Марина Серова - Снайпера вызывали?

Вскоре такие мысли меня уже не занимали. Все оказалось еще серьезнее.

Вода прибывала с каждой секундой. Теперь я уже думала о том, в каком положении я нахожусь и что мне стоит предпринять.

Так, во-первых, мне нельзя звать на помощь — ведь приказано сидеть молча.

Во-вторых, мне приказано именно сидеть. То есть оставаться в таком же положении, что и сейчас. А водичка-то уже по пояс.

Между тем до конца отмеренного срока оставалось еще двадцать минут. Я с ненавистью глядела на циферблат, видя, как тонкая секундная стрелка лениво перебирается от отметки к отметке.

Господи, да я никогда в жизни не предполагала, что секунда — это так долго!

Так, не будем поддаваться эмоциям, сказала я себе. Что у нас в-третьих?

Ах да, мне приказано сидеть ровно сорок минут. Ни больше, ни меньше.

Преподаватели «Сигмы» настаивали на том, что приказы нужно понимать буквально, что они не взяты с потолка, а тщательно продуманы с тем, чтобы исключить двусмысленные толкования.

Особо подчеркивалось, что задания формулируются таким образом, чтобы курсант мог уяснить себе все основные его составляющие.

Следовательно, вычленив три позиции — сидеть, молчать и временной отрезок, — я должна была понимать их именно так, как они были мне сообщены.

Честно говоря, мне больше всего хотелось встать и походить. Пусть даже и по этой мутной, вонючей жиже, но размять ноги.

Однако я продолжала сидеть, зная, что с какой-то точки за мной может вестись наблюдение. Хотя, если по правде, то, прыгая в окоп, я увидела, что местность была открытой и никакого пункта, из которого за мной можно было бы подсматривать в бинокль, я не заметила.

А вода между тем все прибывала и прибывала. Вот она уже щекочет мне соски под футболкой. Вот добралась до шеи. Черт, еще десять минут!

И вот тут мне стало страшно. Женя, сказала я себе, а вдруг ты ошибаешься?

Ведь бывают же в жизни случайности, в конце-то концов? Что, вспомнила историю про солдата, которого забыли отпустить с караула? И он простоял там на морозе лишние сутки и вернулся домой инвалидом с орденом за верную и беспорочную службу.

Нет, наверняка начальство просто не в курсе, что трубу прорвало. Ну да, ведь сидела же не так давно курсантка из параллельного отряда полчаса в таком же окопе, и никакой водой ее не заливало!

Я уже открыла рот для того, чтобы крикнуть да погромче, как в него плеснулась вода.

Сплюнув столь же мерзкую на вкус, как и на запах, воду, я с ужасом обнаружила, что еще чуть-чуть и меня захлестнет с головой — моя макушка приходилась на полметра ниже края окопчика.

«Что, вот так вот и умирать? — вопила одна часть моего сознания. — Вот так вот бездарно и утонуть в этой вонючей жиже? Из-за того, что у этих раздолбаев трубу с помоями прорвало? Немедленно освободись от наручников и выпрыгивай прочь!»

«Это испытание на выносливость, — убеждала меня вторая, сознательная, часть мозга. — И ты должна его преодолеть. Стали бы тебе засекать время и приковывать наручниками к этой дурацкой трубе, если все было бы так просто! Сиди и не рыпайся».

Но когда вода уже стала подбираться к ноздрям, я испытала самую настоящую панику.

Диким усилием воли я заставила себя не вскочить немедленно, а задрала голову и выставила нос наружу — все остальные части лица уже были покрыты водой. Еще немного — и…

И что же?

В это самое мгновение — стрелка часов подвигалась к назначенному времени, и оставалась только минута — я что-то поняла.

Что-то очень важное о самой себе. Все сомнения как будто водой смыло — хоть я и не люблю каламбуров, но тут по-другому не скажешь.

Сознание замолчало, как бы потрясенное происходящим. Я испытала потрясающее чувство блаженства и покоя, полного и ясного осознавания себя — здесь и сейчас, как в дзен-буддизме.

Когда оставалась всего одна секунда до истечения времени, мне было уже все равно. Будь что будет — я все равно бессмертна, и со мной ничего нельзя уже поделать, безразлично — умру я или останусь жить, до лампочки — садистские ли это эксперименты моего начальства или безалаберность нашего хозяйственника.

Что-то во мне остановилось и не хотело двигаться дальше. Пусть все идет как идет…

И когда секундная стрелка вот-вот готовилась дрогнуть и перевалить в новый час, а мой задранный к небу нос уже почти захлестывало водой, рядом с окопом возникли две фигуры, одна из которых прыгнула ко мне и, нырнув с головой, освободила меня от наручников, а другая резко вытянула наверх, с силой ухватив за руки.

Говорят, я лежала без движения минут десять. Потом постепенно пришла в себя.

— Очень хорошо, Охотникова, — похвалил меня куратор. — Просто блестящий результат. Надеюсь, вы на меня не обиделись?

Конечно, я и не думала обижаться. Разумеется, я все понимала. Кроме одного.

Каким образом им удалось так рассчитать напор и подачу воды, чтобы успеть секунда в секунду? Да еще принять во внимание мои параметры и то, что я задеру лицо кверху — так, чтобы вода не заливалась в нос в эти последние страшные пять минут?..

Как и было обещано, утро следующего дня мы с Раменским посвятили совместной беседе.

Андрей Васильевич был бодр и подтянут. Он сразу же перешел к делу, как только мы остались вдвоем, — в офис мы все же заехали, но планерка была краткой и продлилась минут десять вместо обычного получаса.

Затем мы отправились на городскую квартиру к Раменскому, где и состоялся наш разговор, который в дальнейшем имел далеко идущие последствия…

Собственно, это была не квартира, а пентхаус — чердак, переоборудованный под квартиру, которая занимала практически все помещение под крышей.

Раменский, видя, с каким любопытством я осматриваю его жилье, похвастался, что выкупил чердак у дома в старом секторе и, заказав дизайнеру проект, сумел превратить его в изысканное жилище.

— Цена, конечно, кусается, — как истинный бизнесмен отметил Раменский. — Сами понимаете, у нас в городе это еще в новинку, поэтому дерут бешеные бабки. Мне весь дизайн, перестройка и обстановка — все вместе — дешевле встали, чем взятки…

Да, тут было на что посмотреть! Просторный зал, вереница комнаток, закутки, в которых стояли уютные диванчики, наконец, окна, выходящие прямо на небо, — живи не хочу! Но Андрей Васильевич все равно предпочитал дом за городом, мотивируя это «природой и воздухом».

Когда Раменский вспомнил про загородный дом, я машинально улыбнулась, представив, как в эту самую минуту в квартиру врывается разъяренная Виктория Федоровна и застает нас… Нет-нет, всего лишь мирно попивающими кофе. Но поди ей докажи!

Раменский провел меня по квартире, продемонстрировал крутой дизайн — колонны, умело обыгранные балки, оштукатуренные в виде лестницы на потолке, переносные ширмы из гипса.