Татьяна Коган - Клуб для избранных

Странное дело — читая заметки о трагедии, произошедшей с ее отцом, рассматривая фотографии с места аварии, Леся не испытывала горя. Словно она уже пережила его однажды, отстрадала. Словно известие о смерти родного человека не было для нее новостью, скорее — воспоминанием.

Они действительно говорили правду, все на это указывало. И на договоре стояла ее нервная витиеватая подпись — она бы отличила подделку. Но самое важное — Леся начинала припоминать отдельные моменты и сама удивлялась, как могла о них позабыть.

«У вас наметилось улучшение», — сказал Пепе. И добавил, что длится оно недолго.

Значит ли, что проясняющееся сознание к завтрашнему дню опять помутится и все начнется по новой? Она и сейчас еще не уверена, где истина, а где фантом. Что она выдумывала, а что происходило на самом деле. Все смешалось. Но, по крайней мере, в эту минуту Леся отдавала этому отчет. Неужели болезнь столь глубока и одних антидепрессантов недостаточно, чтобы излечить ее?

Леся всегда знала, что не похожа на большинство людей, но никогда не воспринимала свое отклонение всерьез. Считала его пикантной особенностью, порою здорово мешавшей, но никогда не подвергавшей риску ее жизнь. Получается, она ошибалась? И те, кто казались злодеями, лишь пытались спасти ее?

Леся закрыла окошко браузера и, прежде чем встать из-за стола, долго сидела, задумчиво глядя в одну точку. Потом перевела взгляд на Виктора:

— Еще один вопрос.

— Конечно.

— Мы женаты?

Мужчина нахмурился:

— Прости?

— Мы расписались с тобой в это воскресенье? — уточнила она, не сводя с него изучающих глаз.

Виктор неловко кашлянул и ответил не сразу:

— Ты мне нравишься, Олеся. И думаю, ты знаешь (по крайней мере, раньше знала), как я к тебе отношусь. Я был бы счастлив однажды стать твоим мужем. Но я бы никогда не воспользовался твоим нездоровым состоянием, чтобы получить желаемое. Прежде всего это было бы нечестно и аморально с моей стороны, к тому же незаконно.

Леся испытала облегчение и тут же устыдилась, что слишком явно это продемонстрировала. Виктор не мог не заметить ее реакцию и помрачнел. Он был хорошим малым, безнадежно в нее влюбленным — Леся вспомнила, сколько раз отвергала его, убеждая остаться друзьями. Другой бы на его месте давно отступил и уж наверняка не стал помогать…

Повисшую неловкость развеял появившийся в дверях Пепе. Леся торопливо бросилась ему навстречу, схватила за руки:

— Петр Петрович, простите, пожалуйста, что доставляю вам столько хлопот!

— Ну что вы, дорогая, — смущенно заулыбался тот. — Важно, что вы намерены выздороветь — это уже половина дела.

— Петр Петрович, миленький, можно вас попросить? Могу я сегодня не пить никаких таблеток? Я хочу все хорошо обдумать и просто побыть одна в этот вечер. А с завтрашнего утра — я обещаю — снова стану послушной паинькой и буду выполнять все ваши предписания.

За окном висела плотная чернота южной ночи. Леся сидела на кровати, по-турецки сложив ноги, и неотрывно глядела на желтую орхидею на подоконнике. Она получила ответы, которые требовала. Разложила факты по полочкам. Картинка сложилась точно и с легкостью. И все-таки что-то было не так. Что-то зудело внутри головы, не давало покоя.

Слишком много сумбура — вот что ее беспокоило. Слишком много сумбура. Такого прежде не бывало. Да, порой ее накрывало так, что приходилось прибегать к помощи медиков. Порой ее пугала неспособность контролировать приступы. Но она редко теряла связь с реальностью — даже во время видений Леся всегда понимала, где находится и что с ней происходит.

В последние же дни все было иначе. Ее будто засосало в центрифугу и безостановочно крутило, — а где-то там, вне пределов досягаемости, кто-то решал, когда нажать кнопку и остановить вращение. Разве так должно быть? Разве лечение не улучшает состояние? Она страдала после смерти отца, тосковала, боялась оставаться одна. Но сходить с ума начала, только очутившись в клинике.

Самое паршивое во всей этой ситуации то, что Леся не могла доверять ни врачам, ни Виктору, ни самой себе. И отличить правду от вымысла — тоже не могла. Единственное, что ей оставалось, — прислушиваться к внутреннему голосу, пытаясь разобрать его невнятное бормотание.

Она обожала скромные, нежные фиалки. Ни за что на свете не променяла бы их на вычурные орхидеи.

И еще — она точно знала — не было у нее никакого пса, особенно такой породы. Ей нравились кошки.

…А может быть, она снова заблуждалась, отказывалась принять травмирующую правду: ее болезнь куда серьезнее, чем ей казалось.

Леся свернулась калачиком, подтянув колени к груди и обняв подушку, и расплакалась.

Я не люблю гулять в парках. Потому что в парках обязательно встретишь счастливые семьи — мама-папа-дети в одинаковых свитерах. Идут, улыбаются, молодые и красивые. И все-то у них правильно, безукоризненно, отчего хочется то ли оказаться на их месте, то ли передушить их, как цыплят. В такие моменты самообладание предает и ты вдруг остро осознаешь, что у тебя такого нет и, наверное, не будет. Иногда жизнь щедро одаривает тех, кто этого не заслуживает, а остальным предлагает шевелиться самостоятельно.

Я лгала — прежде всего самой себе, — когда утверждала, что стерва не любит Майка. Она любила, и еще как. Бесилась, истерила, хлопала дверью, но всегда возвращалась. Они были из той породы людей, которые выносят друг другу мозг, но никогда не расстаются. Потому что им весело вместе. Понимаете? Не в моей власти было заставить их перестать испытывать чувства. Но я могла сделать так, чтобы, уйдя в очередной раз, девчонка не вернулась.

Только умоляю, не думайте, что мною двигало лишь эгоистичное желание обладать чужим мужчиной. Конечно, мне нравился Майк, и я планировала взять его без довеска в виде чокнутой Джульетты. Но одной из главных причин, побудившей меня на столь жестокий шаг, стало кое-что иное. Майк убил мою сестру. А я наказала его, лишив любимой женщины.

Дональд никогда не узнает, что я устранила кого-то вне игры. Все члены организации обязаны поддерживать безупречную, незапятнанную репутацию. Во многом благодаря этому железному правилу клуб существует долгое время, не привлекая нежелательного внимания. Если понаблюдать со стороны за самыми активными представителями нашего адского коллектива, то вы увидите открытые, честные лица добропорядочных отцов семейства, успешных профессионалов, которым доверяют их клиенты. Все они, без исключения, — люди положительные. Никто из их близкого окружения не догадывается, что это всего лишь маска, скрывающая истинную сущность. И когда эти сущности вырываются на волю — о, это упоительно пугающее зрелище.