Ольга Володарская - Договор на одну тайну

Земских вытряс из кармана все, что было.

Боцман взял деньги и ушел с Карлом в подсобку, чтобы все обсудить. Тот на самом деле оказался хромым. Припадал на левую ногу так, что длинные седые волосы раскачивались как маятник.

Оставшись в одиночестве, Леша стал пить кофе. Это был вполне приличный растворимый порошок, и, можно сказать, он получал удовольствие от напитка.

Когда чашка опустела, из-за двери, что вела в какое-то неведомое помещение, выплыла женщина.

Леша сразу понял, что перед ним Кончита.

Эквадор описал ее правильно: кудри во (до талии), попа во (большая, и он называл ее пятую точку погрубее) и кожа смуглая, как у мулатки. Земских не назвал бы ее красивой. Груба, вульгарна и выглядит старовато, но в Кончите совершенно определенно была первобытная страсть, что так привлекает самцов, и доброта, которая, как думалось Земских, покорила Эквадора. Лично он бы, описывая лучшую девочку в притоне хромого Карла, в первую очередь отметил ее глаза. Не волосы, задницу или кожу. Леша был неравнодушен к зеркалам души. Он реагировал именно на глаза. И у Кончиты глаза были огромные, влажные, наполненные пониманием и добротой.

— Вы мне нравитесь, — не сдержался Леша и выдал эту фразу подошедшей к бару Кончите.

— Ты мне тоже, малыш, но сегодня я занята. — Она потрепала его по голове и взобралась на соседний табурет. Пышные ягодицы свесились с обеих сторон, а из-под короткого платья показалась резинка чулок.

— Я знаю. Эквадор — мой друг. Я пришел с ним.

— А, ты тот малахольный, что бросил престижную работу в Москве, чтобы стать матросом?

— Да, это я, — не стал возражать Леша.

— На идиота вроде не похож, — просканировав Земских взором, вынесла вердикт Кончита.

— А так? — Он состроил дебильную рожицу.

Женщина шутливо треснула Алексея по затылку, затем спросила:

— Что это за веник?

Естественно, речь шла о букете, который Эквадор принес для своей королевы. Он лежал на полу рядом с пакетом, в котором покоился портвейн. Цветочки успели подвять, а листья скукожиться. Хотя и до этого веник выглядел не лучшим образом.

— Это экзотическая икебана для леди, — завернул Земских.

— Чего? — не стала облегчать ему жизнь Кончита.

— Букет для вас. От Эквадора. Между прочим, штучная работа известного флориста. Эксклюзив.

— По-моему, куст, сорванный в палисаднике.

Леша готов был и дальше, как говорят в народе, нести пургу, но тут распахнулись сразу две двери. И в бар хлынули люди. Поскольку зал был крайне мал, пять человек его заполнили чуть ли не сразу.

— Вижу, все в сборе, — хлопнул в ладоши Карл. — Тогда я представляю друг другу гостей и хозяек, девочек я называю только так, и удаляюсь.

— Мамашу с собой забираешь? — поинтересовалась Кончита. Леша понял, что речь о бабусе, что впускала их. — Или она остается, чтобы следить за всем?

— Мамаша уходит со мной. И ты знаешь, кем она мне приходится…

— Женой, — шепнула она Земских.

— И я с вами, — пискнула одна из девиц, тощая, бледная, судя по синим мешкам под глазами — наркозависимая.

— За тебя заплатили, дура, — рявкнул на нее Карл.

— Я в групповухах не участвую! Когда мы с тобой договаривались о работе, то я соглашалась только на традиционный секс.

— Это ты, что ли, Бэмби? — скривил рот Эквадор.

— Я.

Боцман расхохотался.

— Кикимора ты.

— Да пошел ты… — И, закончив фразу матом, показала ему оттопыренный указательный палец.

— Сама топай. На фиг ты кому сдалась. А деньги, Карл, я не возьму назад. На девочек их раскидай.

— Ты мужик, Эквадор. Уважаю.

— Хрен он моржовый, — не унималась Бэмби. Пришлось Карлу вмешаться и влепить ей затрещину. Такое обращение с женщиной покоробило только Земских. Остальные же восприняли поступок сутенера равнодушно. Все, кроме Кончиты, она одобрительно кивнула.

— Ладно, я остаюсь, — разом присмирела Бэмби.

— Нет уж, дорогая, вали, — ответила ей одна из девиц. Судя по пергидрольным локонам и алым губам — Монро. Когда-то, лет десять назад, она наверняка походила на голливудскую диву, но сейчас совсем нет. Ее пышное тело поплыло, кожа увяла. Возможно, ей было не больше тридцати пяти, как Мерлин в последнем фильме, но проститутки быстро стареют. Но все равно девочка Карла к себе располагала. Она была уютной и очень милой.

Лизетта тоже Леше понравилась. Маленькая, ладная, конопатая, она имела бы амплуа «инженю», если бы пошла в театр, а не на панель.

Пока Земских рассматривал девочек, Карл увел Бэмби. Его жена последовала за ними.

Два клиента и три проститутки остались одни.

Проговорив это про себя, Леша сначала поежился, потом усмехнулся. Не думал он, что когда-нибудь окажется в подобном месте и в такой компании.

— Ну, что, девчули, накатим? — хлопнув в ладоши, азартно воскликнул Эквадор.

Девчули были не против и, защебетав, бросились к барной стойке, чтобы взять стаканы и тарелки под персики.

— Не стесняйся, морячок, — проходя мимо Леши, прочирикала Монро и легонько толкнула его бедром.

— Заметно, что я стесняюсь? — шепнул Земских Эквадору.

— Не, держишься молодцом. Это она с тобой заигрывает. Как она тебе?

— Милая.

— Ты даешь, Леха! — хохотнул Эквадор. — Сказать так о проститутке!

— А как надо?

— Офигенная, горячая, заводная… — На этом запас цензурных комплиментов закончился, и Эквадор перешел на матерные.

Земских все еще не мог привыкнуть к тому, что у моряков половина лексикона состояла из бранных слов, поэтому прервал боцмана:

— Твоя самая офигенная, горячая и заводная, одобряю твой выбор.

— А корма какая, а?

— Как у трансатлантического лайнера класса люкс.

— Вот умеешь же, когда хочешь! — Боцман стукнул Лешу кулаком в предплечье. Вроде не сильно, играючи, но Земских аж охнул. Силищи в Эквадоре было немерено.

Пока мужчины шептались, женщины накрыли на стол. Разлили портвейн по стаканам, намыли и выложили горкой персики, ссыпали в тарелку пакет фисташек и веник, который Эквадор сунул-таки Кончите, поставили в ведро для льда. После этого все расселись и подняли тост за знакомство. Леша даже сделал глоток пойла, чтоб к нему не приставали с вопросами, почему он не пьет.

— Мальчики, кто-то из вас знал бывшего мэра Пахомова? — спросила «инженю», пригубив портвейн и закусив его орешком. У нее были такие маленькие ручки, что они напомнили Леше лапки Мартина.

— Я не местный, и ты, бейба, в курсе этого, — ответил ей Эквадор, схватив Кончиту за пышный зад и перетащив себе на колени.

— Я знал, — решил поддержать беседу Леша. — Мы жили в одном доме, и я учился с его дочерью в одном классе.

— И какой он был?

— Я знал его как соседа и отца моей подруги. В этих двух качествах — идеальным. А почему ты спрашиваешь?