Саймон Тойн - Соломон Крид. Искупление

– Чего вы хотите?

– Я уже сказал. Узнать, кто я.

– Но я не знаю, кто вы.

– Возможно, знал ваш муж. Зачем ему посылать эту книгу мне, если мы никак не связаны? И отчего у меня такое сильное ощущение, будто я здесь из-за него? Думаю, здесь что-то не в порядке. Не исключено, что ваш муж попал в беду, и вы знаете о ней, а я неким образом к ней причастен.

В черных глазах Холли читалось недоверие.

– Отчего вы думаете, что Джим оказался в беде?

– Оттого. – Соломон кивком указал на разгромленную комнату. – И еще оттого, что вы выстрелили офицеру полиции в лицо. И оттого, что, как мне показалось, никто не хочет говорить про случившееся с вашим мужем.

– Это кто не хочет говорить? – спросила Холли, и в ее словах послышался искренний интерес.

– Морган и мэр. Думаю, единственная причина, по которой Морган согласился подвезти меня, это его желание торчать здесь и слушать. Или своим присутствием заставить вас не рассказать лишнего. Но его здесь нет. Так чего же именно не хотел коп?

Холли раскрыла рот, словно уже приготовилась говорить, но вовремя остановилась:

– Я только что похоронила мужа. Я не могу вам помочь. Простите, мне нужно привести себя в порядок. Так что, пожалуйста, оставьте меня.

Соломон кивнул. Осмотрел еще раз хаос вокруг. Вдохнул запахи дома, машинного масла, сена и меловой оттенок за ними.

– Хорошо. Если вы хотите, то я уйду. Но вам следует знать, что таблетки снотворного – печально известный ненадежностью способ самоуничтожения.

Холли моргнула. Прикрыла рукой грудь, словно застыдившись наготы, – жест человека, застигнутого врасплох. Догадка в точку.

– Я могу лишь представить вашу боль. В таком возрасте потерять любимого – страшно. Понимаю, что вы хотите прекратить боль, и я не вправе вас останавливать. Но если уж хотите взяться всерьез, вам следует побегать на месте перед принятием таблеток, чтобы сердце заработало быстрее. Тогда подействует скорее. И не разводите слишком сильно, ослабите действие.

Холли долго молча глядела на него, пытаясь понять, о чем же думает странный чужак.

– Кто вы? – спросила она наконец.

– Серьезно, ни малейшего понятия. Уж поверьте, мне очень не хотелось бы беспокоить вас, но я не знаю, что еще предпринять. Я всего лишь то, что вы видите перед собой. Ничего больше. Я потерялся и пытаюсь отыскать себя. И прошу вас о помощи.

– Вы приехали сюда с Морганом.

– Но ведь я не уехал с ним, разве нет?

– Это ничего не доказывает. Вы все равно можете быть заодно с ним, выказывая симпатию, стараясь втереться в доверие, говоря, что хотели помочь Джиму, – чтобы я потеряла осторожность и выболтала побольше.

– Думаете, если бы они и вправду хотели чего-то подобного, то нашли бы кого-нибудь вроде меня?

Холли окинула Соломона взглядом, чуть задержав его на босых ногах, затем снова посмотрела в лицо. По крыше колотил дождь, словно барабанная дробь предвещала ответ.

– Покажите мне книгу!

Соломон передал мемуары. Холли перечитала страницу посвящения, нахмурилась, кивнула, решившись. Затем встала и расправила платье:

– Пойдемте со мной. Думаю, вам стоит кое-что увидеть.

Кэссиди глядел на проносившийся за окном обугленный мир и все глубже погружался в отчаяние. Ремонт будет стоить состояние! А сколько еще потерь от неприехавших туристов из-за того, что на ремонте главная дорога в город.

– Кажется, исходная точка пожара – прямо впереди, – сообщил агент.

Как же его зовут? Странно, раньше не случалось забывать имена. Вот что делает стресс. Отец еще в детстве научил тому, как важно помнить имена.

– Они все знают твое имя, – говорил он. – Все знают Кэссиди. Так что тебе надо уравнивать счет, располагать к себе людей. Ты должен жать им руки так, будто всю жизнь мечтал встретиться с ними, и дважды повторять их имена, глядя при этом в глаза. Ничего не вызывает большего уважения, чем память на имена. Если забудешь – будто плюнешь человеку в лицо.

А нынешний Кэссиди забыл имя агента.

Машина, содрогнувшись, встала ярдах в двадцати от останков самолета. Сгорело все, кроме металла, дорога вокруг выглядела лужей расплавленного битума, выплеснутого на землю и оставленного остывать.

– Я выйду посмотреть, – сказал агент. – Думаю, вам лучше остаться в машине.

– Если вы не против, я тоже выйду посмотреть на то, что чуть не уничтожило мой город, – сказал мэр и добавил про себя: «И что все еще способно его уничтожить».

– Как хотите. Только, пожалуйста, не подходите вплотную к обломкам и ничего не трогайте.

Мэр вспомнил: агента зовут Дэвидсон.

Малкэй предпочел бы обойтись без мэра, но что тут поделаешь? Он открыл багажник и, укрываясь под ним от дождя, достал необходимый инвентарь: резиновые перчатки, мешочки для улик, фонарь. Да, лучший способ забрать что-либо с места преступления – не тайно прошмыгнуть и попытаться незаметно вынести, а спокойно подойти, будто все так и надо, сложить в пластиковый мешочек и спокойно уйти. Главное, вовремя попасть на место, когда еще дело в руках местных копов и царит всеобщее замешательство. Как сейчас.

– Ладно, пойдемте глянем, – заключил он и открыл зонтик со звуком, всегда напоминавшим ему выстрел сквозь глушитель.

Мэр нырнул под зонтик, и оба двинулись вперед, выбирая безопасный путь среди расплавленного гудрона. Жар ощущался даже сквозь подошвы.

– Ну и огонек, – заметил Малкэй, пытаясь немного разговорить и развлечь мэра, – а вдруг выдаст что-нибудь ценное? – Кажется, асфальт просто вскипел.

– Наверное, вы постоянно видите такие штуки, – предположил тот, кивая.

– Нет, – не стал врать Малкэй. – Самолеты нечасто врезаются в дороги.

– А взлетные полосы?

– Они совсем не шоссе. Покрытие гораздо устойчивее: обычно там либо бетон, либо смесь асфальта с бетоном. Они гораздо лучше выдерживают огонь, – уверенно процитировал Малкэй сомнительные сведения из «Википедии», почерпнутые по пути к Искуплению. – Чаще всего самолеты падают в море. Конечно, в подавляющем большинстве они не падают вообще. Это самый безопасный вид транспорта. И даже когда падают, не всегда авария фатальна для людей. И у вас, насколько я знаю, кто-то остался жив и здоров и спокойно ушел пешком.

– Да, он шел от места аварии, но он утверждает, что не летел на этом самолете.

– Нам будет необходимо поговорить с ним, запротоколировать его рассказ, – сказал Малкэй и добавил, глядя на мэра: – Простите, сэр, но я должен попросить вас остаться здесь.

– Пожалуйста.

– Зонтик мне нужно взять с собой.

– Никаких проблем, я понимаю: это ваша работа.

Осторожно пробираясь в клубах пара среди разбросанных обломков, Малкэй двинулся к центру кратера. Около кучи перекореженного металла он присел на корточки и достал из кармана пакет и фонарь.