Татьяна Коган - Клуб для избранных

Солнечный свет ударил в глаза, порыв зябкого ветра хлестнул по лицу. Полуразрушенное здание, откуда он только что выбрался, стояло чуть поодаль от дороги, и Нолан здорово удивился, узнав местность. Его мотель находился буквально в паре сотен футов, а угол этого ветхого строения он мог видеть из окна своего номера. Получается, Фрэнки вычислил его местонахождение, вместе со своими головорезами выдернул его ночью из кровати и не мудрствуя лукаво перетащил в ближайшее уединенное место.

Из глубины здания донесся ритмичный звон, через минуту оборвался и вскоре возобновился.

Майк вернулся внутрь, спотыкаясь на захламленном полу, и довольно быстро отыскал телефон — он лежал на новенькой, аккуратно сложенной куртке, сразу у выхода из помещения, где его держали.

— Фрэнк Уильямс дисквалифицирован, он больше не участвует в игре, — вместо приветствия сообщила Милая. — Во-первых, он отследил твой телефон, что категорически запрещено правилами, а во-вторых, привлек дополнительных людей, хотя зарегистрировался как единоличный охотник. Больше он не потревожит тебя.

— Я слышал выстрелы. — Майк оперся спиной о стену, почувствовав слабость. — Что там произошло? Их убили?

— Тебя это не должно волновать, — строго оборвала его собеседница. Ее напряженный тон даже близко не соответствовал их недавнему душевному разговору. Сейчас словно кто-то стоял рядом с нею и отслеживал каждое слово и интонацию, дабы она не сболтнула чего-то лишнего. — Надень куртку, чтобы хоть немного замаскировать свой ужасный вид, и возвращайся в мотель. Приведи себя в порядок, Майки, и начинай думать о том, как забрать следующие координаты.

Координаты! Проклятие. Совсем из головы вылетело.

— Я скоро перезвоню, — бросила она и отключилась.

Двести футов до мотеля и два пролета вверх по лестнице показались Майку марафонской дистанцией. Он ввалился в номер и без сил рухнул на кровать. Глаза закрывались сами собой, и он бы, наверное, отрубился, если бы не исходившая от его одежды нестерпимая вонь. Бензин пропитал джинсовую ткань брюк, ядовитые испарения постепенно заполняли комнату. Нолан заставил себя подняться, разделся догола, выбросил штаны в мусорку и залез под душ. Теплая струя мягко хлестнула по шее. Он выдавил гель на мочалку, намылился и запрокинул голову назад, позволяя воде смывать грязь и кровь.

Хорошо же его обработали. Каждое движение отзывалось болью.

«Боль, она разная, как симфония: общий фон и отдельное звучание», — приговаривала Викки, возвышаясь над ним и надавливая острой шпилькой ботфортов ему на грудь. Она любила экспериментировать. А он любил ее.

Нет. Исключено. Этого просто не могло произойти. Майк снова перетряхнул всю одежду, проверил каждый угол в номере, но так и не обнаружил конверта. Там, на пляже, он сунул его в карман брюк, потом сел в такси. В номере конверт не доставал, так и завалился спать. Неужели он где-то выпал?

Часы показывали шестой час вечера.

Майк смотался в старое здание через дорогу, где его чуть не прикончили, — конверт мог выпасть, когда его тащили. Он обследовал все помещения, куда смог пробраться, — безрезультатно.

Позвонила Милая. Она звонила уже третий раз за последние полчаса.

— Порадуй меня.

Нолан молчал.

— Скажи, что нашел его.

— Ни хрена я не нашел, — сквозь зубы процедил Майк, направляясь к дороге. Оставалось еще одно место, которое следовало проверить, — овраг, куда он выпрыгнул из машины, уходя от погони в пятницу вечером.

— У тебя есть еще идеи?

— Может быть. — Он поднял руку, ловя такси.

— В голове не укладывается. — Милая говорила отрывисто, Майк чувствовал, что она сердится. — Почему ты не удосужился посмотреть чертовы координаты сразу же?

— Я был немножко занят, спасая свою задницу, уж извини. — Он нырнул в такси и сказал водителю, куда ехать.

— А потом? — не унималась собеседница. — Ты же мог открыть конверт, очутившись в номере?

— Если ты хочешь сказать, что это мой косяк, не утруждайся, я и так в курсе, — огрызнулся Нолан. Эта девчонка начинала выводить его из себя. Он и так делал все возможное, чтобы выполнять требования извращенцев, втянувших его в дебильную игру. В конце концов, он не супергерой в обтягивающих лосинах, чтобы никогда не ошибаться и везде успевать. Совсем не супергерой! Его за это и из армии выперли (спасибо капитану Труману, что не посадили).

Она повысила голос:

— Да, это твой косяк, Майки, и я повторю это снова и снова, может быть, тогда ты будешь умнее в следующий раз!

— Похоже, следующего раза не будет. — На его губах заиграла мрачная ухмылка. — Так что прибереги свои нервы для другого игрока.

— Другого игрока? — вспыхнула Милая. — Мы одна команда!

Капитан Труман шутил: «Очень важно научиться работать в команде — это даст тебе возможность всегда сваливать вину на кого-то другого».

— Ты… Ты идиот, Майк Нолан. Ты так ничего и не понял!

— Так расскажи мне, — попросил он. — Объясни.

Дежавю.

Викки психовала, что-то требовала от него, а он не догонял, чего именно.

— Я не понимаю, детка. Научи меня понимать тебя. Объясни! Я способный!

— Все твои способности сосредоточены ниже пояса!

— Нет, не все! Просто ниже пояса ты смотришь чаще всего!

— Да пошел ты, скотина!

— Только вместе с тобой, детка. Дорогу покажешь?

— Мне нельзя ничего объяснять! — Милая почти сорвалась на крик. — Неужели ты настолько тупой, что не можешь уяснить такую простую вещь? Нельзя!

Повисла долгая пауза. Майк первым нарушил молчание:

— Извини. Я понимаю. Просто нервы на пределе, вот и срываюсь. К тому же с недавних пор у меня проблемы с доверием.

Милая громко вздохнула.

— Это заметно. — Она невесело улыбнулась. — Забавно: мы даже не видели друг друга, а ссоримся, как старая семейная пара.

И снова устойчивое ощущение, что этот диалог уже когда-то происходил.

— Перезвони мне позже, — попросил Майк.

Слишком много чертовых дежавю.

— Хорошо. Я перезвоню. И знаешь что? — добавила она после паузы. — Ты найдешь этот хренов конверт. Слышишь? Найдешь.

Он не нашел. Облазил весь овраг и прилегающие окрестности, даже заглянул за забор — может, ветром отнесло? Ничего. Ни клочка бумаги.

Нолан сел на землю, обхватив руками голову и уперев локти в согнутые колени. Как же его все достало. Убегать, бояться за близких, вспоминать прошлое, ненавидеть себя за собственное бессилие.

Они сидели с Викки на балконе, укутавшись в шерстяной плед, и смотрели, как медленно падают вниз крупные, невесомые хлопья снега.

— Однажды осенью я очень ждала зимы. В моем городе почти никогда не бывало холодов, но я все равно ждала колючего снега и пронизывающего ветра. Мне так хотелось дышать ледяным воздухом, напитываться им, промерзать изнутри. Иногда мне казалось, что это моя последняя зима, поэтому я ее так сильно жду. Прошла целая жизнь с тех пор. И теперь я поняла, что ждала совсем не зимы, а того, с кем можно вот так сидеть и смотреть на падающий снег… Когда-то мне совсем не нравился этот мир. Но где взять другой, да? Я не могла его изменить, и тогда изменилась сама…