Людмила Герасимова - Зачем дана вторая жизнь

Теперь воспалённое воображение убийцы рисовало картины уничтожения живучей Савельевой одну страшнее другой. Ночь прошла между сном и явью, и к утру он знал, что надо достать мышьяк, чтобы отравить ненавистную женщину, как крысу. Днём он воплотил свой замысел в действие, выследив, где теперь лежит Светлана, а на самом деле Вероника, а потом дождавшись на лестнице, когда она пойдёт провожать подругу. Юркнув в одноместную палату, он увидел на тумбочке коробку сока и ввёл туда шприцем крысиный яд.

На следующий день его потянуло в клинику, как на работу. Замаскировавшись под электрика, он с мотком провода в руках подошёл к входу в нужный корпус. На ступенях курил молодой санитар, от нечего делать разговорился с незнакомым человеком и сообщил о последних событиях в женском отделении. Вчера скончалась молодая красивая женщина, и как-то странно: после операции, говорят, всё было хорошо, и вдруг нашли мёртвой на полу с пеной на губах. А днём раньше спасали девчонку. Та выпала из окна третьего этажа прямо на этот козырёк. Ей так повезло! Ничего себе не сломала — там матрацы сестра-хозяйка сушила!

Дождавшись для приличия ухода словоохотливого санитара, Абрикосов бросил в урну окурок и пошёл вдоль здания, обдумывая услышанное. С одной стороны, весть хорошая, что ненавистной Светки больше нет; с другой стороны, осталась в живых её соседка. Вот насколько она опасна?! Она лежала в одной палате с Савельевой, и та, скорее всего, выболтала всё о нём — это раз. Девушка могла ночью разглядеть в полумраке медсестру, и догадаться, что это мужчина, запомнить, в конце концов, что-нибудь особенное, походку, например, и узнать его — это два. Похоже, она любит совать свой нос туда, куда не просят: подобрала шприц и отдала мужчине с ментовской наружностью — это три. А там, может быть, ещё есть четыре и пять — просто, возможно, он не всё знает! Что же делать? Теперь постоянно дрожать, что она сдаст его?! Нет, надо повторить попытку устранения, чтобы не было опасного свидетеля!

За углом больницы преступник сунул в сумку моток ненужного провода, спрятал туда же рабочую куртку и кепку, и, приняв решение, пошёл искать продуктовый магазин. За воротами больничного двора он увидел большой ларёк, где и купил две коробки конфет. Вернувшись в больницу, в приёмный покой, он заглянул в окошко справок и, протянув коробку конфет, попросил отнести передачу в травматологию, в женское отделение, палату номер тридцать пять.

— Напишите всё на листке, да фамилию не забудьте, — приказала женщина.

— Понимаете, в чём дело! — горячо заговорил посетитель. — Только вы мне можете помочь. Четыре дня назад я навещал родственницу в вашей больнице и увидел девушку. Она лежала в тридцать пятой палате с травмой головы. Вот с тех пор мучаюсь, хочу с ней познакомиться ближе, а сам не знаю даже её имени. Помогите, пожалуйста!

Женщина предложила:

— А вы сами поднимитесь в палату и познакомьтесь с девушкой. Только бахилы и халат наденьте.

— Уже пробовал! — соврал Абрикосов. — Стесняюсь я с ней заговорить. Знал хотя бы её имя, так, может, собрался бы с духом. А это вам, — протянул он вторую коробку в окошко.

— Ладно, — согласилась санитарка. — Давай посмотрим, как звать твою красавицу. Тридцать пятая палата. Травма головы. Давно она у нас? — открыла она журнал.

— Впервые видел её дня четыре или пять назад.

Женщина принялась листать страницы назад, близоруко всматриваясь в списки.

— Если четыре дня назад, то эта птичка уже выпорхнула из больницы. Сейчас должна быть дома!

— Как же так? — не поверил Абрикосов. — Я же два дня назад видел её.

— Вот, смотри! — поднесла она раскрытый журнал к стеклу окошка и ткнула пальцем в нужные строчки. — Видишь, четыре дня назад в тридцать пятой палате с травмой головы лежала Селиванова Елена, двадцати лет. Твоя, что ль?

— Наверное.

— Так там всего две койки. Вот сегодня утром её выписали.

— Селиванова Елена! — задумчиво проговорил Максим и опять взмолился: — Так как же теперь я её найду? Нельзя узнать её адрес? Возьмите обе коробки.

Женщина спрятала вниз и эти конфеты, записала адрес на бумажке и передала незнакомцу в окошко. Абрикосов в душе ликовал, как легко он узнал координаты опасного свидетеля. Теперь нужно придумать, что с этой Селивановой делать: убить или просто припугнуть.

— В конце концов он решил вначале попробовать запугать тебя, — сказал Бобров. — Ты помнишь, что он предпринял для этого: в первый раз проник в квартиру и перевернул всё вверх дном, потом ты сама открыла ему дверь и спряталась в ванной. Его, кстати, очень напугало какое-то видение, он до сих пор вспоминает с ужасом. Рассказывает, что в щель из ванной выплыло белое облако, стало уплотняться и приобрело форму невысокой пожилой женщины. Призрак вытянул руку вперёд, показывая, что запрещает приближаться к двери. Тогда Абрикосов в смятении покинул поле боя. Да, ещё он писал гадости на твоей двери, а потом вообще её поджёг.

— А зачем он с двери надпись смыл, пока я в поликлинику ходила? Как-то нелогично! — прервала следователя Лена.

— А это не он!

— Кто тогда? — удивилась девушка.

— Не знаю, — пожал плечами Виталий Анатольевич. — Это уж не ко мне.

— Да, ещё я не поняла, за что арестовали Сверкова.

— Ну как же! Прежде всего ему инкриминируют участие в похищении ребёнка. Кроме того, выясняются подробности других нарушений закона. Сверков, если говорить простым языком, с помощью соучастницы Савельевой Светланы незаконно получал секретную информацию о делах своих конкурентов (не только Иванченко, но и других), именно за это он платил своей шпионке деньги — ты сама мне рассказывала о своих видениях. Помимо этого он доставал поддельные документы (для отправки ребёнка за границу, паспорт на имя Пустаковой Вероники), к тому же незаконно приобрёл старинный перстень Пустаковой…

— Извините, Виталий Анатолич, я что-то не поняла насчёт перстня Пустаковой и её паспорта!

— А! Ты ещё не знаешь. Дело в том, что Сверков был одержим идеей-фикс: он не мог получить настоящую Веронику, поэтому создал себе подделку: с помощью нанятых профессионалов изменил внешность Савельевой, приблизив её к оригиналу, купил ей поддельный паспорт на имя Пустаковой, договорился с подругой Вероники о покупке старинного перстня; к тому же навязал Савельевой своеобразную игру: он ей постоянно делает предложение руки и сердца, а она отказывает до поры до времени. Кстати сказать, лже-Вероника сильно страдала от этого: уж больно хотела выйти замуж за богатого Сверкова.

— А как же подруга Вероники смогла продать чужой перстень? Она, что, с убитой его сняла? — удивилась Лена.

— Нет. Говорит, Вероника отдала ей на хранение после операции в больнице.