? Он предлагал вам продать ему вашу квартиру, по соседству с которой жил он сам. А потом вы уехали из города, наверно, чтобы не видеть, как будут решать вашу небольшую проблемку с Мельниковым. Кажется, он сильно вам досаждал с этой двенадцатой квартирой? Несколько больше, чем я? Но ведь, в отличие от него, я все еще жива!

Пока я выкладывала все это, Игорь Геннадьевич Купцов стремительно съеживался, уменьшаясь в размерах, хотя и без того был не слишком-то масштабен по габаритам. Еще чуть-чуть, и он съежился бы до миниатюрных размеров и заполз бы в собственную тапку, как улитка в раковину. Я остановила этот процесс:

— Вы, Игорь Геннадьевич, вижу, многого не знаете.

— А что я такое должен знать? Я… ничего не хочу знать… и…

— Думаю, вам будет нетрудно повторить всю эту дребедень следователю?

Он округлил глаза. Я не стала терять стратегической инициативы, как говорят военные, и продолжала развивать свою мысль:

— Словом, любезный Игорь Геннадьевич, так и будет, если вы не собираетесь ответить на все мои вопросы о вашем жильце из двенадцатой квартиры. Поскольку не исключено, что эта своеобразная личность замешана в двойном заказном убийстве, и к тому же — еще в одном, предумышленном. Ну что, господин Купцов, вы больше не желаете меня выгонять?

— Н-нет, — пробормотал он и сел на табурет. Мало-помалу он успокоился и, махнув рукой, сказал: — Вы меня неправильно поняли. Я вовсе не по этой причине не хотел слышать о двенадцатой квартире. Честно говоря, у меня три квартиры. Одна — вот эта, вторая — на Вавилова, а третья — на Московской. Но та, на Московской, — она самая любимая. Я, честно говоря, видел этого типа, который там живет, только один раз. Мне отчего-то стало жутко, когда я его рассмотрел.

— Не вам одному, — сказал я, вспомнив Маркаряна и то, как он реагировал на своего соседа.

— Он поселился там где-то около полугода назад, — начал Купцов.

— Он сам договаривался с вами об аренде квартиры?

— Нет. Честно говоря, со мной беседовали только по телефону. Я толком не успел дать еще объявления о сдаче квартиры, как мне позвонили и сказали, что хотят снять ее у меня. Я предположил, что мне звонят из риэлторского агентства и хотят предложить вариант со съемщиком, но мне заявили, что это не риэлторы и что арендатор хочет все устроить без оформления письменного договора. И на основе устной договоренности мне предложили хорошие деньги. Заплатили бы сразу вперед за три месяца. Сумма в самом деле была приличная, и я подумал — почему бы не согласиться? Тем более что сумму назвали раза в полтора больше, чем я ожидал.

— Да, уж конечно, господин Купцов, — с известной долей иронии протянула я, — отчего бы и не согласиться?

— Правда, меня просили на квартиру не ходить и аккуратно оплачивать все коммунальные услуги самому. И что меня удивило, — продолжал он, — сколько я ни сдавал две свои свободные квартиры, ни разу так не вышло, чтобы мне потом не приходилось за жильцов доплачивать… знаете, за электричество отдельная платежка… Так вот, за полгода я не заплатил НИ РУБЛЯ за электричество в 12-й квартире! Вообще — странный тип. Я не знаю, в чем он там замешан, но когда человек не пользуется ни электроприборами, ни холодильником, ни телевизором или верхним светом, хотя явно никто не подкручивает счетчик…

— Да, действительно, — сказала я, — странненький у вас жилец. И тем не менее он, похоже, замешан в тройном убийстве.

— И вообще, — продолжал Игорь Геннадьевич, увлекшийся собственным рассказом, — я больше ничего не хочу знать об этом жильце и об этой квартире! Если честно, я полагаю, что тут сильный налет мистики. А что вы думаете? Я ни разу не видел, кто именно отдает мне деньги! Первый раз, вперед за три месяца, я получил деньги по почте: просто бросили конвертик в ящик. А дальше… представляете, вот уже четыре раза в конце месяца я нахожу у себя на тумбочке месячную плату за квартиру. Понимаете? В конце месяца! С двадцать пятого по тридцатое число! Если честно, это не совсем приятно, когда вечером ты запираешься на все замки, на все засовы, все проверяешь, чтобы никто к тебе забраться не мог. А утром, продрав глаза, находишь на тумбочке конвертик, в котором — квартплата за месяц. И я не понимаю, как это происходит! Скажу больше: я пытался не спать по пять ночей, устанавливал скрытые камеры, чтобы заснять все, что происходит ночью… И камера зафиксировала! — с придыханием добавил он. — Записала! Черт-те что!

— И что же она записала? — быстро спросила я.

— Да ерунда получилась какая-то! Кто-то надо мной подшутил. Записался вместо живой съемки… мультик!

— Какой… мультик? — спросила я.

Игорь Геннадьевич оглянулся по сторонам, чем напомнил мне Маркаряна, и произнес, понизив голос: