Уэнди Уокер - Я все помню

Ко мне он обратился в приступе безысходности. Как вы уже знаете, после взрыва бомбы в Ираке Шон потерял правую руку. Рядом умер его товарищ. После проведенного лечения он почти не помнил о том, что с ним случилось. Парень страдал от тяжелейшей депрессии, его одолевало жуткое беспокойство, которое еще больше усугублял запущенный тревожный невроз. Известных каждому из нас по фильмам и журнальным статьям типичных признаков ПТСР, таких как неадекватная реакция на ассоциирующиеся с боем раздражители, у него не наблюдалось. Помните, как я объяснял вам систему хранения информации в человеческом мозгу и как эмоциональные отклики на события заставляют наш мыслительный аппарат эту информацию каталогизировать? Если вкратце, то сильное эмоциональное потрясение в результате боя помещает воспоминания об этом событии в металлический сейф с неоновыми лампочками и сигналом тревоги. Таким образом мозг говорит: «Когда случаются подобные вещи, никогда не забывай, что с тобой было в прошлый раз! Ты ведь мог умереть!» Впоследствии любой раздражитель, так или иначе ассоциирующийся с боем, порождает эмоциональный отклик типа «бей или беги». Выброс в кровь адреналина и кортизола заставляет человека реагировать, причем далеко не всегда адекватно. А когда вы пребываете в постоянном состоянии химической паники, ваши нервы становятся «истрепанными». Это обиходное выражение. Физические процессы в организме меняют характер: сердце стучит быстрее, доставляя кровь к мышцам, зрачки расширяются, позволяя концентрировать внимание, вырабатывается сахар, способствующий резкому выбросу энергии. Это называется физическим стрессом. Подробности данного процесса нам не нужны.

Курс лечения – не прогулка по парку, но у него есть своя методика и план, подразумевающий возвращение к нормальному состоянию и, в определенном смысле, перестройку памяти. Каждый раз, когда мы мысленно возвращаемся к тому или иному событию, воспоминание о нем меняется и помещается обратно в хранилище уже в измененном состоянии. Этот процесс называется реконсолидацией. Солдата, к примеру, заставляют реагировать на раздражители, ассоциирующиеся с боем, но в комфортной, безопасной обстановке. Со временем неоновые лампочки в его голове могут погаснуть, сигнал тревоги отключится, он вновь научится видеть разницу между лопнувшим воздушным шаром и выстрелом снайпера. В действительности мозг пациента начинает воскрешать события иначе, таким образом, что запечатленные в памяти воспоминания больше не ассоциируются с болью или страхом.

В случае с Шоном это было невозможно, ведь там речь шла совсем не об отклике на каталогизированные фактические воспоминания. В его случае имели место физические и эмоциональные реакции, не связанные с отложившимися в памяти фактами. В моей практике есть пациенты, верящие в переселение душ. Они говорят, что чувствуют то, чего, с учетом течения их жизни, чувствовать не должны. И добавляют, что объяснение этому феномену может быть только одно – что-то подобное они уже переживали в предыдущих жизнях и их ощущения, оставшиеся после тех событий, никуда не делись.

Я не буду отклоняться от темы и комментировать свои собственные воззрения в вопросах эзотерики. Мне удалось выработать терпимость к мнению других, поэтому я никогда не оскорбляю по недосмотру их чувств. Это требует огромных усилий. В то же время я полагаю, что подобные клиенты могут послужить прекрасным примером того, что испытывали Шон и Дженни. Сильные чувства, для которых в памяти не было ячейки. Почему я так боюсь воды? Отчего у меня перехватывает дыхание от запаха травы? Почему, когда я впервые приехал в Нью-Йорк, у меня было такое ощущение, что мне уже приходилось бывать в этом городе? Вот о чем спрашивают меня клиенты. Вполне естественно, что обычно для ответа я не прибегаю к абсурду и бессмыслице, но это уже к нам отношения не имеет.

