Людмила Герасимова - Зачем дана вторая жизнь

— Что-нибудь пропало? — поинтересовался следователь.

— Как будто ничего. По крайней мере, я не обнаружила потери.

— А золото, деньги? — настаивал мужчина.

— Деньги у меня были с собой в сумке — я их забыла выложить. А золото частично на мне, частично в шкатулке на зеркале, но почему-то ничего не взяли.

— Ну, может, меха, акции или пластиковые карточки, а паспорт и другие документы проверяли, сберкнижки? — подсказывал он.

— Да ничего у меня такого нет. Конечно, кроме паспорта, но он у меня в сумочке, с которой я пришла.

— А где вы были?

— Ночевала у однокурсницы.

— Вы подозреваете кого-нибудь?

— Нет! Вроде некого, — ответила нерешительно хозяйка.

Тут в кухню заглянул сотрудник и вызвал в коридор Антона Сергеевича. Тот вскоре вернулся к пострадавшей:

— Кто вам оставил послание на зеркале?

— Не знаю!

— Не может быть! Почему не хотите сказать, кто приказывает вам молчать? Кто для этого влез к вам в квартиру? На вас ещё не покушались? — строго глядел на Лену сотрудник прокуратуры. — Вы боялись ночью оставаться дома и поэтому отправились к подруге?

— Нет, это она боялась ночевать одна, поэтому я и ночевала у неё, — лепетала Лена.

— Назовите адрес подруги, фамилию и имя! — потребовал мужчина.

— Зачем? — попыталась возразить потерпевшая.

— Так положено! Говорите!

Лене пришлось назвать фамилию Алины, а вот точный адрес, кроме улицы, она не знала: вчера её просто привели в дом, номером которого она не поинтересовалась.

Следователя такой ответ не устроил. По его лицу было видно, что он не очень доверяет девушке, подозревая, что она чем-то напугана и поэтому скрывает ценные для следствия сведения.

— Ладно, не хотите говорить — не надо. Вы не сможете долго бегать от своего преследователя и рано или поздно обратитесь опять к нам. Хорошо, если будете ещё целы и невредимы!

Последняя фраза не на шутку взволновала Лену, и она пролепетала:

— Зачем вы меня пугаете?

— Это я вас пугаю? По-моему, вас кто-то уже так запугал, что вам жизнь не дорога. Вы ещё не поняли? Вас могли сегодня ночью убить! — сказал добрый мужчина.

— Как уби-ить? Вы, наверное, шутите? — проблеяла хозяйка.

— А для чего тогда к вам лезли? Чтобы поздравить с днём рождения? Ведь ничего же не взяли, а угрозу оставили! Что вы такое знаете? А? — пытливо всматривался в лицо потерпевшей следователь, но она молчала.

Конечно, она помнила о покушении на ту бедную девочку, которая заняла её больничную койку, но думала, что всё осталось далеко позади, и она со своим смехотворным, как она о себе думала, даром, никому не нужна. Неужели она представляет для кого-то реальную угрозу?! Кто боится её, что готов убить?! Если она рассказывала Боброву в больничном коридоре о видениях, связанных с Вероникой, и кто-то их мог подслушать, то Вероника мертва и, значит, ей уже всё равно. Кто же тогда? И за что?

Следователь видел, как пострадавшая о чём-то усиленно соображает, морща высокий лоб. Нет. Не хочет говорить! Не хочет себе помочь, ну и не надо — другой работы невпроворот. В соответствии с его мыслями зазвонил телефон. Мужчина приложил его к уху, несколько раз промычал и ответил:

— Хорошо! Сейчас выезжаем.

Наконец-то Лена осталась одна. Входную дверь со взломанным замком закрыла на хлипкий засов и занялась приведением квартиры в порядок. Устала быстро, да и голова разболелась, но кухню, прихожую и ванную всё же отмыла. Головокружение напомнило, что совсем забыла о пище и, соответственно, о таблетках. Пока ела, разрабатывала в уме план дальнейших действий: надо вызвать из домоуправления мастера, вставить в дверь новый замок, потом собрать вещи в стирку, вымыть комнату. Хватит ли на всё сил? Вот бабушке не стоит знать, что произошло — не надо её расстраивать.

Лена не сразу нашла в блокноте номер домоуправления, позвонила туда и сделала заказ. Оказалось, плотник в отгуле и придёт только завтра в порядке очереди. Адрес записали в журнал и отключились. Лена в раздумье остановилась:

— Как же на ночь останусь с такой дверью? Что же теперь делать? А если и в самом деле на меня открыт сезон охоты?

Лена вытащила из сумочки новенький мобильник, ввела телефонный номер Боброва и после некоторых колебаний нажала на вызов. Через пару секунд ответил знакомый голос.

— Виталий Анатольевич! — произнесла она самым виноватым тоном, на который была способна. — Простите меня, пожалуйста, за мою э-э-э, — Лена подбирала слова, — грубость! Простите!

— Ладно, ничего. Молодо-зелено. Что у вас случилось? Что-то интересное привиделось?

— Нет! Пока нет! Виталий Анатольевич! Я не знаю, к кому обращаться! Помогите мне! Меня сегодня ночью хотели убить!

— Мне правильно послышалось? Вас хотели убить?

— Да! Верно!

— Как это произошло? Вы по ночам гуляете?

— Нет. Я ночевала у подруги, а мою квартиру открыли — замок взломали. Тут милиция была. Сказали, что раз меня не ограбили и угрозу оставили, значит, убить хотели. Но я им не стала ничего рассказывать.

— Какую угрозу? — не понял Бобров. — Ладно, сидите дома. Я, как смогу, подъеду. Никуда не уходите, слышите?

— Да куда я пойду? У меня на двери замок взломан. А плотник в РЭУ не работает сегодня.

— Понятно. Я приеду. Только одно дело закончу! — поспешно пообещал Виталий Анатольевич, и отсоединился.

Стало легче, когда часть забот переместилась на плечи другого человека. Страх разжал корявые пальцы, отпустив сердце, и оно заработало в обычном режиме.

В квартиру внезапно позвонили. Лена на цыпочках подобралась к глазку: на площадке стояла бабушка.

— Что у тебя с замком? — не поняла она, внося тяжёлые сумки в прихожую. — Кто тебе поковырял его? Опять ключ захлопнула?

Лена промычала что-то невразумительное, вроде согласилась, и помогла переложить продукты в холодильник. Ирина Ивановна оценила аппетит внучки, порадовалась, что всё съедено, и стала снова готовить еду на несколько дней.

— Как ты себя чувствуешь? — кричала из кухни бабушка. — Как сегодня спала? Что-то бледная ты! Бессонница мучает?

— Да нет. Всё в порядке. Просто мало на воздухе бываю, — слукавила Лена, отрывая от рулона мешок для мусора.

Пока Ирина Ивановна занималась приготовлением пищи, внучка в любимой комнате убирала следы ночного вторжения. Часть вещей оказалась в стиральной машинке, протёртая мебель заблестела, полы отмылись, наконец можно вздохнуть с облегчением.

Около шести вечера, когда бабушка и Лена сели по-семейному ужинать, Ирина Ивановна неожиданно вспомнила:

— Знаешь, я вчера виделась с Женей, моей институтской подругой. Помнишь, мы у неё когда-то были в гостях — тебе тогда лет десять было?