Джон Коннолли - Шепчущие

– И вы никогда не разговаривали ни с кем, кто был бы связан с этим фондом?

Обрад отрицательно покачал головой.

– Сейчас все делают через Интернет. Заполняют бланк, дают предоплату, и я радуюсь. – Обрад даже показал копию оригинала контракта, заполненную через Сеть. Полиция проследила ее до интернет-кафе в Провиденсе, штат Род-Айленд, и там след обрывался. Денежные переводы поступали из нескольких почтовых отделений, расположенных в разных частях Новой Англии. Одно и то же никогда не использовалось дважды, и транзакции невозможно было проследить, поскольку в почтовых отделениях США не принимают кредитные карты при оплате переводов. Разослали судебные ордера, чтобы изучить записи с камер наблюдения этих почтовых отделений.

Существование фонда обеспокоило следственные органы, но дальше почтовых отделений и интернет-кафе дело не продвинулось, и поиски застопорились. Вообще-то, Ирод и являлся фондом, и это было всего лишь одно из имен, которые он использовал для прикрытия своих дел. После смерти Уэббера фонд благополучно прекратил существование. Со временем Ирод планировал возобновить его работу в какой-нибудь другой форме. Уэббер был наказан, и маленькое сообщество, в котором они оба некоторое время вращались, прекрасно поймет, за что. Ирод не боялся, что кто-нибудь обратится в полицию. Всем есть что скрывать. Всем до единого.

Через два дня после смерти Уэббера желтая оградительная лента все еще висела на месте преступления, но полиции в доме уже не было. Сигнализацию снова включили, и местные патрульные регулярно проезжали мимо, чтобы отваживать зевак.

Сигнализация сработала в 12.50 ночи. Местные полицейские прибыли к дому, когда часы показывали 01.10. Входная дверь была заперта, и все окна казались надежно закрытыми. Позади дома они нашли ворону со сломанной шеей. Похоже, это она влетела в кухонное окно и активировала сигнализацию, хотя никто из полицейских не припомнил, чтобы ночью видел летающую ворону.

Сигнализация сработала снова в 1.30 и третий раз в 1.50. Система мониторинга охранной фирмы указывала, что каждый раз источником было кухонное окно, под которым нашли мертвую птицу. Они заподозрили какую-то неисправность, проверить которую решили утром. По просьбе полиции сигнализация была отключена.

В 2.10 кухонное окно было открыто снаружи при помощи тонкого металлического предмета, согнутого посередине под прямым углом, что позволяло, поворачивая инструмент, сдвинуть запирающую окно защелку. Некто пролез в окно и мягко спрыгнул на кухонный пол. Он с сомнением понюхал воздух, потом закурил сигарету. Будь свет лучше, какой-нибудь сторонний наблюдатель увидел бы неопрятного типа в старом черном пиджаке и черных брюках, которые почти, но не совсем, походили на пару. Рубашка, видимо, была когда-то белой, но со временем стала грязновато-серой, воротник обтрепался. Длинные волосы зализаны назад, открывая ярко выраженный «вдовий пик» [15] « Вдовий пик » – клинообразный выступ волосяного покрова головы, опускающийся на лоб. . Пожелтевшие зубы и ногти выдавали курильщика со стажем в несколько десятилетий. Двигался он с изяществом, но то была хищная грация богомола или паука.

Нарушитель достал из кармана пиджака фонарик. Задернув шторы на кухонных окнах, он включил фонарик и провел лучом по столу, стульям и засохшей крови на полу. Он не двигался, а просто следовал глазами за светом, внимательно оглядывая все, но ничего не трогая. Закончив осмотр кухни, прошелся по другим комнатам в доме, все так же все осматривая, но ни к чему не прикасаясь. Наконец он вернулся в кухню, прикурил вторую сигарету от первой и выбросил окурок в раковину. Потом подошел к двери, соединяющей кухню с прихожей, и прислонился к косяку, пытаясь определить источник своего смутного беспокойства.

Смерть Уэббера не явилась такой уж неожиданностью. Ночной гость пристально следил за его деятельностью и деятельностью подобных ему. То, что они время от времени вели себя недобросовестно, его не удивляло. Коллекционеры все такие: желание у них иногда берет верх над порядочностью. Но Уэббер был не совсем коллекционером. Да, он иногда оставлял кое-какие из вещиц себе, но зарабатывал деньги как посредник, как подставное лицо. От таких индивидуумов ожидается определенная степень честности. Иногда они привирают, чтобы поднять цену, но мошенничают редко. Поступать так неразумно, поскольку краткосрочная выгода от одной бесчестной сделки может нанести непоправимый ущерб репутации. Для Уэббера этот ущерб, подтверждаемый пятном крови и серого вещества, оказался смертельным. Посетитель глубоко затянулся сигаретой, и ноздри его затрепетали. Запах, который беспокоил дочь Уэббера и который она, к своему стыду, связывала с разложением отцовского тела, исчез, но незваный гость обладал острым нюхом, на который никак не влияла его любовь к сигаретам. Запах не давал ему покоя. Он был каким-то неуместным. Чужим.

Позади него темнела прихожая, но она не была пуста. Во мраке двигались некие формы, серые фигуры с кожей как у высохших фруктов, очертания без сущности.

Полые люди.

Он чувствовал, что они собираются, но не обернулся. Они были его творениями, хотя и ненавидели своего создателя.

Человек, который стоял на кухне, называл себя Коллектором [16] В предыдущем романе автора, опубликованном издательством, «Любовники смерти», это имя переведено как Коллекционер, однако настоящий перевод более точно передает сущность персонажа. . Иногда он действовал под именем Кушиэля, демона, считающегося тюремщиком Ада, что могло быть просто его мрачной шуткой. Он не был собирателем в том смысле, в каком ими были те, для кого Уэббер добывал редкости. Нет, человек в черном видел себя больше взыскателем долгов, уравнителем счетов. Некоторые могли бы назвать его киллером, поскольку этим он в конечном итоге и занимался, но термин давал неверное представление о работе, которой был занят Коллектор. Те, кого он убил, утратили право на жизнь из-за своих грехов. Более того, они потеряли душу, а тело без души – всего лишь пустой сосуд, который следует разбить и выбросить. У каждого убитого он брал какой-нибудь сувенир, часто вещь, которая представляла для жертвы особенную, сентиментальную ценность. Так он сохранял память о своих делах, хотя коллекция доставляла ему еще и немалое удовольствие.

Ох, как же она выросла со временем!

Порой эти бездушные сущности задерживались, и Коллектор давал им цель, даже если этой целью было только прибавление себе подобных. Сейчас, когда они рыскали взад-вперед у него за спиной, он почуял перемену в их настроении, если об этих потерянных, пустых оболочках людей можно сказать, что они сохранили хоть какое-то подобие настоящих человеческих эмоций, кроме ярости. Они были напуганы, но к страху примешивалось…