Шон задавал другие вопросы: Почему мне хочется двинуть кулаком в стену, когда я держу на руках сына? Отчего хочу отшвырнуть жену через всю комнату, когда она ко мне прикасается? Почему меня не отпускает ощущение, что кто-то рядом постоянно орет, без всякой на то причины и неизвестно на кого? Раздражители в его ситуации носили достаточно легкий характер и не имели ничего общего с опытом, приобретенным во время выполнения той миссии. Он называл их призраками – чувства, бродившие внутри его естества и искавшие место, где можно было бы обосноваться.

И Дженни: Почему мне кажется, будто с меня сползает кожа? Будто я хочу сорвать ее с тела? Почему постоянно чешу шрам в том месте, где он оставил метку заостренной палочкой? Отчего у меня в желудке без конца разливается желчь? Как и в случае с Шоном, ее организм вырабатывал химические вещества в ответ на эмоциональную реакцию, не обусловленную явными раздражителями, тем более такими, которые ассоциировались бы с нападением.

В таком вопросе, как восстановление памяти, существует целое море противоречий. Некоторые исследователи (я умышленно использую этот строгий термин по той причине, что данным вопросом занимаются очень многие, от прославленных нейробиологов до убежденных насильников) утверждают, что память восстановлению не подлежит и что любые воссозданные «воспоминания» в обязательном порядке носят ложный характер. Я совершенно уверен, что вы слышали о случаях эмоциональных потрясений у взрослых, которые, пройдя курс лечения у врача, вдруг «вспоминали» о сексуальных домогательствах со стороны родителя, учителя или тренера. Существует даже движение за запрет лечения, направленного на восстановление памяти.

С другой стороны, значительное число их коллег приводят захватывающие истории об успешном восстановлении воспоминаний, впоследствии подтвержденные либо признаниями тех или иных людей, либо реальными событиями.

По данной теме я изучал все материалы: публикации в прессе, рассказы коллег и судебные отчеты, которые со временем становятся достоянием гласности. Поэтому в выводах своих уверен. Здесь есть два аспекта. Первый заключается в том, что воспоминания сохраняются в ячейках памяти, второй – что их можно оттуда извлечь. Для каждого из этих двух процессов с одной стороны требуется «аппаратное обеспечение мозга», с другой – отвечающие за его работу химические вещества. Воспоминания можно сохранить, но впоследствии потерять их или стереть. Кроме того, они могут попасть не в ту ячейку, и тогда извлечь их будет очень трудно. Каждый из этих двух вариантов представляет собой определенную форму «забывания». Я твердо убежден, что лечение, назначенное Шону и Дженни, как и многим другим жертвам психических потрясений, «стирает» не все воспоминания о травмирующем событии. Некоторые, сохраняясь, попадают в другие ячейки, следовательно, их можно найти, извлечь и отложить в памяти. У меня не было предположений по поводу того, какие воспоминания сохранились в мозгу Шона или Дженни. Моя задача состояла в обнаружении фактов, и выполнять ее нужно было очень осторожно. Я уже выражал свою озабоченность суггестивным воздействием в процессе реконсолидации памяти, в результате которого у человека могут появиться ложные воспоминания, и его способностью препятствовать восстановлению истинной памяти. Вы представляете себе механизм такого воздействия, не так ли? Как отреагирует Шон, если я скажу ему, что перед тем, как потерять сознание, он видел смерть друга? Видел, как у того изо рта хлынула кровь, когда он попытался что-то сказать, как от ужаса расширились его глаза? Поведаю, что умирающий протянул ладонь и схватил его за левую руку, может, даже закричал от боли. Добавлю, что Шон задрожал всем телом, испугавшись, что тоже умрет. А потом опустил глаза, увидел, что его правая рука превратилась в кровавое месиво из истерзанной плоти, порванных сухожилий и раздробленных костей, и понял, что никогда уже не сможет воспринимать свое тело как единое целое. После этого он, вполне вероятно, придет к выводу, что все так и было, задумается, не был ли он свидетелем всех этих событий, и в итоге станет считать мои слова своими истинными воспоминаниями.